Собрание сочинений. Том 2 - Николай Каптерев

Восточные патриархи, и в частности Иерусалимский Нектарий, отославши в Москву свитки о власти царской и патриаршей, думали, что теперь щекотливое дело Никона будет окончательно решено Собором местных русских иерархов. Но в действительности этого не случилось.

23 апреля 1664 года в Москву прибыл иконийский митрополит Афанасий, как он заявил, «с тайным делом к многолетному царю» от своего дяди, Константинопольского патриарха Дионисия. Будучи принят государем на другой же день по приезде своем в Москву, Афанасий говорил государю, что пославший его Константинопольский патриарх Дионисий «челом бьет твоему царскому величеству, чтоб помиритися со святейшим патриархом Московским господином Никоном: якоже Господь [С. 193] наш Иисус Христос пришел на землю и рекл святым апостолом: мир вам; тако молит твоему царскому величеству Вселенский патриарх Дионисий: что-де нам говорят турки и жиды, яко имеют на Москве христианского царя, а отженул патриарх; о том молит твоему царскому величеству, чтобы быти миру с патриархом». Но так как Афанасий не привез с собою никаких грамот от патриарха, то государь «поу су мнился» в его миссии. Это сомнение еще более усилилось, когда в мае месяце возвратился с Востока иеродиакон Мелетий, привезший с собою известные ответы патриархов на вопросы о власти царской и патриаршей, осуждавшие Никона. Афанасию были предъявлены патриаршие ответы, прямо противоречившие его заявлениям. Но, рассказывает Паисий Лигарид, «сеятель плевел и великий сопротивник истины побудил иконийского назвать подписи (патриархов на свитках) подложными. Он подтверждал это тем, что сам нарочно послан от Вселенского патриарха и дяди своего по матери Дионисия ходатайствовать о вожделенном между царем и Никоном мире». При ближайшем рассмотрении присланных свитков Афанасий, однако, признал, что подпись Константинопольского патриарха Дионисия действительно подлинная, но зато он решительно отрицал подлинность подписей трех других патриархов. В присутствии царя и синклита между Афанасием и Мелетием произошли горячие и долгие прения о подлинности привезенных Мелетием патриарших свитков, не приведшие, однако, ни к какому несомненному заключению. Каким образом Афанасий Иконийский мог заподозрить подлинность привезенных Мелетием патриарших свитков, несомненно подписанных патриархами, объясняется очень [С. 194] просто. Афанасий Иконийский, еще будучи в Константинополе, уже сильно интересовался там делом Никона, вполне сочувствовал ему и не желал его осуждения. Когда в Константинополе сделалась известна цель приезда иеродиакона Мелетия – добыть у патриархов осуждение Никона, то Афанасий явился к самому патриарху Дионисию и спрашивал его, дал ли он грамоты Мелетию, осуждающие Никона. Патриарх Дионисий отвечал, что никаких грамот Мелетию он не давал. Дионисий отрицательно ответил на вопрос Афанасия в видах сохранить тайну, но Афанасий принял его ответ за чистую монету и потому был уверен, что патриарх Дионисий грамот Мелетию, осуждающих Никона, не давал. Направившись из Константинополя в Москву, Афанасий в Яссах встретил Иерусалимского патриарха Нектария, с которым также имел разговор о патриарших грамотах, которые желал добыть Мелетий. Сам Нектарий говорил потом о своем свидании с Афанасием следующее: «А что-де иконийский митрополит назвался экзархом и Константинопольскому патриарху племянником, и тем он великого государя хотел оболгать; он-де экзархом не посылован и Константинопольскому не племянник. А про правила-де чает он, митрополит, сказал для того: как Иерусалимский патриарх пришел в молдавскую землю в Яси, и он-де, митрополит, приходил к нему почасту и спрашивал: у Мелетия-де государевы грамоты и милостину Константинопольский патриарх и он, Иерусалимской, приняли ли и ответ ему дали ли, и руки свои подписали-ли? И он-де патриарх ему сказал, что государевы грамоты и милостину у Мелетия приняли, а ответу ему никакого не дали и рук своих ни к какому [С. 195] письму не подписывали. А сказал-де ему для того, чтоб не всякий про то ведал, потому-де, что у них страшно, турок-де того и смотрит, как бы Божия церкви разорить и православных христиан погубить». Таким образом, Афанасий Иконийский, оказывается, и от Иерусалимского патриарха Нектария получил то же уверение, что и от Константинопольского патриарха – будто они никаких грамот Мелетию не давали и ни к каким письмам рук своих не прикладывали. Во время своих частых посещений Нектария в Яссах Афанасий, конечно, не раз беседовал с ним об интересовавшем его деле Никона и из этих бесед мог вынести ту твердую уверенность, что Нектарий не сочувствует осуждению Никона, желает его восстановления на патриаршей кафедре, что и Константинопольский патриарх осуждает происки врагов Никона. Ввиду этого Афанасий имел, со своей точки зрения, полное основание заподозрить в Москве подлинность привезенных Мелетием патриарших свитков и усиленно склонять царя к примирению с Никоном, чего, как он хорошо знал, желали Константинопольский патриарх, и в особенности Иерусалимский, а также все лучшие и благонамеренные греки. Скоро московскому правительству пришлось убедиться, что по крайней мере Иерусалимский патриарх Нектарий, несмотря на свою подпись под патриаршими свитками, осуждающими Никона, в действительности желает возвращения Никона на патриарший престол[94].

В феврале 1664 года патриарх Нектарий подписал патриаршие свитки о власти царской и патриаршей, [С. 196] осуждающие Никона, а от 20 марта уже пишет государю по делу Никона особую специальную грамоту, в которой является сторонником и доброжелателем Никона, ищет примирить его с царем и снова возвратить на оставленную им патриаршую кафедру. «Достопочтеннейшую грамоту священной десницы вашей, – пишет Нектарий, – мы приняли от иеродиакона Мелетия с благоговением и достодолжною почестью, а вместе и милостыню, которою вы почтили святый и живоприемный Гроб Господень. В сей грамоте мы не нашли причины удаления святейшего патриарха вашего кир Никона, сослужителя и брата о Христе нашего смирения, ни другой какой вины против него, кроме пятилетнего его отсутствия. От иеродиакона же Мелетия мы многое слышали, который, как говорит, слышал сие из уст вашего величества, показывая нам некоторое письмецо, данное ему вместо памятника, заклинающее его Богом, дабы он сказал все, что знает о кир Никоне и его противниках. Что касается до тех противников, то, по сказанию его, немногие и недостойные внимания приводят они причины против Никона; о Никоне же сказал некоторые важные дела, почти не извинительные, кои все суть нововведения, которые нам кажутся не очень достоверными». Сказав затем, что так как ни он сам лично не может прибыть в Москву, ни послать туда своего экзарха, как желал того царь, то они и решились с Константинопольским патриархом «некоторым иным образом поправить сие дело», т. е. послать известные свитки о власти царской и патриаршей, так как «объявить решительное мнение по тем словом, кои говорил Мелетий, было бы несправедливо, тем паче что и по церковным правилам, и по гражданским законам [С. 197] не дозволяется произнесть приговора над патриархом по свидетельству одного, и притом человека низшей степени». Затем Нектарий пишет царю: «Нам кажется, что вы мирным образом можете успокоить сие дело и снова однажды или дважды пригласить кир Никона, чтобы он возвратился на свой престол, показав ему статьи положения для точного соблюдения: и ежели он окажется сперва преступившим оные, а потом раскается и даст обещание соблюдать, то достоин прощения; ибо часто случалось весьма иного такового и еще важнейшего в Церкви, и все поправлено для мира и тишины. Итак, просим мы священное ваше величество, чтобы вы не приклоняли слуха своего к советам мужей завистливых, любящих мятежи и возмущения, а наипаче если таковые будут из духовного сана. Свидетельствуюсь Богом, что нас весьма огорчили случившиеся в Российской Церкви соблазны. Несогласие и возмущение в Церкви страшнее всякой войны, ибо раздирает нешвенную одежду Христову, которую не разделили и жестокосердые воины во время страдания Христова; раздрать же одежду Христову есть явный знак погибели душ, за которые Христос умер. Вы не ведаете, что в теперешнем положении, когда наша Церковь находится под игом рабства, мы уподобляемся кораблям, потопляемым беспрестанными бурями от разных притеснений языческих, и одну вашу Российскую Церковь видели, подобно второму Ноеву ковчегу, служащею спасением от всякого языческого потопа и сохраняющею в себе неистленными семена благочестия. Ныне же кто внушил вам отвращение от сего блага мира? Для чего так жестоко отметаете от себя первое достояние! Итак, миролюбивейший государь, последуй [С. 198] кротости Давида, восприими ревность по вере православной и постарайся со тщанием паки возвести законного патриарха вашего на престол его, дабы во время твоего священного царствия не было положено злого и гибельного начала сменять православных и правомыслящих о догматах веры патриархов ваших. Сие есть начало разрушения Церкви в Константинополе; оно послужило и доныне служит источником многих зол, и соделало нас посрамленными пред Западною Церковью. Опасайтесь и вы, чтобы необычайное у вас не обратилось в гибельную привычку. Ежели Никон говорит, что он не отрекался от престола, но от непокорных, то ясно, что он обличает непокорность народа. Итак, покажите к нему достодолжное повиновение, как к строителю благодати: повиновение, говорю, не необыкновенное в Церквах Божиих, но каковое предписывают Божественные законы. Отречение же его, которое он, как говорят, сделал от Церкви, может быть принято снисходительнее, для соблюдения тишины, тем более что он, кир Никон, как мы сказали, отрекся от непокорного народа, а не от престола; но если бы он и письменно отрекся от престола, то и сие извинительно, ибо часто и отречение бывает недействительно». Приведя в доказательство справедливости этой мысли разные примеры из истории Церкви, Нектарий продолжает убеждать царя: «Из всех обстоятельств явствует, что отречение Никона недействительно и состоит только в его словах, и должно вам, как я прежде сказал, снова призвать его. С сим вместе пишу я и к нему, братски увещевая его, что ему неприлично было оставить столицу и жить вне оной. Ежели соизволите, ваше священное величество, то перешлите к нему помянутое [С. 199] писание… Предлагаем вашему величеству и то, что если кир Никон, по вторичному приглашению, не согласится возвратиться на свой престол, то извольте поступить по правилам положения, что будет совершенно правосудно; ибо неприлично столичному городу быть без духовного пастыря. Итак, непременно должно или его возвратить, или другого возвести на его место; однако ж лучше вашему величеству возвратить его по вышеприведенным причинам»[95].