Семицвет: молодость богов. Части 1-2 - Святослав Зайцев

Добирался он общественным транспортом — сначала на автобусе, потом перестал на маршрутное такси. От остановки ещё шел два квартала и заходил во дворы — в столице они были ухоженными — газоны все пострижены, повсюду высажены разные цветы, ещё песочницы и стадионы. Даже завидно стало.

К академии он вышел неожиданно — свернул за угол и тут тебе — площадь, фонтаны, брусчатка. Он приехал намного раньше и не пожалел — к парадному входу подавали воздушный императорский кортеж.

У него прямо дух захватило!

Всё — здание академии, фонтаны, памятники, старинная церковь, а теперь — императорский кортеж, всё было таким огромным, таким столичным, он ведь раньше такое только в новостях видел. Было ощущение, что весь столичный колорит обрушился на него за эти несколько часов, что он здесь прибывает. И что все это, все — даже надвигающийся шторм — для него. Все для того, чтобы он запомнил столицу именно такой.

И ведь ещё целых полтора часа свободных. Алексей устроился на теплой каменной скамье и стал смотреть на кортеж. Тот состоял из большого неповоротливого судна и нескольких шустрых полицейских флаеров. Место посадки огородили столбиками. Судно село — Алексей увидел, как из него вышло несколько таких же, как он ребят, лет по шестнадцать, только в форме и без знаков отличия. За ними вышел толстый вальяжный военный, — весь в орденах, такой пафосный, медлительный. Генерал, наверное, или какой-нибудь министр.

Опираясь на палочку, он подошел к полковнику Ясину — тому, что принимал заявку — поздороваться.

Все произошло тихо — никто не перегораживал улиц, не разгонял людей. Мимо пробежал охранник, было ещё несколько зевак, кто-то покупал воду в автомате, кто-то даже не обращал внимания на происходящее, ну а кто-то наоборот обращал — фотографировал или снимал на камеру. Судно, кстати, спустя несколько минут поднялось в воздух и скрылось за зданием академии — наверное, на какую-нибудь закрытую стоянку для особенных посетителей. Охранник побежал обратно и собрал заградительные столбики…

Надвигающийся шторм делал обстановку ещё интереснее, и вообще можно было любопытно походить вокруг академии, поизучать местность, посмотреть на людей. А людей становилось все больше и больше.

Через час площадь значительно оживилась. Получать результаты приехало человек двести. Поэтому можно было потеряться в толпе и послушать кто о чем говорит — к примеру, вот эти двое мечтают податься в мирную авиацию, тучи разгонять, например. Пожары тушить. Увлекательно, наверное.

А вот громкоголосая толстая девчонка в ярком лазурном сарафане — в юридические войска. Такая громкая, такая большая, такая заметная — она о чем-то спорила со своим отцом, а через минуту взахлеб рассказывала о каких-то поправках совершенно незнакомому парню. Алексей таким людям немного завидовал — он сам всегда боялся заговорить с незнакомым человеком.

Какие все продвинутые здесь были. А он-то и сам не знал, куда хочет. Хоть бы куда-нибудь, да и взяли…

Парковка для людей попроще была заполнена флаерами, а прямо перед ним парковался ещё один — частный. В его-то городе частных флаеров не было. Слишком дорого. Только амбулаторные и полицейские. А этот сразу видно — старинный, немного угловатый. Наверное, тоже привез какого-нибудь мелкого аристократа на зачисление, из военной семьи. Таких наверняка без экзаменов берут, а уж тех, что на судне приехали — тем более.

Но оттуда вышла женщина в белом мундире. Он таких ни разу и не видел даже. Лазурные — юридические, зеленые — наземные, синие — авиация, красные — медицинские. А белые? Белые это какие? Все цвета видел, а вот белые — впервые. Да ещё и женщину! Наверное — белые мундиры — это женские войска.

Оглушительно громыхнуло.

Климат в столице был совсем другой — более теплый. Здесь могла случиться гроза в начале мая, как в стихах, а ветер мог деревья повалить, как в новостях. У него там, на Урале все не так. Ветер конечно злой, но не так чтобы прямо деревья валить. Видимо, в горах толком разогнаться не мог. Или деревья покрепче были. А может — и то, и другое.

На газон села какая-то непонятная птица. Он вообще уже три раза непонятных птиц видел. Его город особенным разнообразием пернатых не отличался — голуби, да синицы с воробьями. Зимой иногда снегири прилетали. А тут тебе и грачи и галки, а ворон вон сколько!

Женщина постояла перед флаером, задумчиво сложив руки на груди. Сделала звонок. Отперла дверь кабины пилота, взяла с заднего сидения красную папку и пухлый белый конверт. Заперла флаер. Снова сделала звонок. Отперла флаер. Положила папку, конверт. Немного подумала, затем взяла конверт снова. И опять заперла флаер.

А ведь скоро солнце уйдет. Цветы закроются. Резко похолодает. Наступит тишина. Подует сухой ветер, поднимет пыль. И гигантские тучи обрушат на город свою мощь. А он будет стоять у окна в академии…

— Что стоишь? — внезапно раздался голос. Алексей прям подпрыгнул. Женщина в белом мундире стояла позади него. Как облако. И такая забавная — волосы рыжие, но не такие огненные, как у Лизы, а соломенные и ещё все в кудрях. И торчат в разные стороны. Вся в веснушках. Лицо в веснушках, уши в веснушках, наверное, плечи и шея тоже в веснушках. И руки тоже. А с такой шапкой на голове и зимой наверное совсем не холодно.

— Иди скорей. — она глянула на часы… Ухты, у неё ещё и часы механические были! — Зачисление начнется раньше времени. А тебе ещё анкету заполнять. А ты, поди, и не брался.

Алексей кивнул, решил не спорить — вообще ничего не говорить. И не спрашивать. Просто зашел в здание и поднялся на двенадцатый этаж, в коридор, едва всех вмещавший всю эту кучу народу.

Толстая девочка в бирюзовом нашла себе новую жертву — кого-то из родителей, и уже обсуждала с ними внешнюю политику империи. Она с ходу прогнозировала дефолта, обвал, кризис и ещё третью юридическую.

Вот ведь катастрофа-катастрофа!

Алексей скромно устроился у подоконника в самом дальнем углу и стал разбираться с анкетой, тайно поглядывая по сторонам. В коридор вплыла Белая Женщина. А высокая она — пока на улице стояли, он почему-то и не заметил.

Белая Женщина тепло поздоровалась с незаметной старушкой, и крепко пожала руку её внучке, наклонившись над скамейкой. Затем протолкнулась к кабинету полковника Ясина. Уже перед кабинетом её окликнул тот самый вальяжный военный, прибывший в имперском картеже.

Белая Женщина улыбнулась — кажется, несколько напряженно. Вовсе не так искренне, как старушке с внучкой. Но все же пожала руку — самыми кончиками пальцев, как-то по-женски вышло. Поздоровалась с группой ребят, сопровождавших военного, перекинулась новостями, что-то ответила и надменно, презрительно фыркнула. Затем спешно попрощалась, чтобы раствориться в кабинете полковника Ясина.

И вот тут его начало бросать из стороны в сторону. То ему начинало казаться, что он поступит и что место его. И что его ждет просторное общежитие в центре столицы и какая-нибудь необычная специальность. Охрана режимных объектов, например. А может быть какое-нибудь мудреное стратегическое планирование. Специальностей то много!

То ему казалось, что его никогда не примут, что он зря сюда пришел и вообще он тут не к месту. Анкету надо было заполнять. А пишет он как курица лапой. Хотя заполнять надо было немного — имя только, даже фамилию и возраст можно было не ставить.

Были ещё какие-то достаточно нелепые вопросы — типа «расскажите о себе» или «для чего вы решили поступать на военную кафедру». Терпеть не мог такие вопросы, потому что не знал как отвечать. А народу-то вокруг! Целая толпа. Большая и шумная. Практически со всеми детьми были их родители. И все дети в форме. И все родители с орденами.

В общем, Алексею стало совсем не по себе, как будто он оказался в дорогом ресторане, совершенно случайно — после школы, в рваных джинсах. Но больше всего его смущало, что сам он дожидался результатов в полном одиночестве. Никто его не провожал, никто не собирался утешить в случае провала, поздравить в случае победы.

Зайти он боялся. Да он даже очередь не занял! И не спросил, кто последний. Решил идти последним.

Последней перед ним зашла та мелкая тихая девчонка, которая приехала с бабушкой, и, как оказалось, никого кроме бабушки у неё не было. Бабушка была очень спокойной, девочка тоже. Девочка даже задремала у неё на коленях… Они сидели долго — один раз бабушка достала из сумки вареную картофелину и бутерброд — они перекусили. И вот девочка зашла — недолго совсем, вышла, улыбнулась, что-то шепнула бабушке на ухо, та тоже улыбнулась и отчего-то смахнула слезу. Он так и не понял — поступила внучка или нет.

Ну вот, как назло опять нахлынули эмоции. Ему нужно было встать. Взять анкету и войти в полковнику. Он разнервничался. Хотелось прямо сейчас сорваться с места и рвануть домой. Но это было недопустимо. В общем, набрав в легкие побольше воздуха, он вошел.