Маугли из Космоса - Марк Антоний
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Получив выписку, собрав немудрящие пожитки, Аля вышла на залитую утренним светом улицу районного центра и неспеша направилась к автостанции. На часах не было и десяти, а рейсовый автобус отправится в Малые Пихты не раньше полудня. Жаль, с собою совсем мало денег. Не мешало бы пройтись по магазинам. Вдруг попалась бы сгущенка или какая-нибудь колбаса. А на колхозном рынке можно было бы купить хорошего мяса, зелени и огурцов с помидорами. Увы, когда в кошельке сиротливо ютится трешка с мелочью, о таких деликатесах нечего и мечтать.
И все же Аля замечталась, медленно бредя вдоль чисто вымытых магазинных витрин. Мысленно примеряя платья и кофточки, неизящно сидящие на манекенах. Любуясь детскими игрушками, прикидывая, какие она купит будущему Вадику. Аля не сомневалась, что у нее родится именно мальчик, которого она непременно назовет в честь своего отца. А отчество и фамилия будут Мишины. Если все будет хорошо, Вадим Михайлович Скоробогатов родится в феврале будущего года. И хорошо — что зимой. Зимние дети самые крепкие.
Оказавшись в больнице с сильным нервным потрясением, будущая мама очень боялась, что у нее случится выкидыш. Обошлось. Хотя опасность была велика. Потому-то врач и посоветовал не волноваться. И она постарается. Ради сына. Любые треволнения будет встречать с непоколебимым спокойствием. Иначе нельзя, коль уж выбрала себе в мужья пришельца из далекого космоса. Нужно быть готовой ко всему, что бы ни случилось. Такова участь русской женщины — встречать любые невзгоды лицом к лицу. Не теряя себя и сохраняя детей. Как там у Некрасова? И коня на скаку остановит, и в горящую избу войдет. Что ж, надо будет, войдем и остановим…
Скрипнули тормоза. Щелкнула открывшаяся дверца, и смутно знакомый голос окликнул ее:
— Алька! Казарова!
Она обернулась. Возле новенькой черной «Волги» стоял ее бывший одноклассник, Борька Старыгин. Он был совсем такой же, каким уехал из Малых Пихт двенадцать лет назад. Худой, жилистый, большеголовый, лохматый, словно поджарый пес. Добрый и веселый. Разве что одет был щегольски — по-городскому. Алька обрадовалась ему. В школе они крепко дружили, хотя и без влюбленности. В отличие от других одноклассников, Старыгин понимал ее. Может быть, потому, что летние каникулы они проводили вместе, на таежной заимке — Борька был сыном дяди Ильи, лесника и папиного друга.
По окончании школы пути закадычных друзей, Альки и Борьки, разошлись. Она поступила в Нижнеярский педагогический институт. Он ушел в армию, служил в пограничных войсках, а потом учился в высшей школе КГБ. Писал Борька редко, хотя Аля любила его письма — пространные, смешные, полные загадочных умолчаний. Впрочем, Старыгин всегда был мастак разводить таинственность. Потому, видимо, и пошел служить в госбезопасность. Теперь, увидев его счастливую физиономию, Аля вдруг поняла, что Борька тот самый человек, которого ей так не хватало в последнее время. Ему можно рассказать все, не исключая самого сокровенного. Поймет и, если надо, — поддержит.
Они обнялись и целомудренно поцеловались.
— Ну как ты, Алька, живешь? Замуж вышла? Детей нарожала? — забросал ее Борька вопросами. — Отец жалуется, что нынешним летом ты к нему и носу не кажешь.
— Вышла. Ну, почти… — отвечала она. — А к дяде Илье мы с Мишей, мужем моим, нынче собирались, но он в командировку уехал, а я — в больницу угодила…
— Что-то я тебя не очень понял. Почти вышла или все-таки — «с мужем»?
— Мы пока не расписаны…
— Понятно… А почему ты угодила в больницу? Что случилось?
В голосе его была такая искренняя тревога и готовность помочь, что Аля поняла, что не сможет соврать.
— Борька, а ты не очень торопишься?
— Не очень, а что?
— Мне столько нужно тебе рассказать…
— Расскажи. Ну не здесь, конечно… Ты, собственно, куда направляешься?
— На автостанцию. Я домой еду.
— Тогда я тебя подвезу. Видела, какой у меня конь, сестренка?!
Он хлопнул ладонью по лаковой блестящей крыше своего автомобиля.
— Ой, как здорово! — засмеялась она, по-детски захлопав в ладоши. — Слушай, Борька… У тебя рублей десять не найдется?
— Хоть двадцать. Ты что-то купить хотела?
— Да, что-нибудь вкусненького домой. А то у нас в поселке, сам знаешь, кроме «Завтрака туриста» и кильки в томате ничего в магазинах днем с огнем не сыщешь.
— Сейчас организуем! Садись в карету…
— Так вот же они, магазины, рядом!
— А-а, в этих ты тоже ничего не найдешь, — отмахнулся Борька. — Садись, говорю!
Алька с удовольствием подчинилась. Снова, как в далеком детстве, она почувствовала приятную зависимость от этого скорого на решения и поступки парня. Алевтина и сама не подозревала, что давно хотела переложить хотя бы часть своих забот на чужие, желательно мужские, плечи. Конечно, Миша тоже надежен, но только тогда, когда речь идет об относительно простых вещах, не связанных напрямую с хитросплетениями повседневной жизни. Он может защитить ее от любых опасностей, починить, что поломалось, соорудить такое, что даже не снилось самым головастым и рукастым людям на Земле, но остается беззащитным перед любой казенной бумажкой, перед запутанной логикой житейских коллизий. А Борька еще в школе прекрасно разбирался, что и как устроено в самом передовом обществе на планете, и знал, как обойти то, что обходить не полагалось.
Черная, как вороново перо, «Волга» мягко покатила по солнечным улочкам Мирного. Они быстро миновали центральную улицу, автостанцию и колхозный рынок, свернули в неприметный проулок и затормозили у высоких металлических ворот. Борька посигналил. Ворота с механическим скрежетом отошли в сторону. «Волга» въехала во двор, с трех сторон окруженный глухими брандмауэрами. К воротам примыкала одноэтажная постройка. Из нее вышел маленький человек, полное тело которого было туго обтянуто синим сатиновым халатом. Борька вышел ему навстречу, поздоровался за руку и что-то начал говорить. Аля не прислушивалась — ее занимала необычность самого места. Непонятно, зачем нужен этот аккуратно асфальтированный двор, где ничего нет, не считая неказистой постройки? Человек в халате внимательно выслушал владельца «Волги», и снова скрылся. Борька вернулся к машине, открыл дверцу, и придерживая ее рукой, наклонился, заглядывая в салон.
— Придется обождать немного, — сказал он Алевтине.
— Хорошо… А что это за место?
Борька поднес темный от автола палец к губам:
— Тсс… Никому не говори, что была здесь!
— Ладно, — не стала спорить Алька.
Старыгин был в своем репертуаре — наводил тень на ясный день. Вскоре вернулся толстяк, нагруженный ворохом свертков. Завернутые в
