Маугли из Космоса - Марк Антоний

Из чего следует логический вывод, что с высокой степенью вероятности выживают только миры, реже прочих проникающие в эти рукава. А следовательно, чем дальше они находятся от центра Млечного Пути, тем больше у них шансов в процессе естественной эволюции стать колыбелями жизни и разума. И даже при самых скромных подсчетах таких планет в коротационной зоне должно насчитываться несколько тысяч. И из этих тысяч — несколько сотен способны породить разумных существ. А из этих сотен несколько десятков поднимутся до цивилизации космического масштаба. И если все расчеты верны, а логика рассуждений безупречна, то прямо сейчас, когда он, старший научный сотрудник Гелий Берестов, сидит, скорчившись над своими записями, прямо у него над головой проносятся совершенные межзвездные корабли пришельцев, которые, уж конечно, знают о существовании разума на Земле и вот-вот готовы вступить с ним в Контакт.

Неужто и в самом деле проносятся?.. Не один ли из них прямо сейчас с чудовищной скоростью пересекает Солнечную систему? Пять лет назад в Нижнеярский филиал ИКИ поступил заказ Министерства обороны. Было поручено обосновать либо опровергнуть возможность присутствия инопланетных кораблей в околоземном пространстве. В документах этот проект шифровался как тема ноль ноль семнадцать. Мало кто из ученых, принимавших в нем участие, всерьез к нему относился, но военные щедро финансировали попутные фундаментальные исследования и с этим нельзя было не считаться. Эх, Привалов, Привалов… Мог бы и поподробнее. Проклятая секретность. Ничего, завтра я из них душу вытрясу…

Глава 24

Нетерпение снедало его, хотелось все немедленно бросить и кинуться в Сырые Ключи, но Берестов не дал себе воли. Если был генерал Привалов считал, что сэнээсу Берестову необходимо прибыть на объект сегодня, он бы так и сказал. Да и машину прислал бы. Посему нечего корчить из себя отрока на первом свидании. Сказано — утром, значит, утром. А пока следует сделать то, что давно собирался, — переписать набело основные выводы и расчеты. Берестов вздохнул, вынул из ящика стола заветную общую тетрадь в черном коленкоровом переплете, открыл на первой странице, вставил чистый листок в каретку пишущей машинки и затарахтел по клавишам. Когда снова раздался телефонный звонок, он вздрогнул. Невидящим взором обвел комнату, с удивлением обнаружив, что за окном уже темно, а в черном стекле отражается включенная настольная лампа и уже слегка одутловатая физиономия Гелия Аркадьевича Берестова, старшего научного сотрудника, руководителя астрофизического отдела Нижнеярского филиала столичного Института космических исследований. Звонок повторился. Берестов снял трубку, ожидая вновь услышать голос Привалова.

«Берестов?» — неласково осведомилась трубка голосом вахтера Суворова.

— Он самый, Федор Степаныч!

«Долго еще будете заседать? Двенадцатый час уже. Через пять минут обесточиваю отдел».

— Уже ухожу…

«То-то же…»

Берестов положил трубку, со вздохом сложил приятной тяжести стопку страниц будущей монографии в картонную папку, сунул ее вместе с тетрадью в стол. Поднялся, погасил лампу, вышел из кабинета, не забыв запереть дверь на ключ. Шаги его гулко раздались по длинному полутемному коридору старинного здания. На выходе вахтер принял ключ, проследил, чтобы припозднившийся сотрудник правильно поставил в журнале время ухода и не забыл расписаться.

— И чего сидеть, спрашивается… — проворчал старик. — Не спится, так гуляй с девушками… Ночь-то какая…

— Спокойной ночи, Федор Степаныч!

Берестов не стал говорить, что гулять ему пока не с кем, но какое вахтеру до этого дело?

Тяжелая остекленная дверь хлопнула у сэнээса за спиной. С головой накрыл одуряющий аромат цветущей липы. В просветах между листьями сверкали звезды. Берестов и не заметил, что к ночи дымная мгла над городом успела окончательно рассеяться, жара спала и даже ощутимо потягивало холодком. Зябко поежился, охлопав себя ручищами по почти голым плечам, сбежал по вытертым ступеням с крыльца. Зашагал по институтской аллее к остановке автобуса и, только очутившись на пустынной улице, сообразил, что автобусы давно не ходят. Хорошо бы поймать такси, да только, где ты его сейчас найдешь? Прикинул, что если спуститься к реке и пройти вдоль причала до моста, можно сократить дорогу домой на полчаса, не меньше.

Берестов решительно свернул к набережной. Собственно, набережной ее назвать было трудно — дощатые мостки, шаткие перила. Внизу, у деревянных свай, пришвартованы баржи с песком. Вечерами, а тем более — ночью, горожане избегали этого места. Оно почти не освещалось, поэтому легко было нарваться на хулиганов, но Берестов встречи с ними не опасался. Все-таки метр восемьдесят ростом, косая сажень в плечах, кулаки. Первый разряд по боксу. Широкая пшеничная борода придавала сэнээсу скорее разбойничий, нежели интеллигентный вид. Поэтому, когда в темноте впереди появился некий неясный силуэт, Берестов даже не замедлил шага. В призрачном свете фонарей на том берегу лишь бегло рисовалась странная, чуть перекошенная фигура, которая плохо сочеталась с мягкой бесшумной походкой. Внезапно Берестов почувствовал острое желание дать деру, но взял себя в руки, намереваясь миновать неизвестного встречного неспешным, полным достоинства шагом. Не получилось. Неизвестный сделал неуловимое взглядом скользящее движение вбок и перегородил старшему научному сотруднику дорогу.

— Разрешите пройти! — немного более высоким, чем следовало, голосом произнес Берестов.

— Простите! — сказал прохожий. — Мне нужны вы!

— Именно я? — опешил Берестов.

— Да. Вы. Я читал вашу книгу.

— Так вам нужен автограф?.. А вы не находите, что выбрали неподходящую минуту, а главное — место для этого?

— Автограф? — недоуменно переспросил неизвестный. — Что это такое?

— Нашли время шутки шутить. — Берестов демонстративно поднес запястье к глазам, пытаясь разглядеть расположение минутной стрелки на слабо фосфоресцирующем циферблате. — Кажется, пятнадцать минут первого…

— Времени мало, — согласился неизвестный.

— Ну вот видите, вы и сами все понимаете. Через неделю у меня запланирована встреча с читателями в Доме культуры ученых, вот туда и приходите. Получите свой автограф.

— Неделя — это очень много, — с явственным отчаянием в голосе произнес «собиратель автографов».

— Что значит — много? Для кого?

— Для меня… И для вас. Поймите, они пройдут примерно в пяти астрономических единицах от орбиты Земли. Посадка не планируется. Если не подать сигнал первого августа, в девять тридцать по Гринвичу они пересекут Систему и уйдут в направлении Теты Персея…

Сумасшедший «тарелочник», догадался Берестов. С некоторых пор их немало развелось в стране. А все сенсационные, черт бы их побрал, публикации в популярных молодежных журналах. Баальбекская веранда, Петрозаводское диво, рисунки в пустыне Наска… Горстка подлинных фактов, невежественные домыслы плюс нежелание заниматься скучными повседневными земными делами — вот тот взрывоопасный коктейль, туманящий рассудок в остальном вполне здравомыслящих людей. А с другой стороны, наш брат ученый тоже