Фотограф (СИ) - о’Лик Франсуаза

Егор двинулся на меня медленно и неотвратимо, буравя взглядом. Он был похож на тигра – на разъярённого тигра – и я в страхе вцепилась пальцами в столешницу, не имея сил даже с места сдвинуться.

Он обошёл стол и подошёл вплотную ко мне. Близко, слишком близко! И его тревожно-будоражащий аромат заставил меня трепетать. Мое дыхание сбилось, а сердце выстукивало бешенный ритм.

– Сохранила? – хрипло спросил Егор, скользя взглядом по тем самым трусикам и той самой футболке, под которой была отчетливо видна… моя грудь.

Я кивнула дрожащим кроликом. Как я могла выбросить эту одежду? Но Егор продолжал рассматривать меня так пристально, что я в конце концов покраснела, как рак.

– Что-то… не так? – прошелестела я, взволнованно глядя на мужчину снизу вверх и переступая босыми ногами по полу.

– Думаю, как лучше тебя сфотографировать, – хмыкнул он таким тоном, словно думал… совсем о другом.

Например, о том же, о чем я грезила в своих бурных ночных фантазиях. О том же, о чем я не могла не думать, пока ехала сюда. Конечно, я помнила свой план отойти в сторону, раз уж Егор предпочитал другую. Но как можно было возражать Константину? И как, как можно было перебороть искушение увидеть Егора вновь? Вновь позировать ему, сгорая от жарких чувств, томясь в неизвестности, перехватывая его горячие взгляды и надеясь… мечтая, желая, чтобы он подошёл, прикоснулся…и может быть даже…

Я сглотнула, кожей ощущая затянувшееся молчание.

– Ты можешь подсказать мне, как… как лучше встать? – прошептала я, чтобы заполнить словами слишком вязкую тишину между нами.

Он ухмыльнулся.

– Могу, – его рука поддела мой подбородок. – Я знаю много отличных поз.

Я стояла чуть дыша, съедая его глазами, запоминая всё – каждый миллиметр прикосновения его сильных пальцев, каждый взгляд насмешливых голубых взгляд, каждое движение губ.

– Например, ты можешь встать спиной ко мне и тянутся к чему-то на верхней полке.

Он развернул меня, как куклу, спиной к себе и вытянул мои руки над головой. Там вверху и впрямь была полка, и я замерла в такой позе, а Егор… его руки скользнули вдоль всего моего тела вниз, запуская цепочки мурашек – по рукам, потом по груди, затем по оголенной коже талии… Его ладони были такие горячие! И когда они замерли на моих бёдрах, словно в раздумьях, я, не отдавая себе отчёта, слегка отставила попу назад… на встречу ему. И он с рыком ответил, дёрнувшись вперёд и до боли вжав в меня в столешницу – так сильно, что я… я почувствовала его желание.

Ухватившись руками за полку, я немного раздвинула ноги – это был просто рефлекс моего тела от ощущения… силы его желания. И от собственной потребности почувствовать его там, у себя… в себе.

Егор… сразу нырнул пальцами мне в трусики, словно мое движение было для него приглашением. А затем… затем он вставил в меня один палец, и из моей груди вырвался стон – так мне хотелось этого и так было этого мало!

Я подалась чуть назад, но он вдруг вытащил палец, отстранился от меня и сильно шлепнул по попе. Я охнула от неожиданности и от внезапного холода, а Егор, склонившись к моему уху, произнёс с издевкой:

– Извращенка.

Мои щёки вспыхнули. Он мстил мне за тот раз, когда я назвала его “извращенцем”! Я с тревогой развернулась – ведь он не уйдёт сейчас? Потому что иначе… что мне делать с этим тянущим ощущением внизу живота?

Но Егор не ушёл. Он лишь спрятался за объективом и сделал пару кадров.

– Отдышись, – насмешливо бросил мне он и пошёл за пакетом с едой.

Я знала, что там была кока-кола и взбитые сливки – всё, что пришло в голову Константину в качестве реквизита для съёмок, но Егор, заглянув в пакет, хохотнул:

– А командос-то всё предусмотрел.

Я бросила на него вопросительный взгляд, но он никак не пояснил эти слова. Только принёс мне банку колы и хорошенько ее взболтал.

– Открывай.

Я нерешительно взяла ее, понимая, что сейчас окажусь вся в пене, но делать было нечего. Аккуратно подцепив пальцем открывашку, я дернула ее на себя, и из банки вырвалась высокая струя коричневой пены. Я взвизгнула и отшатнулась назад, но пена все равно оказалась на моей груди. Футболка моментально намокла.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Отлично, – одобрительно кивнул Егор, делая кадр за кадром. – Теперь пей.

Я сделала пару глотков, но банка была мокрая, и липкая пена потекла по моей шее и рукам, щекоча меня и затекая чуть ли не в нос. Я фыркнула и неожиданно для самой себя вдруг рассмеялась. Егор ответил мне улыбкой – такой, какую я у него ещё не видела – широкой и открытой. Не ухмылка и не насмешка, а именно улыбка, простая и приятная. Она согрела меня и позволила наконец расслабиться.

Я села прямо на столешницу и, подтянув одну ногу к себе, допила всю колу из банки.

– Откинься назад, на локти, – вдруг предложил Егор.

Я послушно выполнила его просьбу, и он, взяв пульт от фотоаппарата, подошёл ко мне с бутылкой взбитых сливок в руках.

– Запрокинь голову назад, – скомандовал Егор и добавил чуть хрипло. – И приоткрой ротик.

Я сделала всё в точности, как он просил, – почти легла в мокрой футболке и… и да, в мокрых трусиках на стол. Откинула голову назад, приоткрыла рот и взглянула на него – мужчину всех моих фантазий. Я была готова – для чего угодно. Для съёмок, для… секса – для всего, но он выбрал первое.

Егор сделал пару кадров с пульта, а затем выдавил сливки прямо мне в рот, напряжённо разглядывая всю меня – рот, грудь и… и там, ниже, где всё так настойчиво просило о большем. Он стоял совсем рядом со мной, и я видела, как потемнели его глаза, когда я высунула язык, слизывая остатки сливок.

Но Егор все же держал себя в руках – фотографировал, нажимая кнопку на пульте, а затем пошёл проверить результат. Чуть сдвинув фотоаппарат, он вернулся ко мне и сказал:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ – Ещё раз.

Я с готовностью открыла рот, и он снова выдавил сливки. Это было так вкусно и так волнующе – лежать перед ним почти голой, слишком мокрой и такой послушной – что я невольно прикрыла глаза от удовольствия, от трепета, от уже с трудом сдерживаемого желания. Не знаю, что случилось – возможно, я дернулась или у Егора дрогнула рука, но так или иначе сливки оказались на моей шее. Ойкнув от неожиданности, я распахнула глаза и резко села. Егор среагировал так же быстро, тут же вклинившись между моих ног, перехватив мои руки в воздухе, не дав мне самой стереть сливки, и… впившись в мою шею то ли с поцелуем, то ли с укусом, то ли с голодом.

Это был словно электрический разряд удовольствия, пущенный по моему телу. Я выгнулась, застонав, а Егор… всё ещё кусая мою шею, он вновь залез пальцами мне в трусики. Только на этот раз он… вошёл в меня сразу… сразу несколькими пальцами.

– Какая же ты мокрая, – прошептал он, переходя от моей шеи к губам.

Их он смял так же жадно, как и в первый наш поцелуй. Его язык властвовал у меня во рту, а его пальцы – у меня между ног. Мне нравилось, очень нравилось, но я… хотела большего. Я хотела… его всего.

– Пожалуйста, – простонала я, когда Егор отпустил мои губы.

– Что “пожалуйста”? – он замер с ухмылкой и вытащил из меня пальцы.

– Нет, нет, – взмолилась я, обхватывая его руками и ногами, чтобы он не ушёл. – Пожалуйста…

– Что ты хочешь, мышка? – насмешливо спросил Егор, сжимая мои волосы в кулак за моей спиной и оттягивая их вниз, заставляя меня смотреть ему в глаза. – Скажи мне.

– Я хочу… – выдохнула я и покраснела. – Хочу тебя.

– Здесь и сейчас? – он продолжал издеваться надо мной, пальцами размазывая по моим губам… мою же влагу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Да, да, пожалуйста!.. – я слизнула этот странный вкус и… как и в первый раз лизнула его палец.

А затем, повинуясь чему-то очень развратному в своей душе, я втянула его палец в рот и аккуратно… да, пососала. Как конфетку, как леденец.

Егор смотрел на меня потемневшими глазами и пару раз нажал кнопку на пульте фотоаппарата. Мне бы сгореть от стыда, но я сгорала лишь от желания – этого безудержного чувства, которое затопило мое тело.