Беларусь. Полная история страны - Вадим Кунцевич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В Речи Посполитой у шляхты было больше прав, чем у дворянства Российской империи. Шляхта имела гораздо большее политическое влияние, чем король и великий князь. Понимая наличие этого правового дисбаланса, российское правительство поначалу проводило по отношению к присоединенному дворянству весьма осторожную политику. Прежде всего, в подданство принимались по желанию (разумеется, крепостных крестьян никто не спрашивал). Те, кто не хотел присягать новой власти, могли беспрепятственно уехать за границу. Им давалось три месяца на продажу недвижимой собственности, а по истечении этого срока непроданные владения переходили к государству. Однако из этого правила бывали и исключения. Например, виленский каштелян Игнатий Огинский, уехавший в Пруссию, сохранил свои обширные владения с разрешения императрицы Екатерины II, благоволившей к нему по причине его пророссийской ориентации[84].
В дальнейшем конфискация поместий получила довольно широкое распространение на присоединенных землях. Эта мера применялась к тем, кто вел антиправительственную деятельность.
С одной стороны, белорусская шляхта получила все права и привилегии российского дворянства, так что с точки зрения российского правительства никакого ущемления прав не произошло. С другой стороны, щляхта лишилась таких важных для нее вольностей, как право выбирать монарха, собирать генеральные и поветовые сеймики, держать собственные войска и создавать конфедерации, не говоря уже о рокошах. Городская аристократия, торговая и ремесленная, тоже чувствовала себя ущемленной по причине упразднения «самоуправительного» магдебургского права. Выборные городской думы не имели таких широких полномочий, как магистраты. С государственной точки зрения это было правильно, а с точки зрения горожан – не очень.
Одной из местных привилегий стало сохранение положений Статута Великого княжества Литовского 1588 года. Им продолжали руководствоваться местные суды, члены которых не назначались свыше, а продолжали выбираться шляхтой. Но разве право выбора судей могло удовлетворить тех, кто привык выбирать королей?
Согласно статистическим данным, на присоединенных землях Великого княжества Литовского большинство населения составляли униаты и католики, которых было примерно по 39 %. Третье место занимали иудеи (10 %), четвертое – православные (6,5 %), а пятое – старообрядцы 4 %, к которым имперское правительство относилось крайне негативно. Остальные 2,5 % приходились на протестантов, мусульман и караимов. Российское правительство формально не препятствовало деятельности всех конфессий, но при этом всячески старалось укрепить позиции православия. На белорусских землях действовали две православные епархии – Могилевская и Минская. В 1774 году была основана Белорусская католическая епархия, управление которой находилось в Могилеве. Имперской власти приходилось демонстрировать лояльное отношение к католицизму, поскольку почти все местные дворяне были католиками. Костелы и католические монастыри продолжали действовать, сохраняя как привилегии, так и имущество. Изменилось только одно – нельзя было склонять православных к принятию католичества, это строго каралось. Первоначально и православным священникам запрещалось принуждать униатов к возвращению в православие, но в 1794 году, после восстания Костюшко, Екатерина II отменила этот запрет.
Униатам в Российской империи пришлось хуже всего. С одной стороны, имперская власть после 1794 года подвергала их дискриминации, а с другой – на униатов оказывали давление католики, вынуждая к переходу в свою конфессию. Часто случалось так, что помещик-католик вынуждал своих крестьян принимать католичество.
Беларусь в Отечественной войне 1812 года
По Тильзитскому миру, заключенному в 1807 году после Войны четвертой коалиции[85], на части польских земель, отошедших к Пруссии и Австрии, Наполеон Бонапарт создал Великое герцогство Варшавское, править которым стал король Саксонии Фридрих Август I. В качестве «компенсации» Россия получила отторгнутый от Пруссии Белостокский департамент, из которого была образована Белостокская область. С одной стороны, Наполеон подал полякам надежду на возрождение Речи Посполитой, чем привлек их на свою сторону и создал удобный плацдарм для грядущей войны с Россией, а с другой – вбил «белостокский» клин между Россией и Пруссией (воистину – бойтесь данайцев, дары приносящих!). В феврале 1812 года Наполеон заключил договор с Пруссией, а в марте – с Австрией. Эти договоры дали ему дополнительные 50 000 солдат. Всего же против России выступило около 650 000 пеших и конных воинов. Казалось, что эта несокрушимая лавина сметет все преграды на своем пути и остановится только там, где ей прикажет император…
Среди шляхетского сословия преобладали профранцузские настроения. Наиболее рьяные уезжали в Герцогство Варшавское, чтобы вступить в польское войско. Многие при этом без сожаления оставляли свои имения, которые подлежали конфискации, поскольку верили, что в скором будущем получат их обратно – Наполеон, выскочивший словно черт из табакерки, казался непобедимым. Впрочем, новые французские порядки, установленные в герцогстве, нравились далеко не всем шляхтичам. Крупных землевладельцев пугала отмена крепостного права, а также идея всеобщего равенства, закрепленная в Кодексе Наполеона[86]: «осуществление гражданских прав не зависит от качества гражданина; это качество приобретается и сохраняется лишь согласно конституционному закону». Шляхетская верхушка западных губерний, образно говоря, смотрела одним глазом на запад, а другим – на восток. Она надеялась, что, следуя примеру Наполеона, Александр I возродит под своим протекторатом Великое княжество Литовское. В принципе, император был не против. По его поручению в 1811 году сенатор Михаил Огинский (автор широко известного «Полонеза»), гродненский уездный предводитель дворянства князь Ксаверий Друцкий-Любецкий и последний подканцлер Великого княжества Литовского Казимир Плятер разработали проект «Положения об управлении автономным Великим княжеством Литовским», но на том дело и закончилось.
В ночь на 12 июня 1812 года наполеоновская армия начала переправу через пограничный Неман и сразу же заняла Ковно (Каунас). Изначально Наполеон не собирался заходить далеко вглубь России. Он рассчитывал одержать несколько побед в приграничных районах и вынудить устрашившегося Александра I к заключению выгодного для Франции мирного договора.
Западные границы Российской империи защищали три армии и три отдельных корпуса. Стодвадцатитысячная Первая Западная армия во главе с военным министром Михаилом Барклаем де Толли, стоявшая в Виленской губернии, перекрывала путь на Петербург. Пятидесятитысячная Вторая Западная армия, которой командовал генерал от инфантерии князь Петр Багратион, дислоцировалась в Гродненской губернии, между Неманом и Бугом, защищая путь на Москву. Сорокапятитысячная Третья Западная армия генерала Александра Тормасова, находившаяся близ Луцка, перекрывала путь на Киев. Под Ригой находился отдельный корпус генерал-лейтенанта Петра Эссена, насчитывавший 38 000 человек, а около Торопца стояли Первый резервный корпус генерал-адъютанта Петра Меллер-Закомельского (27 500 человек) и Второй резервный корпус генерал-лейтенанта Федора Эртеля (38 000 человек). Вроде бы и немалые силы, но соединения были расположены на значительном удалении друг от друга, что позволяло расправиться с ними поодиночке. Российское командование это понимало и потому решило дать генеральное сражение после соединения Первой и Второй армий в Витебске.
16 июня 1812 года французы заняли Вильну и стали продвигаться дальше. Корпус
