Про папу - Максим Викторович Цхай
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я не буду есть свежие гренки, буду старый хлеб, похожий на высохший пластилин, в растительное масло макать, это вкусно и дешево.
Новые ботинки, что ты привез, погладим с любовью, как щенят, заботливо уложим обратно в коробочку и положим в кладовку, старые еще не совсем развалились, будем ходить как санкюлот. Куртка новая? Хорошо, молодец, а то старая истерлась совсем, повесь новую там же, в кладовке, навсегда.
Куда ты лезешь ко мне с ножницами в своих кривых руках, я сам состригу этот волос на щеке. Потом. Кто выглядит как битый кот? Это ты отцу так?
Лучше скажи, ты купил свиную голову, как я сказал? Точно купил? Покажи. Ну ладно, а чего не разрублена? Ах, разрублена, а почему на четыре части, а не на восемь? Маленькая? Не выдумывай. Иди и поруби как надо. Не «подожди», а немедленно, иди сейчас, она испортится! Как зачем рубить на восемь, ты совсем глупый? Не понимаешь, что, если испортится восьмушка, это меньше, чем четверть. Вообще, на фига ты ее купил, лишь бы деньги потратить…
Зачем ты приехал вообще? Не посоветовавшись со мной, мы еще ничего не решили. Если б я знал, что ты собрался вернуться, я бы повесился скорее. Ты решил сам? Смотрите-ка на него, самостоятельный стал… Что? А я пошел бы жить в дом престарелых, и было бы прекрасно.
Ну и что, живут же там люди. Там музыку нельзя включать?
Я же не ложкой по тазу бью, это музыка! Люди моего поколения разбираются в классике, слушали бы со мной, я бы погромче поставил. Как было бы хорошо… Да не выдумывай, это у вас на Западе такие ненормальные дома престарелых.
Все, решено, я иду туда, а ты возвращайся обратно в Германию, живи свою жизнь и будь счастлив.
Как «пенсию заберут»? Там заберут мою пенсию? Гм…
А не может так быть. Это моя пенсия, выдумал тоже.
Сколько с тобой возни, пойду, лягу посплю, устал я от тебя.
Любовью и лаской — так победим.
30 мая 2017 г.
Собака Белка после курса лечения растолстела и укусила меня за руку.
Не до крови, но больно. И главное — за что, подумаешь, подкараулил, пока уснет, и с криком за хвост схватил. Хищник не должен расслабляться и дрыхнуть на солнышке, я считаю. Гавкает всю ночь, силы теперь много, а днем спит. Не понимаю, как она выдерживает столько орать, у меня бы уже голова отвалилась.
Сражение мы, конечно, проиграем, но этот бой за жизнь выиграли.
1 июня 2017 г.
Выкинул старый кухонный стол, похожий на столик в купе, поставил еще более старый, но больше. «Ты еще крепок, старик Розенбом». Хотя тоже антиквариат, блин.
Я не знаю, куда мои родители девали деньги все последние годы. Вернее, знаю. На архитектурные фантазии мамы, насмотревшейся мексиканских сериалов и превратившей прекрасный четырехкомнатный дом — почти в сто квадратов, с уютной гостиной и прекрасной белой ванной — в некое подобие украинской крестьянской избы пятнадцатого века пополам с бразильской фазендой. Теперь в доме ни гостиной, ни ванны, зато две кухни (!) и, соответственно, две газовые плиты. Обе — старые, хреновые, без духовки и с такими подставками, что с них кастрюля валится.
Менять нужно все — от хлебницы до входных дверей. Даже сковородки мне пришлось привезти, так как жарить на сковородах, на которых жарили мясо еще воины Чингисхана, в прошлый приезд я запарился. Ложки разнокалиберные, вилки — каждую на учет ставь.
Я сплю на кровати, на которой меня зачали. Папа гордо подтвердил. В этом что-то есть.
В сущности, я сам виноват. Надо было подарить маме кубик Рубика, и дом был бы спасен.
Однако поздно.
…Клеенку долго выбирал. Хотя это бесполезно, папа все равно останется недоволен, но я уже знаю, как его успокоить, скажу, что взял со скидкой.
Взял яркую, в подсолнухах, маме бы понравилась. Папе бы понравилась другая — скромная такая, добротная, разрисованная стаканами кофе, кусочками сахара и сушками. Мне она очень понравилась. Но я представил, как будет ругаться через пяток лет папа, пытаясь соскрести сушку со стола и положить в рот, и сразу брать ее расхотел.
Пусть будут подсолнухи. Скидка все-таки.
* * *
Чистил двор. Сперва снаружи. Вывез килограммов сто битых камней, кирпича и асфальтовой крошки. Рубил лопатой упругую свежую траву, опутавшую камень.
Все это было бы даже приятным, если бы не помощь отца, который, стоя рядом, пытался командовать мной, как Слепой Пью пиратами, обыскивающими дом в поисках карты.
Папа кричал: «Да не так! Вон, смотри… да не тут! Эх, если бы у меня были силы…»
Сил у него не было, однако его страстные крики разносились по всей улице так, что соседи из окон повысовывались.
Через час такой работы больше всего мне хотелось загрузить в тачку не кирпич, а отца, и оставить его где-нибудь за мусорными баками, все равно его указания я бы услышал, но хоть уши бы не закладывало.
На самом деле траву можно было бы оставить, по-моему, было красиво, но папа требовал очистить все до голого бетона. Потом он поднял две упавшие травинки, укоризненно взглянул на меня, бросил их в тачку на битый щебень и сказал, что вот теперь он доволен.
Ну и слава богу. Я его довольным не видел очень давно.
* * *
Так, папа выпросил. У меня шары на лоб, полкухни заплевал в крике, а он помолодел даже.
Все-таки человек есть тайна великая.
Не хочешь по-хорошему, корейский Киса Воробьянинов, будет тебе курощение и дуракаваляние.
2 июня 2017 г.
В папиных мечтах есть магазин «Все дешевле!». Правда, когда я пытаюсь узнать его адрес, папа впадает в крайне раздраженное состояние духа.
— Я просто знаю, что есть магазин, где все дешевле!
— Где?
— Да пошел ты!
Я купил мусорное ведро, чем нанес отцу открытую рану. Он привык выбрасывать мусор в какую-то чашечку, посмотрев на которую, нормальный человек тут же ей воспользуется, вернув туда все, что съел.
В прошлый мой приезд папа готов был прижать ее к груди, только чтобы
