Со змеем на плече - Марина Комарова

От его прикосновения по коже пробежали мурашки. Словно рядом стоял не человек, а нечто большее. Правда, при этом точно разобраться — нравится мне это или нет — я не могла.

— Спасибо, буду стараться, — чуть улыбнулась я и посмотрела в его лицо.

На долю секунды мне показалось, что серебристая дымка начала таять, и открылись прозрачные, как изумрудные волны, глаза. Нежные и улыбающиеся, но полные огромной тревоги. Причем это тревога не за меня, не за людей, а за все просторы бескрайних вод и землю. И глядя в эти глаза нельзя было сказать что-то кроме:

— Я помогу вам. Всё наладится.

Бледные, но красивые и чувственные губы улыбнулись. А потом он вдруг склонился и поцеловал меня.

Глава 12. Йалка

Резко открыв глаза, я шумно выдохнула и попыталась понять, что произошло. Мда. Ничего. Просто ты, Виктория Алексеевна, проснулась. А вещих снов не бывает. Во всяком случае, лично у меня ещё ни одного не случалось. Это ж надо! Правитель Туа-Атла-Ка целует какую-то чужестранку в награду за помощь.

Я потянулась и медленно села на постели. Да уж, сказал бы мне дядюшка Фрейд пару интересных слов по данному поводу. На секунду я даже представила выражение лица господина Нихетха и расхохоталась.

— Тебе, видно, снилось что-то очень хорошее, — неожиданно откуда-то сверху раздался чуть приглушённый голос. Тут же прекратив смеяться, я подняла голову и замерла.

Надо мной, на ветке огромного дерева сидела стройная девушка. Казалось, что вот только сделает движение и упадёт вниз. Но её лицо не выражало и тени страха, а на губах — едва заметная улыбка. Молочно-белые волосы заплетены в две косы, на лбу широкая лента, украшенная серебристыми монетками. Льняной сарафан с вышитыми кругообразными символами. На ногах — аккуратные сандалии из бежевой кожи.

— Да уж, сон был неплох, — ответила я.

— А кто ты?

— Надеюсь, не белка, — мрачно заметил Шарик, и только сейчас я сообразила, что он свернулся на кровати.

Правда, частично, не доставляя хозяйке, то есть мне, неудобства. Серьёзное выражение лица я удержала с большим трудом, так как воспоминания о Лесомире и Веселине относились к разряду страшных вещей. Например, умереть от хохота — это действительно очень страшно. Девушка легко спрыгнула вниз, с удивительной ловкостью спружинив ногами, и оказалась на земле. Монетки не ленте еле слышно звякнули.

— Зови меня Йалка. Алушева воспитанница, — её голос, казалось, доносился откуда-то издалека, несмотря, что стояла она от меня в паре метров.

Девушка подняла глаза, и я почувствовала, как по коже пробежала дрожь. Её глаза — белая яшма, с едва заметными серыми прожилками приковывали к себе, не давая возможности смотреть куда-то ещё. Зрачки были настолько малы, что можно было подумать — их нет вовсе. Жуткое и странно завораживающее зрелище. Где-то на краю сознания мелькнула мысль, что именно такими и были истинные белораты.

— Что-то загляделась ты, — негромко рассмеялась она, — или наших никогда не видала?

— Не видала, — призналась я, — вообще не здешняя, поэтому, пожалуйста, не сердись.

— Вот ещё. — Йалка пожала плечами, словно услышала невероятную глупость.

— Значит, ты и есть та волшебная дхайя — хозяйка Змея?

Шаркань что-то забурчал, явно, будучи недоволен таким положением дел, но громко не возражал.

— Уж не знаю за что мне такое прозвище, но я действительно чужая, — кивнула, — но почему волшебная?

— Так сказал Алаш, он всегда видит, если человек может больше. Если вы думаете, что я поняла хоть слово, то глубоко ошибаетесь. Йалка присела на край кровати.

— А можно попросить тебя показать что-нибудь?

— У меня по фокусам всегда были неудовлетворительные отметки, — попыталась выкрутиться я, но Шарик неожиданно подполз к девушке и осторожно потрогал кончиком хвоста широкую лямку её сарафана.

— Совсем нитки-то не держат, того и гляди оторвётся.

Бледные щеки вспыхнули румянцем. Шаркань, как всегда, умудрился брякнуть своё мнение не вовремя. Вероятно, не так уж богаты были Алуш и его воспитанница, вот и носили одежду подолгу. Ну, во всяком случае, не меняли при первых признаках негодности.

— Это поправимо, — не дала я опомниться обоим и протянула руку к Йалке.

От пальцев до локтя тут же пробежала искра, окутав туманным сиянием. Радужный палец вытянулся и подцепил ткань лямки. Йалка тихо ахнула, однако не сдвинулась с места. Серебристо-сиреневые нити тут же стали вместо рассатанных, образуя цельное полотно. Лёгкое сияние посеребрило края ткани и тут же исчезло. Девушка, некоторое время, как завороженная смотрела на одежду, а потом чуть улыбнулась.

— Так вот оно как, — произнесла она.

— Так и по-другому тоже, — кивнула я, задвигая шарканя за спину, чтобы тот не надумал ещё что-то потрогать.

— А… — Йалка подняла руку и протянула пальцы к моим, переливавшимся всеми цветами радуги.

— Можно дотронуться?

— Не вопрос, — рассмеялась я и легонечко пощекотала её ладонь.

Йалка улыбнулась и погладила радужный палец.

— Словно тёплой воды касаешься, — описала она свои ощущения.

Я, честно говоря, не знала, что ответить, потому что все люди говорили разное. Кому-то прикосновение к телу Шестопалой казалось холодным, как лёд; кому-то твёрдым, а кому и вовсе напоминало огонь. Видно, это слишком индивидуальная вещь. Но реакция Йалки мне понравилась.

— Ой, ты же голодна! — неожиданно спохватилась она, убирая руку и вскакивая с постели. — Вот же я дурёха!

— Да нет, всё в порядке, я ж с голода не падаю в обморок, — попыталась успокоить я хозяйку.

— Ты и так лежишь, куда ещё падать! — заметила Йалка. — Вставайте оба и приходите на кухню, я сейчас сделаю поесть.

Она быстро вышла со двора, оставив нас с Шариком.

Я только чуть покачала головой.

— Чудные они тут.

— С их точки зрения, вероятно, мы ничем не лучше, — заметил змей и неожиданно зевнул.

— Ты весь вчерашний день проспал и всё равно мало? — усмехнулась я.

— Да, — невозмутимо ответил он. — Я вообще считаю, что жизненный режим надо менять. Полгода спячка, полгода — всё остальное. Надо жить медведеобразно.

— Да, но тогда учти — от охотников удирать будешь без моей помощи.

Завтрак был похож на ужин: те же продукты, только немного иначе приготовлены. Это навело меня на мысль, что белораты в гастрономической сфере особо не изощряются. Другой что, это вкусно и сытно, поэтому долго уговаривать съесть всё и сразу, меня не пришлось. Йалка оказалась смешливой и разумной девушкой, она хорошо знала, какие страны лежат за Белораткой, даже могла определить, где находится завеса Ашья. Кстати, на мой осторожный вопрос: «Куда девались Алуш и Радистав?», она ответила, что оба ушли в горы — расчищать один из белоратско-нарвийских путей. Почему Радистав не позвал меня — оставалось загадкой, однако я промолчала. В беседе с Йалкой всё было хорошо — кроме одного: смотреть в глаза оказалось достаточно сложно. Каждый раз, чувствуя, как меня внимательно изучает эта живая яшма, становилось не по себе. Вроде и смотришь в глаза, а глаз нет. В общем, ощущения не из приятных, хотя ничего враждебного в ней не ощущалось.