Та, что меня спасла (СИ) - Ночь Ева

– Ты и так, наверное, догадываешься, – она изучает его лицо. Не спешит давать объяснения.

– Возможно. Теперь. Но не тогда. И хочу услышать эту историю с начала и до конца из твоих прекрасных уст, моя синеглазая девочка. Кое-что не хочет совпадать. А я художник, если ты не забыла. Вся сила в деталях.

– Я не забыла, Берт. Тоже ничего не забыла.

Она умолкает. Наверное, собирается с духом. Я так и вижу, как она сочиняет слова, чтобы начать. Открывает рот, качает головой, смыкает губы жёстко и никак не может решиться.

– Я помогу тебе, Лада. Как всегда это делал. Не хочу и сейчас, чтобы ты в одиночку боролась со своими демонами. Я начну, а ты продолжишь.

Она кивает и снова из её груди вырывается вздох – громкий и судорожный.

– Речь идёт о твоей племяннице? Той самой, что погибла вместе с родителями. В огне. При пожаре. Кажется, её звали Настей?

– Да, – сдавленно и через силу. – Только она не погибла, Берт. Я спасла её тогда. Спрятала.

– А… тот ребёнок?...

Лада опускает плечи, словно на них – непосильный груз. Закладывает руки между колен. Опускает голову.

– Только не говори, что ты убила, – у Аля садится и жутко скрипит голос. Как плохая подошва скрипит. Хочется заткнуть уши, но я не смею. Я должна дослушать до конца. Я должна понять. Это важно. Кажется, это… обо мне?..

– Нет-нет, что ты, – дёргается она. – Та девочка уже была мертва. Ей… было уже всё равно. А Тася – живая. И я смогла её спасти. Просто потому, что повезло. Так сложились обстоятельства. Диме и Ане уже никто не помог бы. И, думаю, они не осудили бы меня.

Аль тоже выдыхает громко. Спадает напряжение. Он падает на стул рядом с Ладой и поглаживает её по предплечью.

– Всё, всё. Самое страшное – позади. А теперь по порядку, ладно? Расскажи мне всю историю, Лада Бакунина. Всё, как есть.

Я держусь из последних сил. Тело горит. В глазах – плывёт. Во рту – привкус гари. Но я должна, должна дослушать до конца, иначе не выжить, не выдержать, не зацепиться руками хотя бы за краешек призрачной надежды. За кусок прошлого, которого я не помню. Бакунина. Кажется, это та самая фамилия, о которой мне хотела рассказать тётка…

______________________________

[1] Лучшая комбинация игры в покер

33. Эдгар

Иногда я бываю в ярости. Но в бизнесе горячая голова – минус. Поэтому большую часть времени – ничего личного, только холодный расчёт и трезвая голова. Я, наверное, и не пью из этих же соображений: люблю, чтобы мозги работали, а не расслаблялись.

Может, поэтому ситуация в доме Янышевских показалась мне верхом абсурда. На какой-то миг ярость ослепила меня, а затем ей на смену пришло арктическое спокойствие. Я выдержу. Я смогу оставаться спокойным и хладнокровным, не дам повода злорадничать, а позже решу, как быть со всей этой ситуацией. Пока я проигрываю. А, может быть, струсил: не хватило сил развернуться и уйти. Наплевать на всё. Доиграем фарс до конца, а там будет видно.

– Я скучала по тебе, Эдгар, – мурлычет Снежана и жмётся ко мне показательно, на камеры. Улыбается порочно и соблазнительно. Но у меня на неё не встаёт. Ничего. Даже животное начало молчит. Я полон отвращения.

У нас с ней никогда и ничего не было. Вздорная девчонка. Ещё одна из разряда тех, кто решил однажды на меня поохотиться и поставить на колени. Ещё одна Мирослава, но с большим размахом: она была девчонкой, когда решила, что затащить меня в постель – отличная идея.

Снежана оболгала меня перед родителями. Сказала, что у нас «всё было». Я тогда пережил не очень хороший период. Янышевский таскал дочь к гинекологу. К счастью, Снежана была ещё девственницей.

Недоразумение разрешилось. Передо мной извинились. Снежану отправили учиться за границу. Партнёрские отношения не разрушились, а даже окрепли, но, видимо, я недооценил родительской любви. Полагаю, они разработали план, как подобраться ко мне и купить для своей дочери. Выгодное вложение. Инвестиции в будущее.

Я почти убеждён: «крот» у меня в офисе – это их рук дело. Одна нестыковочка случилась: я женился. Но, судя по всему, их это не смутило. Ну, пусть. Я закончу то, ради чего пришёл на этот долбанный вечер. Поставлю все точки над «ё».

Варшавин невозмутим как буддийский монах. По лицу его не понять, был ли он в курсе семейной подставы. Подыграл ли мстительной Елене или принял ситуацию философски – не стал удивляться.

– Поговорим? – спрашиваю напрямик, как только удаётся отделаться от Снежаны.

– Было бы глупо сказать тебе «нет», – Варшавин рассматривает меня внимательно, как жука через лупу. Он потягивает шампанское из бокала, но собран и деловит. И благо, рядом с ним нет Елены.

– Ты знаешь, зачем я здесь. И хотел бы услышать чёткий ответ по интересующему меня делу.

– А если он будет «нет»? – Варшавин таки решил со мной поиграть. Как кот с мышью.

– Значит, «нет». Я развернусь и уйду. Валяться у тебя в ногах, упрашивать и приводить доводы не буду. Насколько я тебя знаю, ты уже давно просчитал все выгоды и риски. Для тебя эти акции почти ничего не значат – это не контрольный пакет. Для меня, как ты понимаешь, твои акции помогут как раз стать тем самым держателем.

– И ты легко откажешься и уйдёшь?

Меня опустошал весь этот разговор и ощущение, что кое-кто забавляется за мой счёт. Но пафосные жесты – не ко мне. Не настолько я экзальтированный и психованный.

– Я поищу альтернативные варианты. Свет клином не сошёлся на этом предприятии.

Свет клином вообще ни на чём не сошёлся. Если Варшавин пляшет под дудку Елены, мне его жаль. Всегда считал его умным, но сейчас сомневался в этом. Слишком уж неправильно сошлись звёзды сегодня.

– Хорошо, – Варшавин помедлил, допил шампанское и отставил бокал. Поправил белоснежные манжеты и посмотрел на часы. – Завтра в девять утра у меня в офисе. Надеюсь, адрес ты знаешь. Просьба не опаздывать: это твой единственный шанс поговорить серьёзно. В ближайшие дни я снова уезжаю.

Офис так офис. Мне и впрямь захотелось поискать другие варианты. Только их не было: если бы можно было обойтись без акций Варшавина, не случилась бы вся эта история с женитьбой. А я, может, прошёл бы мимо моей жены. Никогда не узнал её. Наверное, нужно поставить бывшему другу бутылку коллекционного коньяка. В знак благодарности.

На выходе меня поймал Янышевский.

– Извини, Эдгар, – мой партнёр – само благодушие. Улыбается открыто. – Если ничего личного, а только бизнес – ты проиграешь. Станешь никем. А так – сплошные плюсы во всех отношениях. Избавься от своей жены. Мезальянс, как ни крути. Никто не одобрит и не примет девочку. Мне её даже жаль. Но, думаю, она не останется ни с чем. Тем более, что ты женился на ней с единственной целью – подобраться к Варшавину. Ну-ну, не такие уж это великие тайны, – лучится он самодовольством.

Мразь и тварь. Нужно было разорвать с ним несколько лет назад, когда он под дудку дочери плясал.

– У тебя – неделя. Сделай всё быстро и без шума. Разведись. Приведи в порядок дела. А уж об остальном я позабочусь. Укрепим позиции, так сказать. Усилим наш тандем. И учти, – куда только его благодушие и слащавая улыбочка жизнерадостного зайчика-побегайчика девается. Сейчас на меня смотрит жёсткий делец, способный покупать и продавать не только материальные ценности, но и телом дочери подторговывать, – я не из тех, кого водят на нос. Ты понравился моей дочери – блажь, я знаю, но я люблю её. Только поэтому я с тобой разговариваю. Попробуешь обидеть или пренебречь – окажешься в помойной яме быстрее, чем можешь себе представить.

Внутри закипала злость.

– Не надо мне угрожать, Петр Григорьевич, – очень спокойно и холодно. – Вы же понимаете, что так дела не делаются. Предлагаю обсудить всё в спокойной обстановке. С цифрами и буквами, чтобы прийти к взаимовыгодному сотрудничеству. А шантажировать и давить – это некрасиво. Не по-мужски. Я простил подобное вашей жене – она женщина. И, мягко говоря, удивлён, что в похожем ключе ведёте беседу и вы. Через три дня у меня в офисе. В полдень.