Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991 - Анатолий Черняев

Думаю, что это добродетельное торжество сильно скрасило Б. Н. горечь неполучения второй Звезды. По окончании, весь оставшийся день шли к Б. Н.'у поздравлять институты, министерства, организации, комитеты, персоны и проч.

Обедал с ирландцами на улице Димитрова. Разоткровенничался насчет «реализма» как лозунга дня для нашей партии. И особенно о том, что некоторые проблемы мы могли бы решать и раньше, например, продовольственную.

Поговорили о положении в компартии Великобретании.

И вновь заспорили из-за Рабочей партии, недавно возникшей в Ирландии: здесь друзьям изменяет и здравый смысл, и даже просто логика…

Сегодня был на Секретариате. Лигачев докладывал о ходе избирательной кампании. Организационно, мол, все в порядке, но вот добиться, чтоб по деловому, без парадности и формализма — не получилось (и, действительно, то, что показывают на эту тему по телевидению, противно смотреть — как при приснопамятном Лене в последние его дни).

Еще — о состоянии мясо-молочной промышленности. Три министра выступали, из Госплана, Соломенцев. Вел и подытоживал Горбачев: «пещерный век», заключил он оценку министрам наше отставание от западных фирм. На мясокомбинатах, чтобы готовить мясо в упаковочно-товарный вид, бабы топорами его рубят.

Очень скверно. Никак не могу примириться с равнодушием людей (моих коллег в ЦК) к работе, за которую они получают большие деньги и всякое прочее.

Пусть ты презираешь «это дело». Может, оно того заслуживает, по своей бессмысленности, непродуктивности и т. п. Но будь честен. Уйди, если не нравится. Но не будь циником, ибо это означает, что за тебя должны делать твою работу другие, которые получают те же деньги, что и ты, т. е. делают двойную работу — и за себя, и за тебя!

Тот же Шариф, мой зав. сектором по Англии. Впрочем, четвертый год он три четверти каждого года болеет!

Пономарева не видел два дня — после его дня рождения. Брутенц, который вместе с ним принимал сегодня чилийцев, увидел его растерянным. Но держался в своем нелепом стиле — со своими советами. Люди приехали объяснить, почему Пиночета надо свергать оружием. А он им: Ленин учил, что восстание — искусство, но надо изучать и НЭП. Это иллюзия, будто он не стареет. Он дряхлеет интеллектуально, и его природные черты все больше выпирают. Не могу отогнать от себя его жалкого рассказа, как Горбачев, реагируя на его вопрос — почему не дали второй Звезды, встал, обнял за плечи. И наш Б. Н.'чик чуть не расплакался, рассказывая мне об этом. Он, который начал с того, что презирал Горбачева, считая себя во всем выше. А теперь с собачьей благодарностью мямлит, как тот милостив был с ним, просил «не беспокоиться ни о чем». Нет, нету в Пономареве той большевистской косточки, которая сродни аристократизму декабристов и народовольцев! Мелок он, хотя и прямой наследник большевистской когорты!

Между прочим, сегодня последовал еще один щелчок по нему. Из МИД «на ушко» сообщили, что Громыко назвал главой делегации Верховного Совета СССР в США Щербицкого. А Пономарев так рассчитывал, так надеялся! Сколько лет после той, пятилетней давности своей поездки в этом качестве в США, он всем — и нашим и зарубежным — повествовал, с кем он, «вот как с вами», разговаривал, что им внушал, как воздействовал. До сих пор по именам помнит и сенаторов, и конгрессменов, и губернаторов и прочих, с кем встречался там, кто принимал его и т. п. Такое будет разочарование! И намек!

Уж не собираются ли они его отправить на пенсию на ближайшем Пленуме в апреле?!

Умер от инфаркта еще один товарищ — Слепов Николай Борисович, занимался Израилем. Но служба шла как ни в чем не бывало. Занимаюсь сочинением международных разделов в избирательные речи секретарей ЦК, в том числе Горбачев.

Б. Н., несмотря на выбор в пользу Загладина, все-таки опять притянул меня к Программе. Они, там, «на даче», доработали, теперь он должен докладывать Горбачеву свое мнение, вот я и составлял вчера «его» мнение. Впрочем, вписал, что не стоит в Программе, т. е. еще на несколько десятилетий вперед называть коллективизацию «Великой революцией»: уж слишком много она стоила неоправданных жертв и принесла такие материальные и прочие — экономические, социальные и другие потери, последствия которых ощущаются до сих пор. Не знаю, примет ли он это. В душе-то он согласен, но ведь в своем, уже семикратно изданном учебнике по истории КПСС, он утверждает на протяжении 20 лет, что коллективизация — «вторая великая революция»! Да и осмелится ли, даже если «согласится» откорректировать самого себя?!

Шалаев (ВЦСПС) настаивает на возобновлении передачи миллиона рублей английским шахтерам, хотя Горбачев сказал Тэтчер: не передавали и не будем. Заставил его войти в ЦК. Сам я — в сомнении. Так и составил записку. Ибо наш миллион — капля в море (меньше недели от потребностей шахтеров), да еще тайно (так что и насчет интернационализма — нуль!), а если раскроется, Мэгги смешает своего, так понравившегося ей собеседника, с грязью. Игра не стоит свеч. Посмотрим, как отнесутся секретари ЦК и сам М. С.

Остается девять месяцев до съезда. Надо решать, как жить дальше. Смысл службы уже потерян, с МКД ничего не будет, оно тает, валится одна партия за другой. Видно, исторически оно изжило себя, политически еще держится — нами и за наш счет. Значит, проблема моей службы — это теперь сугубо бытовая моя проблема.

Черненко уже почти месяц в больнице. Заседания ПБ проходят нерегулярно: не доверяет их проводить никому другому. ПКК (стран Варшавского договора) — отложено на неопределенный срок. И что будет с предвыборной речью? Ведь 24 — выборы в РСФСР.

Сегодня у лифта в толпе спрашиваю у Рахманина насчет ПКК. «Ну, что ты! — отвечает. — Не светит. Как и с выборами!» Подумав, добавил: «Черт знает что — 10 лет вот так уже мыкаемся!» И это — почти вслух! И это — Рахманин!

Б. Н.'а, кажется, подкосило 80-летие. Он и раньше начал сдавать, а сейчас — видно «не вооруженным глазом».

Позвал тут. Подводит к подоконникам. Они завалены адресами, телеграммами, письмами по случаю 80-летия. Говорит: «Ведь я им не начальник, значит — от души. Выказывают искренне. Но что со всем этим делать? Конечно, я понимаю: чем больше подчеркиваешь свое значение, тем хуже к тебе относятся. И все-таки. как-то надо бы «довести» об этих сотнях поздравлений и оценок, которые там содержатся!»

В ответ я вызвался только «обобщить и систематизировать». Посадил за это трех консультантов. Ерничают и делают. Это — ладно бы. Отвратительны другие его ходы. Посол Болгарии прислал письмо с просьбой дать интервью для фильма о Димитрове: «Какое самое сильное впечатление запомнилось от встречи с ним» и т. п. в интимном плане.