Стихотворения и поэмы - Ярослав Смеляков

104. ЖЕНА

Красива и смелапошедшая со мной —ты матерью была,и ты была женой.

Ты всё мое добро,достоинство и честь.Я дал тебе реброи всё отдам, что есть.

Как мысли и судьбе,лопате и перу,я отдал всё тебе,всё от тебя беру.

Дождем меня омой,печаль моя и смех,корыстный подвиг мойи мой невинный грех.

Халатик свой накинь.Томительно ходи.Отринь меня, отриньи снова припади.

И снова, погодя,неслышно, будто рысь,нахлынь не отходя,не уходя вернись.

Дыханием обдуй.Возьми, как вышний бог,мой первый поцелуйи мой последний вздох.

Оплачь невторопях.Мне речи не нужны —пусть скатится на прахслеза моей жены.

Забудь меня, забудьпо счастью своему…А я с собою в путьодну ее возьму.

105. ПОД МОСКВОЙ

Не на пляже и не на ЗИМе,не у входа в концертный зал, —я глазами тебя своимив тесной кухоньке увидал.

От работы и керосиназакраснелось твое лицо.Ты стирала с утра для сынаобиходное бельецо.

А за маленьким за оконцем,белым блеском сводя с ума,стыла, полная слез и солнца,раннеутренняя зима.

И как будто твоя сестричка,за полянками, за лескомбыстро двигалась электричкав упоении трудовом.

Ты возникла в моей вселенной,в удивленных глазах моихиз светящейся мыльной пеныда из пятнышек золотых.

Обнаженные эти руки,увлажнившиеся водой,стали близкими мне до мукии смущенности молодой.

Если б был я в тот день смелее,не раздумывал, не гадал —обнял сразу бы эту шею,эти пальцы б поцеловал.

Но ушел я тогда смущенно,только где-то в глуби светясь.Как мы долго вас ищем, жены,как мы быстро теряем вас.

А на улице, в самом деле,от крылечка наискосокснеговые стояли ели,подмосковный скрипел снежок.

И хранили в тиши березыльдинки светлые на ветвях,как скупые мужские слезы,не утертые второпях.

106. ПРИЗНАНЬЕ

Не в смысле каких деклараций,не пафоса ради, ей-ей,—мне хочется просто признаться,что очень люблю лошадей.

Сильнее люблю, по-другому,чем разных животных иных…Не тех кобылиц ипподрома,солисток трибун беговых.

Не тех жеребцов знаменитых,что — это считая за труд —на дьявольских пляшут копытахи как оглашенные ржут.

Не их, до успехов охочих,блистающих славой своей, —люблю неказистых, рабочих,двужильных кобыл и коней.

Забудется нами едва ли,что вовсе в недавние днивсю русскую землю пахалии жатву свозили они.

Недаром же в старой России,пока еще памятной нам,старухи по ним голосили,почти как по мертвым мужьям.

Их есть и теперь по Союзунемало в различных местах,таких кобыленок кургузыхв разбитых больших хомутах.

Недели не знавшая праздной,прошедшая сотни работ,она и сейчас безотказнолюбую поклажу свезет.

Но только, в отличье от прежней,косясь, не шарахнется вбок,когда по дороге проезжейраздастся победный гудок.

Свой путь уступая трехтонке,права понимая свои,она оглядит жеребенкаи трудно свернет с колеи.

Мне праздника лучшего нету,когда во дворе дотемная смутно работницу этуувижу зимой из окна.

Я выйду из душной конторки,заранее радуясь сам,и вынесу хлебные корки,и сахар последний отдам.

Стою с неумелой заботой,осклабив улыбкою рот,и глупо шепчу ей чего-то,пока она мирно жует.

107. ПЕРВЫЙ БАЛ

Позабыты шахматы и стирка,брошены вязанье и журнал.Наша взбудоражена квартирка:Галя собирается на бал.

В именинной этой атмосфере,в этой бескорыстной суетехлопают стремительные двери,утюги пылают на плите.

В пиджаках и кофтах Москвошвея,критикуя и хваля наряд,добрые волшебники и феив комнатенке Галиной шумят.

Счетовод районного Советаи немолодая травести —все хотят хоть маленькую лептув это дело общее внести.

Словно грешник посредине рая,я с улыбкой смутною стою,медленно — сквозь шум — припоминаямолодость суровую свою.

Девушки в лицованных жакетках,юноши с лопатами в руках —на площадках первой пятилеткимы и не слыхали о балах.

Разве что под старую трехрядку,упираясь пальцами в бока,кто-нибудь на площади вприсядкув праздники отхватит трепака.

Или, обтянув косоворотку,в клубе у Кропоткинских ворот«Яблочко» матросское с охоткойвузовец на сцене оторвет.

Наши невзыскательные душибыли заворожены тогдамузыкой ликующего туша,маршами ударного труда.

Но, однако, те воспоминанья,бесконечно дорогие нам,я ни на какое осмеяньеникому сегодня не отдам.

И в иносказаниях туманных,старичку брюзгливому под стать,нынешнюю молодость не станув чем-нибудь корить и упрекать.

Собирайся, Галя, поскорее,над прической меньше хлопочи —там уже, вытягивая шеи,первый вальс играют трубачи.

И давно стоят молодцеватона парадной лестнице большойс красными повязками ребятав ожиданье сверстницы одной.

…Вновь под нашей кровлею помалужизнь обыкновенная идет:старые листаются журналы,пешки продвигаются вперед.

А вдали, как в комсомольской сказке,за повитым инеем окномрусская девчонка в полумаскекружится с вьетнамским пареньком.

108. ПЕРЕУЛОК

Ничем особым не знаменит —в домах косых и сутулых —с утра, однако, вовсю шумитокраинный переулок.

Его, как праздничным кумачоми лозунгами плаката,забили новеньким кирпичом,засыпали силикатом.

Не хмурясь сумрачно, а смеясь,прохожие, как подростки,с азартом вешнюю топчут грязь,смешанную с известкой.

Лишь изредка чистенький пешеход,кошачьи зажмуря глазки,бочком строительство обойдетс расчетливою опаской.

Весь день, бездельникам вопреки,врезаются в грунт лопаты,гудят свирепо грузовики,трудится экскаватор.

Конечно, это совсем не тот,что где-нибудь на каналахв отверстый зев полгоры берети грузит на самосвалы.

Но этот тоже пыхтит не зря,недаром живет на свете —младший братишка богатыря,известного всей планете.

Вздымая над этажом этаж,подъемные ставя краны,торопится переулок нашза пятилетним планом.

Он так спешит навстречу весне,как будто в кремлевском залес большими стройками наравнесудьбу его обсуждали.

Он так старается дотемна,с такою стучит охотой,как будто огромная вся странаследит за его работой.

109. МАГНИТКА