Закопанные - Александр Варго

Нос хранил молчание, и егерь посветил ему в лицо фонариком. Яркий голубоватый свет блеснул в зрачках глаз мужчины. Дикий протянул руку, надвигая веки на глаза, но они снова задрались, как испорченные жалюзи.

– Я с детства боялся смотреть, как ты спишь, – тихо произнес егерь, не отрывая взгляда от брата. – Ты уже тогда был ненормальным ублюдком. Жаль, что мать не сделала аборт, когда ты зрел в ее утробе, поганец.

Неожиданно рот Носа разъехался в стороны, а глаза расширились. Не ожидая этого, Дикий отпрянул назад и, споткнувшись о лопату, упал на ягодицы. Нос визгливо рассмеялся.

– Что, насрал в фтаны, братифка? Ха-ха-ха! Думал, я сплю?! Фигуфки.

– Урод, – сплюнул Дикий.

Нос снова захихикал, с интересом оглядываясь по сторонам.

– Я так понял, ты меня на полный пансион решил устроить? И кормить, и поить будеф? И уфки фесать?

Несколько секунд егерь с ненавистью смотрел на кривляющегося брата, затем поднялся на ноги.

– Нет, ушки я тебе чесать не стану. Посиди пока здесь, – обронил он. – У нас с тобой будет долгий-долгий разговор.

– И я к нему готов, – подмигнул Нос.

Дикий скрипнул зубами.

Одно из двух. Или у его братца окончательно съехал чердак, или он действительно настолько уверен в своих силах, что вообще перестал чего-либо бояться.

Он включил прожекторы, нажал рубильник, открывающий заслонку вентиляции, и подвал заполнил мерно жужжащий гул. После этого Дикий подошел к широкому стальному ящику, располагавшемуся справа от холодильника, и долго чем-то раздраженно гремел, разбирая инструменты. Когда он вернулся, в одной руке его была электрическая дрель, в другой – удлинитель. За поясом егеря торчал широкий мачете.

Пока он подсоединял дрель к удлинителю, Нос простодушно смотрел на него, задрав голову.

«Глядит, как пес на хозяина», – почему-то подумалось Дикому.

Он нажал на кнопку, и дрель, взвизгнув, пронзительно зажужжала. Сверло поблескивало, вздрагивая в свете прожектора. Он присел на корточки, глядя Носу прямо в глаза.

Игра в гляделки продолжалась недолго. Палец Дикого мягко соскользнул с кнопки, и сверло тут же остановилось.

– Более трех тысяч оборотов в минуту. Но не сейчас, братишка, – усмехнулся егерь, разворачиваясь.

Нос вежливо кивнул, всем своим видом показывая, что всегда готов к продолжению беседы.

Дикий приблизился к мертвому «груздю». Подложив под затылок трупа пустую миску вверх дном, он упер ботинок в его почерневший подбородок. Затем включил дрель и, направив ее в голову «гриба», ловко вогнал сверло в центр черепной коробки. Тут же запахло жженой костью. Увеличивая угол сверла, Дикий расширил отверстие. Убедившись, что дыра получилась нужного размера, он выключил дрель. Вынул наружу сверло, внимательно разглядывая прилипшее к нему вязко-серое вещество.

– Знаешь, для чего это? – спросил он, не оборачиваясь.

– Догадываюсь, – кивнул Нос.

– Вот и хорошо, – почему-то повеселел Дикий. Аккуратно отложив в сторону инструмент, он вынул из-за пояса мачете. Придерживая левой рукой края «шляпки», он тремя точными ударами отсек мужчине голову.

Зажим, обомлев, смотрел на происходящее с раскрытым ртом, запоздало сообразив, что мочевой пузырь его больше не беспокоит – организм все сделал за него.

«Все. Все, нам крышка, – билась в его смертельно уставшем мозгу паника. – Вот и все».

Ноздри зэка уловили запах горелой кости, который с каждой секундой вытесняла вонь разлагающейся плоти.

Между тем егерь аккуратно срезал ножом края «шляпки», приклеенной к отсеченной голове. Закончив работу, Дикий сунул средний палец в просверленное отверстие в черепе, держа голову на весу. Плавно помахивая трофеем, он развернулся лицом к «грибам».

– Поиграем в кегли? – спросил он, сощурившись. Сделав шаг правой ногой вперед, егерь пригнулся и взмахнул рукой, словно намереваясь пустить жуткий «шар» в закопанных жертв.

Ходжа заскулил, мелко-мелко тряся головой.

Зажим устало закрыл глаза.

«Пожалуйста. Пускай, когда я открою глаза, я буду в автозаке. Или на зоне, на своей шконке. Прошу тебя, Господи!»

– Я пошутил, – холодно улыбнулся Дикий, выпрямляясь. – Мы же все по правилам делаем, так? Боулинга сегодня не будет.

С этими словами егерь шагнул вперед, опустив голову в массивную кадушку. Голова булькнула, медленно погружаясь в мутную жидкость.

– Ну что, братишка? – обратился Дикий к Носу. – Как ты себя чувствуешь в новом образе, мухомор ты мой вонючий?

Нос делано вздохнул:

– Больно слыфать, как оскорбляют единственного брата.

– Конечно, больно, – согласился егерь. – На полянке мухомор, он привлечь умеет взор[27]. Да, вонючка?

– Может, и умею, – усмехнулся Нос. – У меня много талантов.

– Только мне такой не нужен, – покачал головой Дикий, водя над головой брата мачете, лезвие которого было измазано темной киселеобразной жижей. – Ни на завтрак, ни на ужин. Я решил с пути свернуть, мухомор ногою пнуть.

– Ой-ой, – скривил губы Нос. Он вытянул губы, изображая поцелуй.

– Подбегу к нему бегом, – сказал серьезным тоном егерь. – И по шапке – сапогом.

– Как некультурно, – снова подмигнул ему Нос. – Хулиган.

Дикий неторопливо протянул мачете вперед, задержав у губ брата, потом лезвие осторожно поползло «грибу» прямо в рот. На лице Носа не дрогнул ни один мускул, он даже не попытался отвести голову. Глаза-монетки заискрились всполохами, как в неисправной проводке, а обломки зубов стиснули лезвие.

– Вкусно? – чуть слышно спросил егерь.

Нос молчал, немигающим взглядом взирая на Дикого.

– Привыкай. И могу обещать одно. С тобой я буду очень аккуратен и нежен. Я приложу все усилия, чтобы ты побил все рекорды по долгожительству в моей теплице, – закончил егерь.

Он вынул нож изо рта брата, убирая его за пояс. Затем, подумав, вытер об штаны средний палец. Тот самый, которым держал отсеченную голову.

Нос больше не улыбался.

После недолгих сборов Сава направился в комнату к Олесе. Тихонько приоткрыв дверь, он заглянул в спальню и, убедившись, что она не спит, зашел внутрь.

Женщина сидела у окна, качая в руках Гену, ее губы беззвучно шевелились.

– Родная, – мягко улыбнулся Сава.

Он встал рядом, погладив ее по голове. Рассеянно отметил, что вместо повязки на лице Олеси белел свежий пластырь. Нужно отдать должное Дикому – он постоянно следил за своевременной перевязкой и всегда тщательно осматривал их раны. Впрочем, точно такой же пластырь красовался и на его лице. Рана понемногу заживала, и это обнадеживало. Возможно, когда-нибудь у него снова будет нос…

– Не… уходи, – с трудом проговорила Олеся. Она осторожно высвободила левую руку из-под свертка, в который была завернута мумия младенца, и Сава накрыл ее узкую ладонь своими руками.

«Я не могу так взять и оставить их», – с болью подумал он, нежно гладя пальцы любимой. Они были слегка шершавыми и исцарапанными, но очень теплыми.

– Не уходи, – повторила Олеся, и глаза женщины наполнились слезами. – Будет… плохо.

– Я должен, родная, – сказал Сава, в душе ненавидя себя за эти слова. – Понимаешь? Мы скоро увидимся. Ты и Гена приедете домой через неделю.

– Домой?

– Конечно.

Губы сумасшедшей тронула слабая, неуверенная улыбка.

– Хочу… домой.

– Тебе просто нужно немного подождать. Мой друг поможет тебе. Помнишь дядю Володю? С бородой такой и в кепке. Он здесь хозяин. Его иногда называют Диким. Наверное, потому что он живет в лесу, как Маугли.

Сава говорил неторопливо, нараспев, как если бы рассказывал ребенку сказку на ночь. И он видел, что это действовало – черты лица Олеси постепенно смягчались, лоб, до этого иссеченный морщинами, снова стал чистым и гладким.

– А вы с Геной поиграйте во что-нибудь. Расскажите друг другу сказки. Загадайте загадки.

В дверь настойчиво постучали.

– Женя, пора! – послышался голос Дикого.

Олеся протянула ему Гену.

– Поцелуй, – шепнула она. – Поцелуй… сыночка.

Сава с величайшей осторожностью взял на руки сверток, разглядывая сморщенное личико. Один стеклянный глаз провалился внутрь черепа, и Сава озабоченно цокнул языком. Нужно будет исправить этот недостаток. Обязательно. Но не сейчас.

«Теперь ты тоже одноглазый, сынок. Как и твой папа», – подумал он с грустью. Прислонившись губами к высохшей мертвой коже, он вдохнул запах сына.

– Все будет хорошо, Олеся, – решительно сказал он. – А ты держи нос выше. Вместо меня. Точнее, за нас двоих, у меня-то его пока нет. Договорились?

Он рассмеялся, и, глядя на него, Олеся тоже улыбнулась.

– Мне надо ехать.

Поцеловав жену, он торопливо вышел из комнаты.

– Тебя только за водкой посылать, – пробурчал Дикий.