Фотограф (СИ) - о’Лик Франсуаза

Я резко встал с кровати. Если так пойдёт дальше, то я трахну спящую мышку. Не факт, что девушка в сером расстроится, но нужно было все же дать ей время на отдых.

В соседней комнате я включил компьютер и, скинув снимки с фотоаппарата, принялся их обрабатывать. Мне нравился результат нашей с ней ночной работы – когда она смеялась, облившись колой, когда доверчиво открывала ротик, когда была вся перепачкана взбитыми сливками. Конечно, большую часть фотографий нельзя было отдавать в рекламу, но другая часть получилась относительно приличной и в то же время эмоционально-задевающей, цепляющей взгляд.

Я довёл эти снимки до совершенства, отретушировав их как следует, и скинул Снежане. Ее ответ не заставил себя ждать:

“Кое-кто вернулся в строй?) Материал переслала клиенту. Заедешь в гости? ;)”

Я хмыкнул и коротко ответил:

“Занят, извини”.

Удивительно, но уезжать от мышки мне не хотелось. Я всё-таки вынашивал подлую мыслишку через час разбудить ее так, как мне хотелось, – бесстыдно-нежной лаской – и ещё немного поснимать сонную девушку. А пока я продолжал просматривать снимки, сделанные уже дома. Черт, как можно было быть такой горячей? Каждый второй кадр можно было выкладывать в самые развратные мужские журналы, и я был уверен, что читатели бы дружно дрочили на эти фотографии.

Кое-что я отправил знакомым редакторам. Пусть они решили от меня отвернуться, но от таких снимков они не имели права отворачиваться.

Потом, пошарив на форумах, я отыскал несколько конкурсов портретной сьемки и отправил самые приличные фотографии туда. Мне до безумия хотелось, чтобы весь мир увидел девушку в сером такой, какой видел ее я. Конечно, следовало посоветоваться с ней, но я решил, что она все равно не будет против.

Закончив на этом свою работу, я сгонял в душ и почувствовал сильный голод. У меня почти не было денег, кроме половины той заначки в бардачке. Но машину я вчера бросил около набережной, так что мне пришлось на рэндже командоса съездить туда за деньгами. Вернувшись к дому, я обнаружил, что близлежащие кафе и рестораны ещё были закрыты. Чертыхнувшись, я отправился в магазин. Конечно, ничего свежего там не было, и мне продали пару булочек и сендвичей сомнительного вида по неприличной цене.

Проклиная небеременную птичку и ее склонность к мотовству, я поднялся к себе и тихо зашёл в квартиру. К моему разочарованию, из кухни доносились какие-то звуки, а значит разбудить мышку моим развратным способом придётся в следующий раз.

Но в то же время из кухни пахло вкусно, и я, испытав чертово де жа вю, отправился выяснять, что там готовила девушка в сером – или откуда привезли заказ.

Она не слышала, как я пришёл, и не заметила меня, продолжая что-то сосредоточенно резать. На сковородке скворчал очевидно завтрак, но я даже разглядывать его не стал, глазами поедая девушку в сером. Ее волосы были сплетены в целомудренную косичку, в то время как из одежды на ней была лишь моя футболка-поло. Ее строгий воротник, как выяснилось, отлично сочетался с голыми женскими ногами и мелькающей голой попкой.

Я неслышно сбегал за фотоаппаратом и успел сделать один удачный кадр прежде, чем девушка в сером повернулась ко мне.

– Привет, – тихо улыбнулась мне она и тут же покраснела.

– Скажи мне, что ты не готовишь нам завтрак из плесени и прошлогодних грибов, – я прислонился к косяку двери, с удовольствием поглядывая на торчащие под футболкой соски мышки. – Потому что ничего другого на этой кухне быть не могло.

– Ну, я всё-таки нашла кое-что съедобное. Я просто так сильно проголодалась почему-то… – и она покраснела ещё сильнее.

– Почему-то? – усмехнулся я и подошёл к ней ближе. – Так всегда и бывает, когда всю ночь трахаешься.

Девушка в сером потупила глаза, как будто это не она мне шептала в ночи “пожалуйста!..” и “ещё… ещё!..”. Я поддел рукой ее подбородок и заставил посмотреть мне в глаза.

– Тебя подменили этим утром? – насмешливо уточнил я, забавляясь ее стеснением. – Или это всё-таки ты умоляла меня трахать тебя? Глубже и сильнее? М? Это ты переворачивалась на живот и подставляла мне свою попку, широко расставив ножки?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Я, – еле слышно выдохнула она, облизнув губы.

– Ты, – повторил я за ней и провёл пальцем по ее мягким губам.

Девушка в сером рвано выдохнула, задев грудью мою руку, а ее серые глаза вновь превращались в тёмные омуты настойчивого желания.

– Дай угадаю, – усмехнулся я. – Ты думаешь о том, что завтрак может и подождать, потому что ты хочешь ещё, так? Потому что тебе понравилось, как я тебя трахаю?

– Пожалуйста, Егор… – прошептала она. – Просто...

– Хочешь открою секрет? – спросил я, проигнорировав пока что ее просьбу, и склонился к ее уху. – Мне тоже понравилось тебя трахать. Ты такая узкая и горячая там, в тебе так тесно и так жарко… и ещё так идеально мокро… Ты так сильно обхватываешь мой член…

– Его-ор, – простонала девушка в сером и прикрыла глаза, а ее рука…

Черт, мышка стояла на моей кухне в считанных сантиметрах от меня и ласкала сама себя!

Первым во мне откликнулся фотограф. Но его хватило только на пару кадров – а потом я отшвырнул фотоаппарат в сторону, грубо нагнул мышку над столом и, забыв обо всем на свете, вошёл в неё сразу и целиком.

– Какая же ты!.. – я зашипел от удовольствия, от ее чертовой готовности и от того, как легко она принимала мои правила.

Мои руки жестко держали ее бёдра, дергая на себя. Ее попка шлепала о мой живот, и во всей вселенной не было звука лучше. Я трахал мышку слишком резко, слишком сильно, но был уверен, что ей это нравится. Она сдавленно стонала, толкаясь на меня, и я скользнул ладонью к ее клитору, чтобы добиться стонов погромче.

– Ах, да, да!.. – ответила тут же она, и я ухмыльнулся, наращивая темп.

Стол под нами опасно шатался, но я всё же довёл нас обоих до конца – яркого, горячего, выжимающего все силы разом – и мы обессиленно выдохнули, не сразу заметив две вещи.

Что на плите сгорел завтрак.

И что по ногам мышки стекала моя сперма.

Мила

Я проснулась от яркого солнца, лёжа на смятых простынях, которые пахли… пахли всей нашей ночью, – и сразу покраснела от воспоминаний. Я не знала, как и что со мной делал Егор, но только рядом с ним… и под ним… все мои рамки, запреты, стеснения и скромность рушились, а вместо них… появлялась совсем другая я. Слишком развратная, слишком голодная, слишком послушная. Он предлагал мне немыслимые вещи, и я… я соглашалась. С готовностью, с радостью, с предвкушением. Потому что любая его идея, любой эксперимент оборачивался для меня взрывом новых восхитительных ощущений, а ещё… потому что мне и впрямь… нравилось это сексуальное безумие. После стольких лет, когда… секс ассоциировался у меня лишь с болью, когда мои желания не интересовали даже меня саму, после всей той жизни за воображаемой решеткой, я вдруг почувствовала вкус свободы и не могла себя остановить в этом кураже. Мне нравилось… вызывать желание, нравилось… и самой возбуждаться. Нравилось ласкать себя, ласкать его, нравилось быть… послушной в его руках, нравилось доверять ему, нравилось… испытывать сногсшибательные волны удовольствия, когда он входил в меня и смотрел в мои глаза с тем особым отблеском торжествующего победителя, который раз за разом получал то, чего желал.

Я была… была готова для него всегда. Неважно, заваривала ли я чай или чистила зубы, – частью сознания я думала, хотела, желала, чтобы ко мне подошёл Егор и… сделал со мной то, что ему хотелось – не спрашивая и не предлагая. На столе, у стены, в ванной, перед зеркалом – где угодно! – он всегда мог обнаружить, что мои… трусики были уже мокрыми.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Кажется, Егора это и удивляло, и восхищало, а я… просто наслаждалась своим словно бы новым телом и его возможностями.

Даже сейчас после… очередной выматывающей ночи я не могла удержаться и не скользнуть рукой между ног. Конечно, я чувствовала… там усталость, но и всевозрастающее желание от ночных воспоминаний и от… запаха постельного белья. Егор иногда обижался на мою… самодеятельность, поэтому я старалась не делать этого при нем. Как сейчас, когда он, наверняка, опять работал за компьютером, я могла… вполне могла…