Зеркала Борхеса - Андрей Бондаренко

Девушка не заставила себя долго ждать.

– Шр-р-р! – уже через полминуты отчаянно захлопали птичьи крылья, и вскоре пёстрая птица, взмыв вверх, превратилась в крохотную тёмную точку в бездонной небесной вышине, а потом, и вовсе, пропала из вида.

– Дождём запахло, – тревожно задёргал носом-картошкой Зорго. – Причём, серьёзным. Уж я-то в этих делах понимаю. Ни одну морскую штормовую собаку съел… Ага, над вулканическим конусом – не пойми и откуда – «нарисовалась» тёмно-сизая тучка. Маленькая, но плотная-плотная такая. Словно коренастый индеец из горного племени чиго… Смотри-ка, расширяется прямо на глазах. Расширяется, расширяется, расширяется. Скоро, наверное, накроет всю Ямайку. Вот же, история. А теперь молнии засверкали – длинные, изломанные, ярко-жёлтые…

Раскаты грома поглотили всё вокруг. Гремели, гремели и гремели. А потом затихли.

– Над островом идёт дождь, – оповестил Алекс. – Вернее, стоит плотная-плотная дождевая завеса-стена, скрывшая всё и вся. И Ямайку, и пиратские корабли. Никогда не сталкивался с таким ужасным ливнем… Слышите?

– Ага, шуршит, – заразительно зевнув в очередной раз, согласился дон Борхео. – Ливень делает своё дело. Скоро по скошенной каменной скале вниз ринутся – с весьма приличной скоростью – серьёзные грязевые потоки. Ринутся и, встретившись с морской гладью, поднимут гигантские волны… Сколько пиратских кораблей потонет? Может, половина. Может, две трети. В любом случае, неплохо.

Сверкнула очередная молния, и…

И рвануло так, что все присутствующие на палубе «Короля» непроизвольно присели на корточки и зажали уши ладонями.

Через несколько мгновений взрыв повторился, бриг резко завалился на бок, а Алекс, неловко упав, ударился головой о корабельный штурвал и потерял сознание…

Он пришёл в себя от серии звонких «шлепков», последовавших один за другим. Сел, непонимающе покрутил головой в разные стороны и поинтересовался:

– Что это шлёпает по воде? И почему стало так жарко?

– Досадная случайность, – неуверенно и чуть испуганно улыбнувшись, сообщила Аннабель. – Вулкан проснулся и принялся активно плеваться раскалённой лавой. Приличные такие «капельки». Каждая объёмом в пару-тройку кубических метров.

– А что случилось с вулканом? Почему он проснулся?

– Одна из молний, случайно угодив прямо в его жерло, спровоцировала внеочередное извержение. Сейчас такое начнётся…

Раздался сильнейший треск-выстрел, словно бы где-то совсем рядом пальнула гигантская пушка, и склон наклонной скалы – прямо на глазах у зрителей – прорезала длинная и извилистая трещина, тут же наполнившаяся чем-то огненно-оранжевым.

– Совсем скоро раскалённая вулканическая лава польётся в море, – невозмутимо резюмировал дон Борхео. – Вода в бухточке закипит. Наваристая уха получится… Всё, друзья, пора заканчивать этот опасный спектакль.

– Что вы имеете в виду?

– Ничего особенного. Те, у кого имеются Зеркала Борхеса, их – в срочном порядке – достают, смотрятся и… э-э-э, эвакуируются.

– А что делают остальные?

– И здесь ничего сложного. Дрейфуют по течению. Молятся Богу. Ждут невероятного чуда… За дело, дамы и господа! Поторапливаемся…

Глава седьмая

Китайский единорог

Алексу снилась весенняя степь – холмистая, нескончаемая, вольная, загадочная.

Вернее, не снилась. Всё, как и обещал достопочтимый сеньор Франсиско Асеведо, Генеральный директор компании «Заветные сны», было настоящим. По крайней мере, ощущалось таковым…

Нынче он звался – «хан Пуш-ниг» и неторопливо скакал – в окружении верных и многократно-проверенных воинов – по нежно-зелёной весенней траве. Иногда под чёрными копытами гнедых и каурых коней тихонько поскрипывали мелкие камушки. Высоко в бездонном голубом небе висели почти неподвижные крохотные точки – могучие степные беркуты, высматривающие добычу.

Степь закончилась. Впереди – насколько хватало человеческого взгляда – простиралась лишь бескрайняя красно-коричневая пустыня.

– Не останавливаться, – велел Алекс. – До заката осталось ещё много времени. Скачем и высматриваем подходящее место для ночлега.

Через некоторое время с северо-востока долетел едва слышимый тревожный гул.

– Что это такое? – насторожился один из нукеров.

– Ерунда, – лениво и беззаботно зевнул сотник О-чой. – Наверное, стадо джейранов. Услышали цокот конских копыт и, наученные горьким опытом, решили по-быстрому откочевать за Сизое нагорье. Обычное дело.

– Думаешь?

– Уверен.

– Может, это подходит основная орда Чингизхана?

– Не думаю. Рано. Без нарочного от разведчиков основная орда никогда не вступит в пески этой малознакомой и страшной пустыни. Великая Яса[19] запрещает… А кто нынче разведчики? Наш тумен[20]. Но мы, насколько я знаю, не посылали ни нарочных, ни почтовых голубей. Так что…

– Не продолжай, – прервал сотника Алекс. – Я всё понял. Пожалуй, ты прав, старина… Джейраны, говоришь? Давай-ка, отъедем в сторону.

– Отъедем… Да, они. Или же далёкие грозы шумят.

– Какие ещё – грозы? Небо чистое и безоблачное. Голубое – голубей не бывает.

– В этой мрачной пустыне бывает-случается всякое, – обеспокоенно вздохнул О-чой. – Проклятое место. Наши мудрые предки, по крайней мере, всегда обходили его стороной, резко разворачивая конские табуны на северо-восток. Причём, закладывая солидный крюк – длиной в полноценный зимний период. Мол: – «Только наивные глупцы польстятся на эти глупые россказни о вечнозеленых лугах, лежащих за страшной зыбучей пустыней и глухими чёрными горами…».

– Значит, только наивные глупцы?

– Не лови меня на слове, славный хан. Так считалось раньше.

– Раньше?

– До тех пор, пока великий Чингиз, прозрев, не показал нам, монголам, единственно-верной дороги. Прости и…, и не доноси…

– Донести? – Алекс практически рассердился и даже нервно помахал ногайкой над тёмно-тёмно-гнедой головой своего породистого ханского коня. – На того, кто мне – по сути – заменил отца? За такие слова и мысли – и хребет не жалко переломать в нескольких местах сразу… Ворон! Это не к тебе относилось. Приумерь бег. Молодец, послушный… Значит, О-чой, эти места не милы твоему суровому сердцу, поросшему шерстью степных скакунов и горных яков?

– Не милы, хан. Не гневайся.

– Почему? Нам ли, монголам, бояться пустынь?

– Пустыня пустыне – рознь, молодой хан.

– Может, сотник, ты и прав… Солнышко, кстати, задумало отправиться на заслуженный отдых. Грех – спорить с небесными светилами. Значит, и нам пора – озаботиться мыслями о предстоящем ночлеге… Как тебе вон та лощина?