Падение «Вавилона» - Андрей Молчанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однако, стесняясь своей некомпетентности и одновременно раздумывая, с какой стороны подойти к агрегату, я предложил прапорщику, явственно изнуренному похмельем, вначале отметить его вступление на ответственную должность, тем более в качестве конрабандных неликвидов у меня оставалось несколько бутылок «Пшеничной».
Мое предложение встретило естественный, живой отклик.
Мгновенно утратив интерес к дизелю, неофит скоренько навестил ближайший частный огород, откуда вернулся с огурцами и арбузом, а я же тем временем взял в караулке хлеб и вскрыл банку рыбных консервов, маркированных как «камбала в томате».
— Чтоб и тебе на новом месте… не припекало! — пожелал мне преемник, коротким профессиональным движением взболтав водку в бутылке и тут же, винтом из горлышка, опустошив всю емкость до капли.
В целях снятия стресса, да и вообще для того, чтобы как-то отвлечься от мыслей о мрачном будущем, я тоже позволил себе пропустить стаканчик отравы и, будучи мало искушенным в схватках с зеленым змием, сразу же очутился в ватном состоянии некоего нокдауна в отличие от профессионала-сверхсрочника, неукротимо возжелавшего добавки. Добавку я ему предоставил, водке все равно было суждено пропасть, и вскоре прапорщик, спотыкаясь и падая, бродил по сараю, взволнованно беседуя не то с самим собой, не то с дизелем.
На том передачу дел я посчитал завершенной и двинулся по качающейся в глазах вечерней дороге в роту, вознося молитву, чтобы на пути моем не встретился никто из перманентно озлобленных и идейно выдержанных командиров.
Пронесло.
Я добрался до койки и провалился в небытие, из которого меня вернули в реальность чьи-то истерические возгласы и требовательные толчки в плечо.
Я испуганно подскочил, не сразу сообразив гудевшей головой, где в принципе нахожусь и откуда исходят неприятно режущие слух звуки.
В расплывающемся фокусе постепенно сформировался комбат, трясший перед моим носом кулаком и вопрошающий:
— … это случилось, твою мать?! А?!
— Прошу повторить, — попросил я, уясняя, что, во-первых, настало утро, а, во-вторых, я еще до сих пор пьян и дышать надлежит в сторону от начальства, ибо от своего же перегара меня передернуло, как затвор от «калашникова».
— Как это случилось, твою мать?! — послушно повторил комбат.
— Что, снова побег?.. — спросил я растерянно.
Комбат затрясся.
— Ты накаркаешь! Я спрашиваю, что вы делали в дизельной с новым инструктором?
— Я ознакомил его… Потом ушел.
— А он?
— Остался.
— Ты… — произнес комбат затравленно. — Ты сегодня же отсюда уедешь! А казарму мы освятим!
— А что, собственно… — начал я, но тут комбата позвали к выходу, вероятно, на ковер к начальству, и я не сумел ни сформулировать свой вопрос, ни получить на него ответ.
Ситуацию прояснил дневальный, сообщив, что, оставшись в пьяном одиночестве, мой преемник завалился на матрац с сигаретой, заснул, вызвав пожар, и только благодаря героическим усилиям караула жилой зоны был извлечен из огня и, полузадохшийся, с ожогами, отправлен в реанимацию. На месте же дизельной ныне находится лишь бетонный постамент с обгорелым остовом агрегата.
— Да, это уже система… — заметил я на это философски.
Тщательно почистив зубы освежающей мятной пастой, я направился в столовую, но тут снова последовал приказ явиться в треклятую канцелярию, где я застал комбата, командира полка и мужчину средних лет в гражданском костюме.
— Вот он, красавец, — представил меня незнакомцу комбат, разместив ударение в последнем слове на последнем слоге.
— Ага, — произнес незнакомец равнодушно. — Ну, пойдем, Подкопаев, прогуляемся, подышим воздухом степей… Вы не возражаете? — обратился он к офицерам, чьи физиономии синхронно выразили несомненное и даже благостное согласие.
Затем, встав с кресла, человек в костюме соблаговолил мне представиться:
— Я полковник Комитета государственной безопасности. Зовут — Михаил Александрович. И у меня к вам много вопросов, сержант.
— Служу Советскому Союзу… — не к месту откликнулся я.
— Вельзевул, — подал реплику комбат.
Мы вышли на пустынный строевой плац.
— Ну, значит, так, милый, — тихим и ровным голосом произнес комитетчик. — Я здесь как лицо вполне официальное, уполномоченное прояснить обстоятельства побега, еще всякое— разное… Но это — одно дело. А есть и другое. Олег — мой товарищ. Да, причем близкий, и не таращи на меня глаза, твое начальство нас внимательно лицезреет…
— Что вы хотите? — спросил я довольно-таки нервно.
— Я, — продолжил полковник, усмехнувшись, — приехал навестить Карла Леонидовича. Согласно вашему звонку. — Он повел глазами в сторону черного запыленного «мерседеса» с мигалкой на крыше, припаркованного возле ротного гаража.
— Ваш? — спросил я, выгадывая паузу для раздумий.
— Государственный, — прозвучал ответ. — Ну, как будем действовать? Где Олег? В подвале казармы?
Этот последний, довольно-таки неглупый по своей сути вопрос отрезал мне все пути к каким бы то ни было недомолвкам.
— На чердаке.
— Понятно, — сказал комитетчик. — Воспользовались принципом, что пожар на каланче замечают в последнюю очередь… Однако же вам просто везет. При том компромате, что есть на тебя, я бы первым же делом перетряхнул тут всю округу… Теперь слушай. При входе в казарму я передам тебе ключ от багажника машины. Затем соберу всех офицеров в канцелярии. Твоя задача: передать ключ Олегу, пусть немедленно залезает в багажник. Отвлечь дежурного и дневальных сможешь?
— Их и отвлекать не надо… С внешней стороны кусты вдоль забора, он ими прямиком к машине и пройдет…
— Тогда — действуем! — произнес с холодной решимостью двуликий чекист.
Взяв ключ, я отлучился в туалет, накарябав Олегу записку с ценными указаниями, одним из которых являлось изъятие из тайника моих вознаграждений за контрабанду, должных ему пригодиться, после чего обошел здание и бросил камушек в стальную дверцу чердака.
— Олег! — позвал я негромко.
Прошло несколько секунд… Затем дверца дрогнула, мой зов был услышан.
— Нитку давай! — скомандовал я.
Из дверцы тотчас скользнула толстая нить, которую мы использовали при передаче продуктов. Я привязал к нитке записку с ключом и легким рывком обозначил команду «вира». Затем встал на углу здания на шухере.
Физической подготовке Олега надо было отдать должное: отсидев в темноте чердака практически без движения около двух суток, он выпорхнул с верхотуры, как бабочка, тут же в длинном прыжке нырнул в кусты и через считанные мгновения оказался возле «мерседеса».
Поворот ключа в замке — и беглец скрылся в темном зеве багажника, тут же прикрыв за собой крышку, с внутренней стороны которой предусмотрительно была приделана веревочная петля.
Мне подумалось: если приехавший комитетчик — провокатор, то шутку над нами он учинил хотя и злую, но элегантную.
— Подкопа-аев!!! — разнесся над плацем ор дневального. — В канцелярию!!!
Я снова предстал под очи властительной троицы. Отрапортовав, коротко кивнул чекисту, получив в ответ такой же кивок — дескать, понял…
— Сержант, — произнес он, — вам придется проехать со мной… Прояснить кое-какие вопросы.
— Какие вопросы?
— Узнаете на месте.
— На каком месте?
— Сначала поедем в Ростов… Который на Дону.
— А потом?
— Сержант, — произнес комитетчик с терпеливой укоризной в голосе, — сейчас вы немедленно переоденетесь в парадную форму, соберете все вещи и получите необходимые документы от командира батальона. Это все, что вам необходимо знать.
— Может, все-таки, останетесь, отдохнете? — участливо предложил ему командир полка. — Итак ведь всю ночь в дороге…
— Не привыкать, — небрежно отмахнулся он. — В крайнем случае… Сержант, у вас есть права?
— Да вы что! — побагровел комбат. — Его — за руль?! Останетесь без машины! Такому дай пароход — море высохнет! Его разве только в багажник!
— Багажник занят, — грустно вздохнул комитетчик. Затем посмотрел на часы. — Пора… Мне еще предстоит заехать в колонию.
— Да, — глубокомысленно подтвердил командир полка, — начальник оперативной части ждет вас…
Контрразведчик поднялся с кресла. Сказал:
— Я откланиваюсь, товарищи, вам желаю успешных розысков Меркулова, жду положительных сообщений. Все прочешите!
— Одного поймали , — сказал комбат, имея в виду, вероятно, вчерашнего беглеца с жилой зоны, — поймаем и другого…
— Разрешите идти? — вопросил я, прервав эту трогательную чекистскую беседу.
— Я думал, вы уже переоделись, сержант, — удивленно произнес комитетчик. — Что-то вы долго собираетесь.
— Как вор на ярмарку, — прокомментировал комбат.