Я стираю свою тень 9 - Сергей Анатольевич Панченко

— Мне не понравилось, что Апанасий начал расклеиваться. — Нам надо провести мозговой штурм и найти приемлемое решение.

— Чш-ш. — Галим приложил палец к губам и указал головой вверх.

Возле края провала послышались шаркающие шаги. Следопыт показал свободной рукой, что это тыквоголовый, приложив её к своей голове. Мы замерли. Стали слышны падающие в воду из-под ног мелкие камешки. Шаги раздавались прямо над головой. Я смотрел вверх и вдруг увидел его. В прореху, оставшуюся от моей лианы, смотрела огромная, безобразно корявая голова существа, у которого вместо глаз остались только пустые впадины. Скорее всего, тыквоголовый не смотрел, а слушал наши умы, чувствуя их. Я постарался сделать так, чтобы в моей голове вообще не осталось никакой мысли. Получалось плохо. Они, как специально, множились и гомонили, выдавая моё присутствие.

Раздался выстрел. Голова тыквоголового разлетелась розовым облаком и осела на наши открытые лица влажным туманом.

— Чего на него смотреть? — Апанасий убрал винтовку на спину.

Галим уставился на него с открытым ртом.

— Что? — Здоровяк решил, что мы осуждаем его поступок.

— Ничего. — Я смахнул с лица розовую влагу. — Если не считать детскую травму у нашего друга, то я не против.

— Вы про меня? — догадался Галим.

— Про тебя.

— Я нормально отношусь к этому. Тыквоголовые — не люди. У них тоже нет своего «я», поэтому они не считают свою смерть исчезновением личности, как мы.

— У них это, как у муравьёв, коллективный ум, — сумничал Апанасий.

— А теперь я могу выбраться наверх? — поинтересовался я у нашего следопыта.

— Если он был рядом один, то это единственный шанс, но если нет, мы попадём в ловушку, — пояснил паренёк и схватился на лиану обеими руками. — Я проверю.

— Отставить. У тебя нет оружия, — запретил я ему. — Сам проверю. Узнаю хотя бы обстановку в сотне метров от провала.

— Ладно, — нехотя согласился Галим. — Только смотри, чтобы ищейка на тебя не прыгнула.

— Я на таких ищейках верхом катаюсь, — похвастался я.

Выбрался на край ямы и посмотрел по сторонам радарным зрением. Оно мало что показывало из-за того, что я находился слишком низко над землёй. Выбрался полностью и встал на край во весь рост. Тело существа с расколовшейся головой, похожей на разбившуюся глиняную чашу, в которой хранился розовый десерт, лежало рядом со мной. Фигура его очень походила на человеческую, если не считать некоторого уродства. Ноги были слишком кривыми, пальцы на руках, как клешни, суставы утолщённые. Всё, что производили плазмоиды, получалось у них отталкивающе неэстетично.

Радар показал двух замерших поблизости ищеек. Они, видимо, слушались этого тыквоголового, лежащего у меня в ногах.

— Здесь две ищейки стоят без дела, — крикнул я вниз.

— Это хорошо, значит, рядом нет тыквоголовых. Надо выбираться, — ответил Галим.

Команда поднялась наружу, пока я прикрывал их. Паренёк встал рядом с поверженным врагом и внимательно его рассмотрел.

— Я не слышал, чтобы кто-то из наших убил тыквоголового. Создатели могут разозлиться.

— Надо оказаться подальше от этих мест, когда они узнают, что мы кокнули их гипнотизёра, — решил я.

— Они уже знают. — Паренёк коснулся руки тыквоголового пальцем. — Надо уходить отсюда.

— Не стоило стрелять, — шепнул я Апанасию на ухо.

Тот пожал плечами.

— Это он сам меня заставил. Я не ведал, что творю, — отшутился он.

Галим снова встал во главе отряда и повёл нас в направлении посёлка. Ищейки, сколько мы за ними ни наблюдали, так и не сдвинулись с места. Это вселило в нас уверенность, что убитый тыквоголовый находился в этих краях в единственном числе. Судя по телосложению, они не отличались расторопностью, и ждать их внезапного появления не стоило.

Мы шли бодро, внимательно глядя по сторонам. Судя по навигатору, расстояние до корабля, на котором прилетел отец, составляло менее десяти километров. Ещё часа два, и мы должны были оказаться в наиболее вероятном месте его присутствия. Я даже начал испытывать приливы оптимизма. Как это обычно бывает на опасном задании, преждевременная радость оказывается напрасной.

Трой вначале услышал, а потом увидел приближающееся стадо животных.

— Сюда скачет около двухсот единиц какой-то скотины, — сообщил он проводнику.

— Ищейки? — испугался Галим.

— Нет, не похоже, на высоких ногах.

— Это, наверное, степные антилопы. Обычно они бегут в лес, когда горит трава, — сообщил местный натуралист.

— А их не могут использовать против нас? Тыквоголовые умеют управлять ими? — спросил я.

Мои сомнения происходили из уверенности, что люди и местная фауна имели только внешнее сходство, но внутренне могли кардинально отличаться.

— Они не управляют здешними видами животных. Им вообще интересны только разумные виды, как мы или умнее. Наверное, они видят в нас более интересные запчасти.

— Тогда нам не стоит бояться этих оленей, — решил Апанасий. — Мы даже можем затеряться среди них.

Когда стадо антилоп, совершенно непохожих на земных из-за шести конечностей и в целом из-за специфического строения тела, приблизилось к нам, мы забрались на деревья, чтобы наш отряд не затоптали. Вожак с тремя тонкими рогами, увидев нас, резко остановился, пробороздив копытами сырую лесную землю. Ему в корму стали ударяться другие антилопы, не успевшие вовремя остановиться. Вожак сопротивлялся напору, упёршись ногами в землю и собирая перед собой валик из прелой листвы. Когда всё стадо наконец замерло, он уставился на нас, как заворожённый, и не сходил с места.

— Иди куда шёл! — прикрикнул я.

Мой вопль никак на него не подействовал. Видимо, люди так сильно напугали его, что он потерялся.

— Галим, скажи, а тыквоголовые не чувствуют эмоции местных животных? — спросил я нашего проводника.

— Без понятия. Вижу этих антилоп первый раз. До этого мне про них старшие рассказывали, кто живёт в нашем посёлке больше десяти лет. Так было однажды, степь горела, а животные прятались в лесу. Они тогда заготовили много мяса.

— Что-то мне интуиция подсказывает, будто это стадо запустили сюда в качестве живого радара. Надо уходить, парни. Не нравится мне этот пристальный взгляд вожака.

Не успел я это сказать, как над головами пронеслась птица и в моей голове неожиданно возникла мысль, что я должен слезть с дерева и идти туда-то, потому что у меня там одно очень неотложное дело, точнее, дело всей моей жизни.

В себя я пришёл