Карьерный спуск на дно. Проституция в царской России - Анастасия Вячеславовна Мащенко

торгуя своим телом, объединялись в «трудовые» группы, где заработок делился поровну между участниками. Как правило, это были крестьяне, приехавшие из деревень в большой город в поисках работы и продолжавшие жить общиной. Ярким примером стало дело «артели развратников», которое рассматривалось в 1866 году в петербургском суде. В банях Санкт-Петербурга банщики, они же и земляки, сексуально обслуживали тех мужчин, кто «не мыться пришёл». Получали примерно рубль с каждого раза и всё заработанное складывали в общую копилку. «Все получаемые за это деньги клались нами вместе и затем по воскресеньям делились», – показал подсудимый, присовокупив: <…> прописанным в сём показании занимаются, как мне известно, банщики во всех банях в Петербурге»[236].

Мужская проституция в XIX веке расцвела пышным цветом не только среди банщиков, но и среди извозчиков. У вторых не было постоянного помещения, где бы они могли оказать сексуальные услуги. Если в банях сама обстановка с разделением залов на мужские и женские, с «нумерами» для уединения и прочим располагала к ненавязчивому разговору о дополнительном удовольствии за деньги, то извоз – это работа на улице. В пассажирах можно было легко ошибиться и оскорбить их своим предложением, поэтому сами извозчики редко предлагали секс, но все негласно знали, что к ним возможно с этой целью обратиться. Из дневника московского купца 3-й гильдии Петра Медведева (запись от 2 ноября 1861 года):

«После театра всегда ужинаешь у Гурина в Московском, выпьешь до почти зела. Конечно, на чужой счёт. А едешь домой на свои, с некоторого времени завязалась во мне страсть выбирать извозчиков помоложе, с которыми трунишь дорогой, а сам норовишь околесницею воспользоваться взаимной онанию, что почти всегда с помощью полтинника или 30 копеек удаётся, а то были и такие, что за удовольствие так соглашаются. Вот до 5 раз в том месяце»[237].

Публичных мест, которые можно было использовать в интересах случайной половой связи, в городе хватало. Особенно любили общественные туалеты, потому что опять же они делились на мужские и женские, а значит, не составляло труда уединиться с представителем своего пола. Туалеты для гомосексуальных встреч активно посещались что у нас, что в Европе. Нередкими были целые мошеннические схемы:

«Поздно ночью и вечером мошенники шляются вблизи уличных клозетов и едва приблизится какой-нибудь хорошо одетый господин, к тому же немного выпивший, как субъект присоединяется к нему и возбуждённо восклицает: „Милостивый государь, вам придётся раскаяться за такие предложения, я сейчас позову городового“. Тотчас появляется и сообщник первого (якобы свидетель). Господин трусит не на шутку. <…> Он знает, что, если даже сумеет доказать свою невиновность, его имя всё-таки сделается достоянием сплетни, и он окажется запутанным в грязную историю»[238].

Далее преступники вымогали деньги.

Пример взят из книги 1908 года Ганса Освальда «Мужская проституция», где автор описал случай в Берлине. Эта небольшая брошюра и ей подобные на рубеже XIX–XX веков активно переводились с того же немецкого на русский и распространялись в России. Такая литература резко осуждала мужеложство, что соответствовало политике и нашего государства, поэтому частным типографиям её печатать разрешалось. На особо негативных примерах заостряли внимание, ведь всё те же преступные схемы, в частности в общественных туалетах, встречались и у нас.

Само знакомство между мужчинами с целью удовлетворения сексуальных потребностей могло проходить и просто на улице, но нужно же было знать, куда ехать. Например, в Москве легче всего было прийти на Бульварное кольцо, особенно в район Петровского и Рождественского бульваров. Они уже носили определённую развратную репутацию, ведь рядом между улицами Грачёвка (Трубная) и Сретенка с середины XIX века был целый «квартал красных фонарей». Правда, услуги здесь публичные дома официально оказывали «классические», то есть работали девицы (хотя неофициально, конечно, любой каприз за ваши деньги). Но зато на самих бульварах господам тайно можно было познакомиться и с мальчиком, главное – понимать намёки: долгие томные взгляды, улыбки, подмигивания. Конкуренция на Петровском и Рождественском бульварах была большая, всё же нельзя забывать, что встречались клиенты и бисексуальные, а значит, могли воспользоваться предложениями как от мужчин, так и от женщин. Зато Никитский бульвар и площадь Никитские ворота были отличительным местом именно для мужской гомосексуальной проституции.

Кстати, конфликты между проститутками в юбках и панталонах иной раз доходили до кровопролитных боёв. В воспоминаниях журналиста В. П. Бурнашева сохранилась зарисовка из Санкт-Петербурга:

«Расположение к мужеложеству было в Петербурге так развито, что собственно невскопроспектные проститутки начали ощущать страшное к себе пренебрежение, а их хозяйки испытывали дефицит. Вследствие этого девки, гуляя партиями, стали нападать на мальчишек и нередко сильно их били, прогоняя с Невского, что не мешало, однако, мальчишкам образовывать свои банды, и тогда на Невском происходили битвы этих гвельфов и гибеллинов[239], доходившие иногда до порядочного кровопролития. Я имел случай через г-на Супонева, бывшего начальника отделения канцелярии Трепова, прочесть дело о петербургском разврате, чрез что я и знаю эти подробности и многие другие. Из дела этого можно было усмотреть, между прочим, что в боях этих победа большею частью была на стороне юбошниц, а не панталонщиков, из которых некоторые подвергались страшным истязаниям. Так, одному парикмахерскому ученику от француза Флаже, 16 лет, юноше замечательного изящества, было à la lettre[240]совсем оторвано девками одно ухо»[241].

В Северной столице за однополой любовью ехали на Невский проспект к Пассажу, к Знаменской площади и Аничкову мосту, к цирку Чинизелли (Большой Санкт-Петербургский государственный цирк), прогуливались близ общественных туалетов Зоологического сада. Там так называемые «тётки» (гомосексуалисты) присматривали молоденьких подмастерьев, гимназистов, студентов, кадетов и юнкеров, которые часто соглашались подзаработать на карманные расходы. Здесь можно было встретить и вполне уважаемых господ, представителей интеллигенции, а значит, получить от них хорошие деньги. Неудивительно, что в таких местах начинают орудовать мошенники. Сохранились воспоминания юриста А. Ф. Кони «На жизненном пути», где он рассказывает о Михайловской банде, орудовавшей в Санкт-Петербурге в 1870-х годах. Сообщники Михайлова притворялись нищими и просили милостыню у проходящих через Пассаж мужчин. На их уловку попался и столичный почётный мировой судья:

«…при проходе через Пассаж он был остановлен молодым человеком (Процеком), просившим помощи для умирающей от злой чахотки матери. Они вышли на Итальянскую, и здесь судья дал просителю три рубля.

– Что это? – спросил тот нахально и вызывающе меняя тон. – Разве мне три рубля следует? Ах ты, старый пёс! Такие гадости предлагаешь, да тремя рублями думаешь отделаться! Пятьдесят! И сию