Рука Оберона - Роджер Желязны

Теперь круче и каменистее… Ветер дергает меня за плащ… Вверх… Вверх, туда, где скалы подернуты серебряными нитями, а деревья обрамляют их контуры…

Травы, зеленые вспышки, умирающие под дождем… Вверх, к отвесным, искрящимся, омытым дождем скалам, где мчатся и вскипают облака, будто обожравшаяся грязью река, на гребне потопа… Дождь жалит, как картечь, а ветер прочищает свое горло для песен… Мы поднимаемся и поднимаемся, и становится виден гребень, словно голова разъяренного быка, рога охраняют тропу… Танцуя меж ними, кружатся на цыпочках молнии… Запах озона, как только мы добираемся до перевала и мчимся напролом, дождь неожиданно прекращается, ветер стихает…

Прорываемся на дальний склон… Дождя нет, воздух недвижен, небо разгладилось и потемнело до требуемой, наполненной звездами черноты… Метеоры прорезают тьму и сгорают, прорезают и сгорают, прожигая шрамы послесвечения, тусклеющие, тускнеющие… Луны — разбросанная пригоршня монет… Три ярких дайма, тусклый четвертак, пара пенни[23], одно из них запачканное и поцарапанное… Затем вниз, той долгой, извилистой дорогой… Цокот копыт чист и отдает металлом в ночном воздухе… Где-то покашливание, похожее на кошачье… Темная фигура пересекает меньшую луну, нервно и торопливо…

Вниз… Земля по обе стороны ухает вниз… Тьма внизу… Двигаясь по гребню бесконечной высокой изогнутой стены — тропа ярко сияет при лунном свете… Дорога выгибается, сворачивается, становится прозрачной… Вскоре она всплывает, просвечивающая, волокнистая, звезды как подо мной, так и над… Звезды внизу со всех сторон… Земли нет… Есть только ночь, ночь и тонкая, полупрозрачная дорога, по которой мне нужно проехать верхом, узнать, какие ощущения посетят меня, ради какой-то неведомой цели…

Сейчас тишина абсолютна, и иллюзия неспешного движения связана с каждым жестом… Вскоре тропа распадается, и мы будто плывем под водой на огромной глубине, и звезды — яркие рыбы… Это — свобода, это — сила адской скачки, они дарят ощущение приподнятости, похожее и в то же время не похожее на безрассудство, которое иногда нисходит в битве, дерзость отлично отработанного рискованного подвига, торопливость ясности, следующей за верным словом в поэме… И все это, и само зрелище — скачка, скачка, скачка, из ниоткуда, возможно, в никуда, сквозь неорганику и пламя пустоты, свободные от земли, воздуха и воды…

Мы мчались наперегонки с огромным метеоритом, касаясь его громады… Разбежавшись по его шероховатой поверхности, вниз, вокруг, а затем снова вверх… метеорит разлился в великую равнину, осветился, пожелтел…

Это песок — теперь песок под нашими ногами… Звезды поблекли, лишь только тьма разжижилась в утро, переполненное восходом… Полосы тени впереди, и одинокие деревья посередине… Скачка во тьму… Проламываясь насквозь… Вспархивают яркие птицы, выражают недовольство, вновь рассаживаются…

Среди сгущающихся деревьев… Где темнее земля — там путь… Пальмовые ветви съеживаются до размера ладони, кора темнеет… Поворот к свету, и более широкий путь впереди… Копыта выбивают искры из булыжников… Узкая тропинка раздается, переходит в улицу, обсаженную деревьями… Мелькает крошечный ряд домов… Яркие ставни, мраморные ступени, раскрашенные заборы, ограда по ту сторону дорожек, расцвеченных флажками… Запряженная лошадью телега, груженная свежими овощами, — мимо… Обернувшиеся пешеходы… Негромкое жужжание голосов…

На… Под мостом — дальше… Вдоль потока, пока он не растекается в реку, вдоль нее — к морю…

Трюхая по пляжу под лимонным небом, где несутся синие облака… Соль, водоросли, раковины, отполированные скелеты выброшенного на берег плавника… Белая пена волн моря цвета лайма…

Гоним туда, где у террасы обрывается вода… Взбираемся, каждая ступенька крошится и ревет позади, сливаясь с громом прибоя в потере индивидуальности… Вверх, вверх к плоской вершине, равнине, поросшей деревьями, золотому городу, мерцающему, словно мираж, на ее краю…

Город растет, громоздится под зонтиком тени, его серые башни вытягиваются вверх, стекло и металл швыряют во мрак вспышки света… Башни начинают раскачиваться…

Как только мы его минуем, город беззвучно рушится внутрь себя… Башни опрокидываются, пыль вскипает, вздымается, розовеет от жара, накатывающего снизу… Плывет тихий звук, словно от затрещавшей свечи…

Пыльная буря, быстро распадаясь, уступает место туману… Сквозь туман; гнусавое тявканье автомобильных клаксонов… Течение, короткий подъем, разрыв в серо-белом, жемчужно-белом, перемещение… Копыта кладут отпечатки на обочину скоростного шоссе… Справа бесконечные ряды неподвижных машин… Жемчужно-белое, серо-белое, текучее вновь…

Непонятно откуда визг и завывания… Случайные всполохи света…

Еще один подъем… Туман оседает и развеивается… Трава, трава, трава… Небо теперь ясное и нежно-голубое… Солнце спешит к закату… Птицы… Уставившаяся на меня корова на лугу, жующая и жующая…

Перемахиваем через деревянную изгородь на проселочную дорогу… Внезапный холодок из-за холма… Травы сухие, на земле — снег… Крытый жестью сельский дом на вершине подъема, завиток дыма над ним…

Туда… Холмы растут, солнце катится вниз, следом наползает тьма… Брызги звезд… Вот дом, стоящий далеко позади… Вот другой — длинная подъездная дорожка вьется среди деревьев… Свет фар…

С дороги на обочину… Натянуть поводья и пропустить…

Я вытер лоб, стряхнул пыль с рубашки. Похлопал Бума по шее. Подъезжавший автомобиль сбросил скорость, приблизившись ко мне, и я заметил, как водитель уставился на меня. Я легонько тронул поводья, и Бум двинулся шагом. Автомобиль затормозил, водитель что-то крикнул, но я не остановился. Мгновением позже я услышал, как он уехал.

Какое-то время тянулся проселок. Я ехал легким шагом, минуя знакомые ориентиры, припоминая былые времена. Еще пара миль, и я выехал к другой дороге, шире и лучше. Свернул на нее, прижимаясь к правой обочине. Температура продолжала падать, но у холодного воздуха был хороший чистый привкус. Краюха луны сияла над холмами за левым плечом. Над головой проплыло несколько небольших облаков, тронутых мягким, пыльным светом лунной четвертушки. Дул очень слабый ветер; временами он шебуршал в ветвях, но не больше. Чуть погодя я подъехал к череде откосов на дороге, сообщивших мне, что я почти у цели.

Дуга и еще пара откосов… Я увидел валун у подъездной дорожки, прочел на нем свой адрес.

Тогда я натянул поводья и оглядел холм. На дорожке стоял трейлер, а в доме горел свет. Я свел Бума с дороги и прошел по полю перед рощей. Там я привязал коня за парой вечнозеленых деревьев, погладил по шее и пообещал скоро вернуться.