Лестинца - Егор Фомин

— Да? — тихо спросил он, ловя себя на том, что готов исполнить любое желание за только лишь…

— Да… — прижалась она к нему всем телом, и губы их разделяло мгновение.

— Я… подумаю, — улыбнулся одними глазами Итернир, пуская сеточку морщин к вискам.

— Хм… — разочарованно вздохнула она, сразу резко отстраняясь, — думай.

— Ты права, я действительно старше, чем выгляжу, — встал он, потом провел рукой по щекам, заросшим трехдневной щетиной, и добавил, — да и не слишком опрятный.

— Дорогу найдешь? — с ноткой пренебрежения спросила она.

— Я-то? — переспросил Итернир, ухмыляясь, — найду.

После ухода командира замковой стражи принцу не пришлось долго ждать. В дверь робко постучали, она тихонько приоткрылась и в комнату несмело прошла невысокая девушка служанка.

— Пришла, наконец? — недовольно приветствовал Кан-Тун.

— Да, светлый принц, — тихо ответила она, опустив голову.

У нее были пепельные немытые волосы и застиранное, местами протертое, платье.

— Давай-ка, порезвее, — повернулся принц к ней, позволяя себя раздеть.

Она подошла к нему и отважно, хотя и не ловко принялась сражаться с завязками некогда белоснежного камзола, склеившимся болотной грязью и тиной в единую массу.

— Как ты неловка! — то и дело замечал принц, — да поосторожнее! И кто тебя только обучал?!

— Никто, светлый принц, — отвечала она так тихо, что казалось, будто боится собственного голоса.

Когда, наконец, ей удалось справиться с тяжелой процедурой раздевания, она, ничуть не смущаясь вида обнаженного мужчины, помогла забраться в бочку, полную теплой воды и стала осторожно растирать его мыльной мочалкой.

— Аккуратнее три, — наставлял ее принц, — да смотри не царапай! Ногти она отрастила!

— Простите, светлый принц, — только и говорила она, — я постараюсь… я больше не буду, светлый принц…

Однако не успел Кан-Тун даже как следует расслабиться, как дверь без стука растворилась, и вошел один из принцев, которого Кан-Тун видел в тронном зале. Он был строен, плечист, не очень высок, зато крепок. У него было простоватое открытое и чуть насмешливое лицо, которое, впрочем, не таило никакой угрозы.

— Здравствуй, шестой принц, — улыбнулся он, глядя на нежащегося в бочке принца, — свершаешь омовение? Впрочем, не отвечай, вижу. Ты меня, наверное, совсем не помнишь, нам, Танам, было велено не попадаться особо вам, Тунам, на глаза. Старались. Я Дун-Тан. Ты уж извини, что я без церемоний, обстановка уж очень неофициальная.

Кан-Тун выслушал тираду молча, слегка поморщившись, когда служанка была излишне старательна, только чуть кивнул головой, услышав имя вошедшего.

— Собственно, я пришел предупредить тебя, — жизнерадостно продолжал Дун-Тан, — что ты попал в самое змеиное гнездо. Хотя, и там, внизу, дворцовая жизнь была не сахар.

— И в чем же дело? — степенно спросил Кан-Тун, изо всех сил стараясь выглядеть уверенным и властным человеком.

— Ну, как тебе сказать? — пожал печами Дун-Тан, — хотя, ладно, принц я прямой, кругами ходить не привык потому сразу и скажу. Ты же должен понимать, что в нашем деле у кого нож длинней — тот и главней. Верно? Мы тут и стараемся, ножи точим. Заправляет всем Ун-Рон, как ты уже мог понять. Ты же уже понял?

Кан-Тун медленно кивнул.

— Остальным это, конечно, не нравится. Даже мне. Хотя, брат твой, Рен-Тун, какой-то мягкотелый, ничего ему не надо, ему дай волю, так он целыми днями со своей Кары слезать не будет. Зато близнецы люто ненавидят всех Тунов, и все на него зубы точат и на Ун-Рона в придачу. Все за право свое, первородства, ратуют. Ну как? Впрочем, можешь не отвечать, по лицу вижу.

Принц внимательно смотрел на него, пытаясь понять, насколько искренне говорятся эти слова.

— Да-а, — меж тем протянул Дун-Тан, — ты же совсем ничего не знаешь на здешней кухне…

— Постой, — остановил Кан-Тун, — не совсем так, я же знаком с поведением династии. Знал родню…

— В чем-то ты прав, но большая часть осталась внизу. Так что тебе, наверное, надо бы сообщить расстановку сил. Значит у Ун-Рона народу больше всего — около дюжины, у близнецов на двоих — восемь, хм, у них даже женщина одна на двоих, у братца твоего меньше всех трое. Так кто же еще? Ага! У меня самого — шестеро. Ну и еще замковая стража — две дюжины. Ты при этом учти, что командир стражи одновременно — капитан гвардейцев Ун-Рона. Вот и все. Ну, и у тебя четверо. Сам понимаешь, в здешней ситуации — значительная сила. Так, что если не отдашь их в батраки, ты здесь — солидная фигура. При этом на флегматичного братца положиться тебе нельзя, спать спокойно не позволят близнецы, да и Ун-Рон попытается сразу указать тебе свое место. Ну как? — облокотился он локтями на край бочки.

— И что же делать? — нашелся спросить принц.

— А что делать? — пожал плечами Дун-Тан, — это, наверное, знают точно только боги, хотя и им, сдается мне, порой приходится несладко. Так что отдыхай, думай. Может, до чего и додумаешься. И учти — человек я прямой, кругами ходить не привык, намеки понимаю плохо, так что, если надумаешь, — говори мне сразу, прямиком.

С тем он подмигнул принцу и вышел.

Кан-Туну еще никогда не приходилось участвовать в плетении интриг. Может быть, думалось ему, если бы у него была в этом какая-нибудь практика, он бы и не оказался здесь. А может и правда, богам угодно, чтобы принцы династии правили этой страной и потому сюда шлют все новых и новых. Непросто здесь будет, совсем непросто. И пути дальше нет. Похоже, всю оставшуюся жизнь придется провести в этом нищем крысином гнезде, а не в роскошном дворце, в котором он вырос. Может быть, удастся хотя бы спуститься? Хотя, непохоже, чтобы столь решительные люди, как те что живут здесь, не пытались этого сделать. Видно, на самом деле он обречен провести здесь остаток своих дней.

Мысли прервал стук в дверь. Тихий, но не осторожный, а, скорее, предупреждающий. Дверь открылась, и принц увидел на пороге своего брата. С тех пор, как Кан-Тун видел его последний раз, он мало изменился. Черты лица по-прежнему были чуть мягче, чем этого требовала кровь семьи, а глаза никогда не смотрели с той уверенной повелительной жесткостью, которая была отличительной чертой всех принцев.

— Привет, брат, — улыбнулся он, и, поглядев на то, как осторожно служанка трет спину Кан-Туна, заметил, — ты, я вижу, уже освоился.

От принца ускользнула улыбка, которой, зардевшись, одарила Рен-Туна пытающаяся быть совсем незаметной, служанка.

— Здравствуй, светлый принц, — ответил он легким поклоном головы, — с чем пожаловал?

— Да ни с чем особенным, — пожал тот плечами и сел на кровать, так, что принцу пришлось разворачиваться к нему, — просто так. Я же не видел тебя четыре года.