Та, что меня спасла (СИ) - Ночь Ева

Варшавин опаздывает. Я терпеливо скучаю. Отказываюсь и от шампанского, и от закусок. Хватит с меня сюрпризов.

Он появляется с Еленой. Красивая пара. Но я бы всё же предпочёл, чтобы это хотя бы внешне походило на полуделовую встречу. С присутствием Елены это невозможно.

– Дядя! – целует она в обе щёки Петра Григорьевича Янышевского. Того самого партнёра по бизнесу. Хозяина дома. Как гром среди ясного неба. Дядя?!..

– Дорогая! – воркует и вьётся вокруг Елены Изольда, жена Янышевского. У неё пристрастие к ярким принтам. Преимущественно в сиренево-фиолетовых тонах. Почти фишка.

И от этой семейной идиллии я неимоверно напрягаюсь. Интуиция вопит, что за всем этим скрывается какая-то первостатейная гадость. И она не медлит появиться. Так молниеносно, что я даже опомниться не успеваю.

– Здравствуй, Эдгар, – чувствую холёную женскую руку на своём локте. Бледно-розовые ногти. Три золотых кольца обвивают тонкие аристократические пальцы. На одном из них поблёскивает бриллиант. Мне даже не нужно вглядываться, чтобы понять, кто так плотно и почти эротично припал к моему телу. Так, словно я её собственность.

– Снежана, – всё же смотрю на белые волосы, собранные в аккуратную причёску. На пухлые губы. Томный взгляд из-под длинных ресниц. Слишком длинных, чтобы быть естественными. Влажные глаза трепетной лани. Карие с поволокой. Лань. О, да. Снежана явно весит больше пятидесяти килограмм, хоть всё с фигурой у неё в порядке. Не к месту меня начинает душить смех. Зря.

– Как я рада видеть тебя, сестрёнка, – капризно кривит губы Елена. И от звука её голоса, и от того, как с прищуром она смотрит на меня, словно оценивая, я понимаю, что это только начало действа, которое мне не понравится.

– А я рада снова оказаться дома, среди родных, – льнёт Снежанна ко мне почти неприлично. – А ты всё такой же, Эдгар. Мужественный и возбуждающе красивый, – горячо шепчет она мне на ухо.

– Я глубоко и прочно женат, – пытаюсь отлепить её от себя, но у девушки воистину бульдожья хватка.

– Если ты сейчас обидишь или оскорбишь нашу дочь, – сладко улыбается мне Изольда, – можешь забыть об инвестициях и прочих радостях большого бизнеса. Потонешь как финансовый труп.

Эти слова холёная мегера Янышевская шепчет мне в другое ухо. Сквозь зубы, не забывая улыбаться на все свои тридцать два прекрасных, но фальшивых зуба.

Вспышки фотоаппаратов. Насмешливый взгляд Варшавина. Приподнятая бровь. Тонкая улыбка на губах Елены. Пышущие здоровым румянцем щёки Павла Григорьевича. Кажется, он любуется со стороны на застывший натюрморт: я в окружении его жены и дочери.

Хорошо продуманный спектакль. А я в нём – пешка. Разменная фигура. Козёл отпущения.

31. Тая

Весь Интернет забит фотографиями с приёма в доме Янышевских. Лиловую я узнала сразу. Акула. Удав, что способен проглотить жертву целиком, а потом довольно урчать, переваривая сытную трапезу.

Новостные ленты, сплетни и даже репортаж. Мой Эдгар в тесной близости с красоткой. Крашеная блондинка. Холёная. Шикарная от кончиков волос до пяток. Красивая – что уж там… Ни одного изъяна ни во внешности, ни в фигуре. Они с Эдгаром смотрятся потрясающе. И, кажется, он не выражает недовольства. Не пытается избавиться от блонди-дивы. Не улыбается – и на том спасибо. Но он вообще редко проявляет эмоции на людях.

– Эдгар Гинц – самая одиозная фигура в современном бизнесе последнего десятилетия. Не успел отгреметь скандал с его нашумевшей скоропалительной женитьбой, как, кажется, известный бизнесмен – снова в активном поиске, – бодро шпарит плоскогрудая журналистка с хваткими манерами и глазами. – В этот раз предмет его интереса – Снежана Янышевская, дочь известного инвестора и бизнесмена Петра Григорьевича Янышевского, с которым Гинца связывает долгая дружба и деловые отношения. Эта парочка засветилась вместе несколько лет назад, но тогда дело до венца так и не дошло. Молодые люди расстались. Снежана отправилась на стажировку за границу, а Эдгар Гинц продолжил носить титул завидного жениха. И вот они снова вместе. Что это? Отличный пиар-ход или старые чувства не ржавеют?

Кажется, я выучила каждую строчку наизусть. Прочитала все сплетни и комментарии. Пересмотрела раз десять репортаж. Там ещё этот Янышевский – престарелый купидон с розовыми щёчками, аккуратным брюшком и лысиной, вокруг которой вились кудри – давал краткое интервью. Довольно улыбался, рассказывал что-то о великолепном проекте, важно подчёркивая, что они с Эдгаром – деловые партнёры. Правда, от комментариев по поводу моего мужа и своей дочери отказался. Но по всему было видно – он доволен собственным состоянием, семьёй и всеми благами, что дарила ему благополучная и сытая жизнь.

Вот она – идеальная пара для Эдгара. Девочка из хорошей семьи с отличной родословной, как у элитной собаки или кошки. Пара ему под стать. На её фоне я выглядела облезлым безродным заморышем.

Это был удар – коварный и жестокий. Неожиданный и очень болезненный. Я не плакала, нет. Внутри меня словно что-то щёлкнуло. Я ждала, когда позвонит Эдгар. Он не мог не позвонить. Но телефон молчал. И с каждым часом ожидания я словно опустошалась. Высыхала и осыпалась мелкими песчинками.

Я ревновала так, что темнело в глазах. Жуткое и ненормальное чувство, из-за которого невозможно ни жить нормально, ни думать. Напалм, сметающий всё на своём пути.

– Эй, Тайна, Тайна, ты что уже напридумывала? – Аль одним движением закрывает ноутбук. Он знает. По глазам вижу. Что видит во мне он – не хочу знать. Наверное, лицо у меня такое, что обнять и плакать.

Аль ставит передо мной стакан с водой.

– А ну, водички выпей, остынь. Пей, говорю. Вот так.

Я глотаю, но жидкость застревает в горле – ни прокашляться, ни вздохнуть. На глаза наворачиваются слёзы. Нет, я не плачу. Это зажатое в тиски горло.

Я таки кашляю надсадно и пытаюсь дышать. Аль бьёт меня ладонью по спине.

– То одно, то другое – что за напасть? – приговаривает он. – Никуда твой Гинц не денется – поверь мне.

Я оборачиваюсь и внимательно смотрю на него.

– Ты знал. Ты специально собрал их здесь. Не для того, чтобы я подслушивала и собирала сплетни. Ты знал и хотел меня подготовить.

Аль закатывает глаза и прикрывает лицо рукой. Качает башкой и стонет.

– Ну, конечно, я могу верить в мироздание, но предугадывать ещё не научился. К тому же, я этих куриц сто лет не видел. Понятия не имел, что они скажут или обсудят. И уж тем более, не мог предположить, что на твоего Гинца объявлена брачная охота.

– Да плевать, – распрямляю я плечи. – Я пока ещё его жена. И никакие белобрысые мымры его на себе не женят. Вначале им нужно будет заставить его развестись или убить меня.

Я произнесла последние слова и испугалась. В свете последних событий не удивительно, если меня придут убивать. Пусть не эти – другие, но какая разница? Гинц рискует стать свободным вдовцом. Тем более, что, оказывается, он и здесь успел наследить: Снежаночка не просто вынырнула. Их, как говорится, что-то связывало в прошлом. Не удивлюсь, что и она ходила в его любовницах. Она старше меня, но всё же молода. Лет двадцать пять на вскидку.

Меня трясло. По-настоящему. Так, что дрожало тело и руки. И зубы чокались друг с другом, как бокалы на пьянке.

Аль обхватил меня руками и прижал к себе. Я сопротивлялась. Брыкалась и дралась, как сумасшедшая кошка. Но куда там. Не гора мышц, но всё же крепкий и увёртливый мужчина. И выше, и старше, и опытнее. Но плечо я ему поцарапала – каюсь.

– Ну всё, всё, – гладит он меня по голове, как маленькую, а я продолжаю дрожать. Колотун никуда не собирается уходить из тела и души. – Прежде чем выдумывать или психовать, нужно сесть и подумать. Успокоиться. Ничего глобального не произошло. Подумаешь – сплетни и домыслы – чушь полная. Мы ещё пострадавшую сторону не выслушали.

– Он не звонит, Аль, – устала. Жутко устала. А он такой живой и тёплый. Добрый и терпеливый. Навязалась на его голову. Истерики катаю. Он не обязан мне сопли подтирать. Нужно как-то возвращаться к жизни. Без него. Без поддержки. Разобраться со своей жизнью и идти дальше. С Эдгаром или без.