Первый полет - Крис Клармон

— Что?! — всполошилась Николь.

— Это воздух! С небольшой натяжкой можно считать его земным. Давление чуть ниже привычного — примерно как в Денвере. Зато содержание кислорода выше; мой анализатор также показывает азот, двуокись углерода, водяные пары и благородные газы. Пока никаких неизвестных элементов, органических или микробиологических примесей… Черт!

Изображение на блокноте Николь озарилось серией ослепительных разноцветных вспышек, и в тот же миг аудиосигнал потонул в шквале помех.

— Кьяри! — завопила Николь. — Бен!

— Порядок, командир, — донесся ответ, когда безумная цветомузыка прервалась столь же внезапно. — Ого! Я даже сдрейфил. Погодите пару секунд, мне нужно сориентироваться. У меня перед глазами плавают мушки размером с дом.

— Поляризаторы шлема не сработали?

— Не успели. Но мне не причинили никакого вреда. Шлюз заполнился каким-то газом. Наверное, своеобразная дезинфекция. А спецэффекты, должно быть, призваны задержать незваного гостя…

— …и дать экипажу время подготовить хлеб-соль, — закончила Николь, — а также сделать гостя более сговорчивым.

— Что-то в этом роде. По-твоему, надо идти дальше?

— Выбора нет, Бен. Мосты сожжены. Но в пекло не лезь.

— Как всегда. Попробую открыть внутренний люк. Не-а. Не везет, Николь. Я тут застрял до окончания дезинфекции.

Прошло пятнадцать бесконечных, изнурительных минут, прежде чем внутренний люк с шипением уполз в переборку, и Кьяри опасливо ступил в ярко освещенный, стерильный коридор. Створка автоматически закрылась, значительно ухудшив качество аудио— и видеоприема.

— Бен, — окликнула Николь, — изображение совсем дерьмовое из-за «снега» и прострелов. Как это выглядит вблизи?

— Я в коридоре, — медленно, отчетливо выговаривая каждый звук, сообщил он. Тем не менее все напрягали слух, чтобы понять его слова. — Ширина и высота такие же, как у люка. Дальномер показывает пятнадцать метров. В вертикальные переборки вмонтированы различные блоки, снабженные пиктограммами и более подробными инструкциями на инопланетном языке. Ага, вот так самородок! — возликовал он. — Шкаф со скафандрами. Открываю. Видите, что я нашел?!

— С трудом.

— Мы с Ханой были правы. Они гуманоиды и низкорослые. Их скафандры вовсе не раздуваются; наши по сравнению с ними кажутся танками. Блестящая работа. Интересно, что они используют в качестве брони?

— Комиссар… — пробормотала Николь.

— Понял. Иду дальше. В соседнем шкафчике переносные резервуары, видимо, воздух. Еще дальше медикаменты и медоборудование, вплоть до каталок. Весьма разумно. Входящему через аварийный шлюз может понадобиться экстренная помощь. Хотел бы я взглянуть на их хирургические инструменты. Они расскажут очень многое. Но контейнер запечатан. Думаю, лучше не трогать. В дальнем конце коридора очередной люк, но я не пойду дальше, пока вы ко мне не подоспеете. Чем дальше я уйду, тем хуже будет связь.

— Поняли, — подтвердила Николь. — Выходим.

— Оригинально, — отметила Хана. — Двойная блокировка. Они могут впустить кого-то на борт и заняться его ранами, не подвергая угрозе остальной корабль. А спорим, Николь, что эти две камеры просто нашпигованы датчиками?

— Прибереги денежки. Я даже не знаю, что лучше — найти пустой звездолет или встретиться с живой командой. Андрей, как только войдем, включай картограф. Надеюсь, он не даст нам заблудиться.

Картографом назывался небольшой компьютер с инерционным датчиком. В его память уже внесли внешний абрис звездолета, и он будет регистрировать продвижение экипажа по судну, показывая местоположение и относительно стартовой точки, и относительно наружной обшивки. В его памяти будет регистрироваться буквально каждый шаг. Николь оставалось лишь надеяться, что прибор не подведет.

В первые часы пребывания на звездолете они продвигались медленно и без происшествий. За внутренней камерой лежал очередной коридор, уходящий к носу и корме, метров на сто в каждую сторону. И этот проход тоже оказался высоким и широким — вероятно, для быстроты и удобства передвижения.

— Как любезно с их стороны, что они не выключили свет, — заметил Андрей.

— Жаль разочаровывать тебя, товарищ, — хмыкнул Кьяри. — Мои датчики зарегистрировали легкий скачок тока, когда я вышел из шлюза, — вот тогда-то свет и включился. А до того здесь было темно, как в межгалактической бездне.

— А вы заметили, — почти риторически поинтересовался Андрей, — насколько схожа планировка их звездолета с нашими?

— Фундаментальные принципы конструирования и физические законы универсальны, — отозвался комиссар. — Так что разумно предположить, что и в конструкции не должно быть отличий.

— Если хотите знать мое мнение, — скривившись, тряхнула головой Хана, — мне было бы куда спокойнее, окажись строители этого корабля традиционными чешуйчатыми, пучеглазыми скользкими чудищами со щупальцами.

— С чего бы это?

— А с того, Андрей, что если они выглядят как мы и строят как мы, то могут и мыслить аналогично, и испытывать ту же инстинктивную неприязнь к непрошеным гостям.

— «Синдром скупого рыцаря»? — ухмыльнулась Николь.

— Давай-давай, командир, веселись! Но на жертву кораблекрушения этот звездолет не очень-то похож.

— Конец, — сообщил шедший впереди Кьяри.

— Нашел что-нибудь? — осведомилась Николь.

— Сами посмотрите.

Коридор перекрывал массивный люк. Как и все остальное, он пестрел инопланетными надписями и значками, нанесенными крикливыми светящимися красками. Смысл очевиден: НЕ ВХОДИТЬ.

— Николь, — предложил Кьяри, — включи свой наружный микрофон.

Но из микрофона не донеслось ни звука.

— А ты перейди в ультразвуковой диапазон, — посоветовал он, и Николь тут же сморщилась, когда пронзительный визг прошил мозг, пульсируя в такт лампам.

— Спасибо тебе огромное, — буркнула она, убавляя громкость.

— Каюсь. Но ведь смысл послания до тебя дошел? Это явное предупреждение «держись подальше», только звуковая компонента настолько высокочастотна, что недоступна человеческому слуху.

— Хм. — Николь подошла к люку и потрогала его поверхность. — Лед. Не удивлюсь, если с той стороны глубокий вакуум.

— Космического пространства? — уточнила Хана.

— Ага. В двадцати метрах позади был перекресток. Давайте вернемся туда. Я хочу отыскать каюты и пульты управления.

— Николь, — сказал Андрей, — напоминаю: баллоны рассчитаны на пятьдесят килосекунд. В шлюзе с остальным снаряжением есть сменный комплект баллонов еще на пятьдесят килосекунд. После этого мы или должны перейти на местный воздух, или вернуться в головной отсек за добавкой.

— Хана, ты у нас специалист по системам жизнеобеспечения. В этом воздухе есть какая-нибудь пакость?

— Во-первых, это не совсем моя область, а во-вторых, эти датчики служат лишь для элементарного анализа.

— Знаю. Но ты не обнаружила ничего такого, что противоречит первоначальным наблюдениям Кьяри?

Хана молча покачала головой.

Теперь они шли вперед, с каждым шагом приближаясь к сердцу корабля. Ряд закрытых переборок по диагонали пересекал колоссальное судно. Когда же они окончательно определили абрис опечатанной части звездолета, Андрей прикинул, что вакуум заполнил примерно половину объема корабля.

Мостик явил взорам странную смесь утилитарности и явного потворства собственным слабостям. Здесь имелось семь рабочих постов: четыре пульта вытянулись в ряд вдоль боковой переборки, еще два — по бокам от мощного центрального пульта, установленного на возвышении. Эти пульты образовали равносторонний треугольник, а в промежутке между ними — громадный шар метров четырех в диаметре, рассеченный палубой на два равных полушария. Голографический резервуар очень смахивал на гигантский магический кристалл.

У задней переборки по обе стороны открытого люка находятся вспомогательные пульты. А позади главенствующего пульта — его сразу же окрестили командирским — круглое отверстие в палубе с шестом, как в пожарном депо, уходящим на нижний этаж. Выставив гранатомет перед собой, Кьяри нырнул вниз.

— Чисто, как в отцовском кабинете, — прокомментировал Андрей. «Чересчур чисто», — мысленно отметила Николь и почувствовала холодную волну страха.

— Наверное, они не ожидали столь мощного взрыва, — произнесла она больше для себя самой. Андрей отстегнул свой «Хассельблад» и принялся снимать все, что попадалось на глаза, а Хана склонилась над пультом и испуганно отскочила, когда дисплей, вспыхнув, обрушил на нее поток невразумительных данных и снова выключился.

— Нет-вы-видели?! — выдохнула она.

— Можно говорить об этом судне что угодно, — мрачно заметил Андрей, — но оно не мертво.

— А если корабль жив, — подхватила Николь, — с чего мы решили, что экипаж мертв? Везде, куда ни глянь, порядок и уют, будто корабль только что сошел со стапелей. Господи Боже мой, а как вам нравится мостик! Не знаю, что тут было, но выжило достаточно народу, чтобы прибрать в доме и обеспечить бесперебойное или почти бесперебойное функционирование бортовых систем.