Стамбульские сказки - Наки Тезель

отведала того инжира и тут же поправилась. Но прошло еще несколько месяцев, и она снова захворала. В этот раз доктор так посоветовал своему правителю:

– Мой господин, султанше нужно молоко дэвов. Если она его выпьет, то поправится. А если нет – умрет.

Падишах тут же вызвал к себе своего сына и приказал ему:

– Сын мой, твоя мачеха снова занемогла. Даю тебе сорок дней, за которые ты должен найти молоко дэвов. Если не сможешь исполнить мой приказ, я велю тебя казнить.

Юноша снова засобирался в дорогу, спустился в зиндан, слезно попрощался с пленницами, нагрузил свою сумку едой да деньгами и выехал из дворца. В этот раз поехал он прямиком к матери дэвов и рассказал ей о своей заботе. Та же посоветовала ему не печалиться, сказала, что даст ему то, что нужно. Нацедила великанша целый бурдюк своего молока, привязала его к седлу и отправила шехзаде домой. Через несколько дней он достиг дворца и передал бурдюк своему отцу.

Султанша очень расстроилась из-за того, что не смогла избавиться от пасынка. И начала искать новый способ сжить его со света. Однажды разговаривала она со своей нянькой через зеркало и пожаловалась ей:

– Ах, нянюшка! Положение дел таково. Я хочу уничтожить этого юношу. Поэтому я собираюсь в ближайшее время отправить его к тебе за своим паланкином*. Чтобы ты узнала его, я дам ему свое письмо, оно будет в него в руке. Тебе нужно будет убить моего пасынка сразу же, как увидишь его.

Нянька выслушала ее и говорит:

– Отправь его ко мне завтра, я все сделаю, – и исчезла.

В ту же ночь султанша обратилась к падишаху:

– Мой любимый супруг, в последнее время мне опять неможется. Все тело ломит. В моем старом дворце был паланкин. Когда он раскачивался, подобно колыбели, играла музыка, пели птицы. Я раньше в этом паланкине сразу же засыпала. Вот если бы он опять был у меня!

Падишах пал ниц перед своей красавицей-женой и сказал:

– О, султанша моего сердца! Я всегда готов исполнить любое твое желание. Сейчас же отправлю Хайреттина за твоим паланкином.

Пери очень обрадовалась и говорит:

– Это было бы прекрасно. Я ему дам записку с адресом, по ней моя нянька его сразу узнает и встретит как дорогого гостя. А потом он привезет мой паланкин.

Султанша написала записку своей няньке, и на следующее утро падишах призвал своего сына и приказал ему:

– Сын мой, твоя мачеха не может выспаться, ты должен забрать и привезти ее паланкин из старого дворца.

Шехзаде хоть и согласился, но и его терпению наступил конец, сказал он про себя:

– Ты желаешь меня уничтожить, но, с помощью Аллаха, прежде я тебя убью.

В ту же ночь он спустился в зиндан к своей слепой матери и ее подругам по несчастью, в слезах они провели ночь, а с утренней зарей юноша выехал из дворца. Путь его лежал к матери дэвов. Та, увидев своего названого сына, спросила, что привело его к ней. Шехзаде рассказал ей о своем задании. Великанша выслушала, а потом говорит:

– Да, сынок. Они озаботились тем, чтобы тебя непременно убить. Твое задание – трудновыполнимое дело. Дворец пери находится на вершине горы, он со всех сторон окружен высоченными стенами. Каждая из них тянется так далеко, что это расстояние можно проехать только за шесть часов, и каждая стена высотой в четыре минарета. Ворота – из железа. В общем, это не дворец, а настоящая крепость. Да сохранит тебя Аллах. Никто из твоих братьев не сможет войти в ту крепость. Тебе придется ехать самому, другого выхода нет.

Сказал она так, потом подумала-подумала и добавила:

– Придумала я одно решение твоей задачки.

Встала мать дэвов, пошла и принесла ветхое, все из лоскутов исподнее белье и старое грязное платье. Сказала шехзаде надеть на себя все это. Тот, не задавая лишних вопросов, переоделся в принесенное ему тряпье, а свою одежду сложил в седельную сумку, которую повесил на гвоздь. Великанша дала также ему и суму, а в нее положила сухую хлебную корку. На голову юноше натянула она бараний желудок и говорит:

– Сынок, ты теперь нарядился как нищий и будешь вести себя так: согнешься в три погибели и пойдешь, опираясь на посох. Придешь к дворцу, постучишь в ворота, скажешь: «Откройте нищему попрошайке, подайте на пропитание, ради Аллаха». А потом уже сам сообразишь, что делать.

Шехзаде поблагодарил ее, пообещал заглянуть на обратном пути и отправился вместе с одним из братьев-дэвов ко дворцу пери. Долго они взбирались по горам и кручам, наконец, показалась громадная крепость. Его молочный брат, дэв, и говорит:

– Нельзя, чтобы меня заметили. Поэтому дальше сам с божьей помощью иди. Помни наставления матушки, а на обратном пути обязательно загляни к нам.

Здесь они расстались, и шехзаде, согнувшись до земли, стуча посохом по земле, доковылял до крепостных ворот и постучал в них. Изнутри кто-то спросил его страшным голосом:

– Кто там?

Шехзаде отвечал тонко и жалобно, как попрошайка:

– Ради Аллаха, пожертвуйте корку хлеба – или я умру с голоду. Я потерялся, не знаю, куда идти. А поскольку у меня в животе давно не было ни крошки, то у меня уже не осталось сил, чтобы и шагу ступить отсюда.

Нянька в тот день виделась через зеркало со своей хозяйкой, с пери, и теперь, зная, что к ней должен прибыть Хайреттин, сказала с подозрением:

– Зайди-ка, я на тебя посмотрю, кто ты такой будешь, – и открыла тому дверь.

Смотрит она, что перед ней грязный, оборванный, плешивый попрошайка. Спросила еще раз, чего тот желает. А шехзаде снова ей отвечает:

– Я бедный путник, потерялся, умираю с голоду. Подайте мне кусок хлеба, да я тут у порога его и съем.

А сам приподнял голову и начал разглядывать няньку. Смотрит – да это арабка, лицом уродливее великанши.

Арабка сжалилась над нищим и пригласила его внутрь. Шехзаде поблагодарил и вошел, а при входе притворился, будто падает без сил. Так еле-еле поплелся он за этой страшной женщиной, которая привела его в комнату с зарешеченными окнами на нижнем этаже. Там она его накормила досыта.

Шехзаде поел, потом говорит арабке:

– Пусть Аллах будет милостив к тебе! Я чуть было не умер, ты меня спасла от голодной смерти, – потом помолчал немного и добавил: – Какая же ты добрая женщина! Ах, если бы у меня была такая матушка!

Такая речь пришлась по сердцу арабке, и она спросила у нищего, как