Русское государство и его западные соседи (1655–1661 гг.) - Борис Флоря

На встрече, состоявшейся 9 октября, комиссары сообщили о принципиальном согласии короля и панов рады избрать Алексея Михайловича или его сына преемником Яна Казимира при условии, «будет великий государь его царское величество изволит поступитца х Коруне Полской и к Великому княжству Литовскому городов и земель по Поляновскому договору», т. е. царь должен был отказаться от всех земель, занятых русскими войсками во время военных кампаний 1654–1655 гг., и от протектората над Запорожским Войском. К тому же указывалось, что земли Великого княжества Литовского следовало «отдать… комиссаром ныне вскоре»[582]. Тайно встретившийся в тот же день с великими послами один из дворян литовского посольства Ян Корсак сообщил, что именно такие инструкции получили комиссары, «а болши, де, того поступатца отнюдь не велено»[583].

На следующий день, 10 октября, комиссары передали «великим» послам полный текст условий, на которых царь может быть избран будущим польским королем. Условия предусматривали, что царь при жизни Яна Казимира не должен вмешиваться во внутреннюю жизнь Речи Посполитой, что под властью царя в будущем должны сохраняться все традиционные институты и нормы права Польско-Литовского государства. На царя текст «статей» налагал следующие обязательства: «завоеванные поветы Речи Посполитой ныне тотчас уступить… как были перед войною», содействовать «успокоению» запорожских казаков, то есть их возвращению в состав Польско-Литовского государства, способствовать возвращению Ливонии в состав Речи Посполитой и вообще оказывать ей военную помощь против неприятелей[584].

Отчет о встречах 9 и 10 октября и текст «статей» «великие» послы немедленно отправили царю. Царь, находившийся в походе, получил эти сообщения 12 и 13 октября[585]. В сложившейся ситуации трудно было ожидать, что Речь Посполитая согласится принять русские условия мира, а средствами давления на нее русское правительство не располагало. Правда, царь и его советники предлагали «великим» послам, чтобы добиться своей цели, дать комиссарам крупную взятку («тысяч пятьдесят или шездесят и болши»), но, по-видимому, они сами слабо верили в успех такой попытки. В конечном итоге «великим» послам предписывалось, если не удастся договориться, заключить с комиссарами соглашение, которое предусматривало бы договоренность о прекращении военных действий («войне не быть») и обязательство обеих сторон не вести сепаратных переговоров о мире со Швецией. Что касается главного обсуждавшегося вопроса, царь предлагал направить в Варшаву «по зимнему пути» своих «великих» послов, чтобы в польской столице продолжить обсуждение условий избрания[586].

После неудачи под Ригой перспективы дальнейшей войны со Швецией выглядели неясными. Нельзя было допустить втягивание страны в войну на два фронта. Этому должно было помешать заключение перемирия с Польско-Литовским государством. Вместе с тем для России был опасен и преждевременный выход Речи Посполитой из войны. Этому должно было помешать внесенное в соглашение обязательство сторон не заключать сепаратного мира. В сложившейся ситуации решение вопроса об условиях, на которых Алексей Михайлович мог бы занять польский трон, приходилось отложить в надежде на то, что обстоятельства в дальнейшем заставят польско-литовскую сторону принять русские предложения.

Пока подготавливались и были доставлены «великим» послам эти новые указания, под Вильно продолжались переговоры. Русская сторона полностью приняла предложения польско-литовской стороны о сохранении под властью царя всех традиционных институтов и норм, включая право свободной элекции[587]. Предметом обсуждения стали вопросы о вероисповедании государя, о судьбе Брестской унии, о положении православных в Польско-Литовском государстве. В ответ на предложения русской стороны, изложенные в наказах и дополнительных инструкциях, комиссары Речи Посполитой предлагали, чтобы царь «по ссылке с папою и с патриархом» созвал собор «о соединении греческие и римские веры». В дальнейшем решение этих вопросов было отложено до рассмотрения на сейме[588].

На первый план в ходе переговоров выдвинулся вопрос о судьбе «Малой» и «Белой» Руси. Судя по записям, сделанным К. Бжостовским, комиссары 18 октября заявили, что «готовы окончить дело лишь бы только они получили от царя декларацию касательно возвращения отторгнутых земель»[589]. Русская сторона, однако, не шла на такие уступки[590]. Стороны в этом вопросе упорно держались своих позиций и переговоры фактически зашли в тупик.

В таких условиях не оставалось другого выхода, как добиваться соглашения на тех условиях, которые были указаны в царской грамоте[591]. На встрече, состоявшейся 20 октября, «великие» послы и выступили с предложением заключить соглашение о перемирии и совместных действиях против шведов, а решение вопросов об условиях мира и условиях избрания царя на польский трон «отложить до иного времени»[592]. В ответ на это комиссары пригрозили разрывом переговоров и возобновлением войны[593]. Говоря о «великих» послах, К. Бжостовский отметил, что после сделанного заявления «заметили в них большое смущение»[594].

Понимая необходимость заключения перемирия, Н.И. Одоевский прибег к маневрам, которые должны были побудить польско-литовскую сторону к заключению соглашения и продолжению переговоров. По свидетельству К. Бжостовского, 21 октября, встретившись с посланцем комиссаров «паном судьей Ошмянским», Одоевский и дьяки, «удалив свидетелей», заверяли его, «что все будет возвращено лишь бы только повидатца им с царем»[595]. 22 октября об этом же говорил комиссарам перешедший на русскую службу литовский шляхтич Ермолич[596]. Характерно, что эти эпизоды не получили никакого отражения в русском статейном списке, что показывает, что русская сторона рассматривала такие высказывания как сугубо неофициальные, ни к чему не обязывающие русскую сторону.

Судя по записи Бжостовского, вопрос о возможных уступках с русской стороны затрагивался и на заседаниях, состоявшихся 23–24 октября, но уже в ином контексте. Так, Одоевский предлагал шляхте и магнатам вернуться в свои имения на запад от Березины, если комиссары дадут обязательство, что на сейме Алексей Михайлович будет избран преемником Яна Казимира[597]. Бжостовский так подвел итоги этому этапу переговоров: «как с нашей стороны невозможно было, допустив избрание, согласиться на уступку Смоленска и Северской земли, так равно и от них для простого перемирия не могли мы вынудить уступки не только по Березину, но и по Неман»[598].

Если русскому правительству не удалось добиться своих целей, то и планы политической элиты Речи Посполитой выйти из кризиса без потерь и опираясь на поддержку России оказались нереальными. Хотя комиссары Речи Посполитой и угрожали разрывом мирных переговоров, в действительности Польско-Литовское государство было заинтересовано в мирной передышке в большей степени, чем Россия. Условия соглашения, которые предлагала русская сторона, ее также вполне устраивали. Если царь и его советники были заинтересованы в том, чтобы Речь Посполитая вела войну со Швецией, то Ян Казимир и сенаторы в еще большей степени были заинтересованы в том, чтобы Россия продолжала войну со Швецией, тем более, что мирные переговоры с последней оказались безрезультатными.

В таких условиях в течение двух дней (23–24 октября) был выработан и одобрен сторонами текст соглашения. Соглашение предусматривало, что для продолжения переговоров об избрании Алексея Михайловича на польский трон будет созван сейм, на который прибудут русские «великие» послы. На время до окончания этих переговоров между сторонами прекращаются всякие военные действия. Одновременно обе стороны взяли на себя обязательство «с… королем шведским с обеих сторон не миритца» и «с обеих сторон воевать» против Карла Густава и его союзника бранденбургского курфюрста («князя прусского»), если он «Речи Посполитой не покоритца» и не станет помогать царю и королю в войне со шведами. Особое условие обеспечивало для войск Польско-Литовского государства возможность в случае военной необходимости свободного прохода через земли Великого княжества Литовского, занятые русскими войсками «без шкоды и без выбирания стацеи» (расходов на свое содержание)[599].

Таким образом, Виленский договор, заключенный 24 октября 1656 г., был соглашением не только о перемирии, но и о союзе обоих государств против Швеции, хотя условия такого союза не были сколько-нибудь четко определены. В этом, очевидно, не были заинтересованы обе договаривающиеся стороны.