Розы для возлюбленной - Мэри Кларк

— Мисс Реардон, как мать, я понимаю ваше горе, — мягко проговорила Керри, глядя в усталые, полные отчаяния глаза пожилой женщины.

Дейдра Реардон поднялась.

— Как я вижу, вы не принимаете то, что я вам говорю, мисс Макграт. Джоф сказал, что вы скоро станете судьей. Так пусть поможет Бог тем людям, кто придет к вам за правосудием!

Вдруг лицо пожилой женщины посерело.

— Мисс Реардон, что с вами? — прикрикнула Керри.

Трясущимися руками миссис Реардон открыла сумочку, достала маленький пузырек, вытряхнула из него на ладонь таблетку, засунула ее под язык и, ни слова не говоря, вышла.

Несколько долгих минут Керри смотрела на закрытую дверь. Потом взяла чистый лист бумаги и написала:

1. Солгал ли доктор Смит, когда сказал, что не проводил Сьюзен операции?

2. Действительно ли маленький Майкл видел черный четырехдверный «мерседес» перед домом Реардонов в тот вечер, когда с ним сидела Долли Боулз и когда была убита Сьюзен? Что предпринять по поводу частично увиденного, как утверждает Долли, регистрационного номера того «мерседеса»?

3. Был ли у Джимми Уикса роман со Сьюзен? Если да, то знает ли об этом Боб? А что, если Уикс просто боится, что что-то может выплыть наружу?

Перечитывая написанное, Керри вспоминала последнюю фразу, брошенную ей Дейдрой Реардон полным отчаяния и обвинения голосом.

53

Джоф Дорсо был занят участием в тяжбе в суде Ньюарка. Ценою больших усилий ему удалось добиться приемлемой договоренности с судом и обвинением, должным образом учитывающим интересы его клиента — восемнадцатилетнего паренька, который решил покататься с дружками на отцовском автомобиле, не справился с управлением и врезался в грузовик. При этом водитель грузовика сломал руку и ногу.

Пьян паренек не был, вел себя всегда хорошо, в нечестных делах замешан не был и явно раскаивался в содеянном. С учетом этого, согласно достигнутой Дорсо договоренности, его лишь на два года лишили водительских прав и приговорили к выполнению ста часов общественных работ. Джоф был доволен приговором, так как заменить пареньку колледж тюрьмой было бы, с его точки зрения, огромной ошибкой.

И вот теперь, во второй половине дня в четверг, у Джофа выдалось, против обыкновения, немного свободного времени, и он решил выяснить, как разворачиваются события в суде над Джимми Уиксом. Ему хотелось послушать первые прения сторон. И еще, сознавался себе Джоф, он был не прочь узнать, чего стоит Боб Кинеллен как адвокат.

Джоф уселся в глубине зала, переполненного, как он заметил, в основном прессой. Джимми Уиксу удавалось так много раз ускользать от приговора, что журналисты стали даже называть его «Тефлоновый Джимми», так же, как некогда называли одного неуловимого главаря мафии, — «Тефлоновый Дон». Правда, Дон давно уже отбывал в тюрьме пожизненное заключение.

Когда Джоф появился на процессе, Кинеллен как раз произносил вступительные фразы своего первого выступления. «Что ж, он хорошо держится, — признал Джоф. — Знает, как вести себя с присяжными, когда придать своему голосу нотки возмущения, негодования, когда можно и нужно высмеять обвинение. К тому же у него идеальные внешние данные, манеры». Джоф попытался представить Керри замужем за этим парнем. Это ему не удалось. «Или просто я не хочу этого делать», — признался себе Джоф. Во всяком случае, с некоторым облегчением подумал он, Керри точно уж не особо по нему сохнет.

«И, кстати, какое это имеет значение?» — спросил себя Джоф. Тут судья объявил перерыв.

В коридоре к Джофу подошел Ник Кляйн, репортер из «Стар-Леджер». Поздоровавшись, Джоф отметил:

— Как вас тут много.

— Ожидается сенсация, — объяснил Ник. — У меня источник в министерстве юстиции. Так вот, Барни Хаскелл пытается, оказывается, выторговать себе сделку повыгоднее. Ему недостаточно того, что предлагалось обвинением раньше. Он теперь намекает на то, что может привязать Джимми к какому-то убийству, за которое в тюрьме сидит кто-то другой.

— Вот бы мне заполучить такого свидетеля по одному моему делу, — мечтательно проговорил Джоф.

54

В четыре часа Джо Палумбо получил срочной почтой пакет от Уэйна Стивенса из Окленда, штат Калифорния. Он торопливо вскрыл его и вытащил оттуда две пачки фотоснимков, стянутых резинками. К одной из пачек была прикреплена записка:

Дорогой мистер Палумбо!

Я действительно осознал, что Сюзи погибла, лишь когда собирал для вас эти фотографии. Мне стало так жаль ее! Растить Сюзи не было простым делом. Думаю, что эти фотографии кое-что вам объяснят. Мои дочери были очень красивыми девочками с самого раннего возраста.

И вот Сюзи — нет. С годами дочки все хорошели, а жена только все сильнее ревновала их и от этого становилась все несчастнее.

Матери Сюзи, моей жене, было очень больно смотреть на то, как мои дочки радуются жизни и как ее собственный ребенок, напротив, никак не может найти свое место в этой жизни, не может найти даже друзей К сожалению, все это порождало сильные трения в наших семейных отношениях. Мне кажется, я все же все время надеялся, что повзрослевшая и устроившаяся в жизни Сюзи когда-нибудь вновь появится в нашем доме, и мы с ней прекрасно поладим. У нее было много способностей, талантов, которые она не умела в себе ценить.

Вот и все. Я надеюсь, что эти фотографии помогут вам.

Искренне ваш,

Двадцать минут спустя Джо был уже в кабинете Керри. Он положил ей на стол фотографии со словами: «Взгляни-ка, убедись! Может, и после этого ты будешь утверждать, что Сюзи, — извини, я имею в виду Сьюзен — могла безумно похорошеть, правильно уложив волосы».

В пять часов Керри позвонила в кабинет доктора Смита. Доктор уже ушел. Так, собственно, Керри и предполагала, поэтому тут же попросила к телефону миссис Карпентер.

Когда Кейт Карпентер взяла трубку, Керри спросила:

— Миссис Карпентер, как долго вы работаете у доктора Смита?

— Четыре года, мисс Макграт. Почему вы об этом спрашиваете?

— Четыре года? А я вот почему-то, исходя из того, что вы мне когда-то говорили, считала, что вы у него работаете дольше.

— Нет, это не так.

— Видите ли, я хотела бы знать, были ли вы у доктора, когда он либо сам проводил операцию своей дочери — Сьюзен, либо просил сделать это одного из своих коллег. Я могу подсказать вам, как выглядела его дочь. В вашей приемной я как-то увидела двух пациенток и выяснила их имена. Так вот, обе эти женщины — Барбара Томпкинс и Памела Вёрс — как две капли воды похожи на дочь доктора Смита, разумеется, на ту женщину, которой она стала после обширной пластической операции, а не на девочку-дурнушку, какой Сьюзен когда-то родилась.

Керри уловила удивленный вздох собеседницы.

— Я и не знала, что у доктора Смита была дочь, — призналась миссис Карпентер.

— Она погибла почти одиннадцать лет назад. Ее убили. Суд присяжных постановил, что сделал это ее муж. Он до сих пор в тюрьме, но по-прежнему настаивает на своей невиновности. Доктор Смит являлся главным свидетелем обвинения на состоявшемся тогда процессе.

— Мисс Макграт. — проговорила миссис Карпентер. — Я очень неловко себя сейчас чувствую по отношению к доктору, но вместе с тем считаю, что вам просто необходимо немедленно переговорить с Барбарой Томпкинс. Я дам вам ее номер телефона.

Медсестра рассказала Керри о звонке напуганной Барбары.

— Так значит, доктор Смит преследует Барбару Томпкинс! — воскликнула Керри. Она пыталась быстро оценить возможные последствия вновь открывшихся обстоятельств.

— Ну, во всяком случае, он ходит за ней по пятам, — уточнила миссис Карпентер. — У меня есть как ее рабочий, так и домашний телефоны.

Керри записала оба номера.

— Миссис Карпентер, я должна буду поговорить с доктором Смитом, но очень сомневаюсь, что он согласится принять меня. Появится ли он завтра на работе?

— Да, но у него будет очень загруженный день. Освободится он только после четырех.

— К этому примерно времени я и заеду к вам. Но не говорите ему об этом, пожалуйста. — Керри решила задать еще один вопрос. — А есть ли у доктора Смита машина?

— О, да, ведь он живет в Вашингтон-Мьюс, в доме, когда-то перестроенном из депо конных экипажей. При доме есть гараж, куда он и ставит свой автомобиль.

— А что это за автомобиль?

— Да все тот же, что и всегда. Четырехдверный «мерседес-седан».

Керри сильнее сжала трубку телефона.

— Какого он цвета?

— Черного.

— Вы сказали тот же, что и всегда. Вы имеете в виду то, что он всегда себе покупал именно черные «мерседесы-седаны»?

— Я имею в виду то, что он ездит на одном и том же автомобиле вот уже двенадцать лет как минимум. Это я точно знаю, потому что он рассказывал об этом одному из своих клиентов, который оказался служащим фирмы «Мерседес».