Дамиано Де Лука (ЛП) - Хантингтон Паркер С.

Она ворвалась в меня в тот момент, когда губы Дамиана прижались к моим. Оно разрушило барьеры, которые я воздвигла вокруг себя, когда я ответила на его поцелуй. Оно возродило чувства, которые я так и не смогла подавить, пока мы шли к кровати. Он убедил меня в том, что у нас есть будущее, если только мы сможем преодолеть обман, в котором виноваты оба.

Я ответила на его поцелуй, мои руки жаждали исследовать его. Я не могла объяснить, почему он меня поцеловал, но была рада, что он сделал первый шаг, потому что я не могла заставить себя это сделать. Меня не покидало ощущение, что он всегда боролся за меня.

Наши движения были неистовыми. Его рука дергала меня за волосы. Моя потянулась к его ремню и дернула. Когда его пальцы коснулись моей киски, я поняла, что мы действительно делаем это. Возбуждение пронеслось по моему телу.

Как я отговаривала себя от этого весь прошлый месяц?

Почему я отговаривала себя от этого весь прошлый месяц?

Он был так хорош на мне, и я нуждалась в нем. Я потянулась к его брюкам и взяла в руки его толстую эрекцию. Я дважды погладила его, гладкая кожа блаженствовала в моей ладони.

Он потянулся к моему нижнему белью, собрал мою влагу и затолкал ее обратно в меня, а затем просунул в меня три пальца и загибал их.

— Эта татуировка на пальце означает, что ты моя. Это значит, что ты всегда была моей.

Я не понимала, какое отношение имеет татуировка к чему-либо, но страх перед тем, как в последний раз разбилось мое сердце, не давал мне покоя.

— Это просто секс. Мы будем трахаться как можно больше в эти выходные, чтобы вывести друг друга из равновесия.

Он рассмеялся.

— Продолжай говорить себе это. — Его зубы прикусили мою шею, вызвав у меня стон. — Как только я окажусь в тебе, ты не захочешь, чтобы я уходил.

Его брюки уже наполовину спустились с ног, когда прозвенел мой будильник. Я простонала в губы Дамиана и извинилась.

Он смотрел, как я его выключаю.

— Для чего будильник?

Я вскинула бровь.

— Встреча за круглым столом через пару часов… — Его черты потемнели, и мои губы разошлись в тяжелом вздохе. — О.

Он не был приглашен. Я думала, что-то изменилось в прошлом месяце, когда он инициировал самую мирную дискуссию за круглым столом в истории синдикатов. Похоже, нет.

— Мне нужно идти.

Я кивнула.

— Конечно. — Я подумала, что сделал бы отец, если бы узнал, что его не пустили на важную встречу. — Не проливай слишком много крови.

Несмотря на тяжесть в глазах, он позволил себе небольшую улыбку.

— Это еще не конец.

— Это всего лишь секс, — напомнила я ему, хотя то, как выгнулось мое тело навстречу ему, говорило о многом.

— Это нечто большее. — Я не ответила, и он протянул руку. — Телефон? Если только ты не собираешься просто сменить телефон и снова изменить свой номер. — Он изогнул бровь и осмелился возразить.

— Я не меняла телефон. Я просто сменила номер.

— Значит, у тебя все это время был мой номер?

Эта часть вопроса осталась без ответа, потому что мы оба знали ответ. Я не только сменила свой номер, но и сохранила его, решив не звонить и не писать ему. Я провела так много времени, убегая от нас, что стала бояться нас. Я не могла сказать ему об этом, потому что это были эмоции, которые можно было с легкостью разорвать на части. Это было ужасно, как я могла быть бесстрашной во всем, кроме сердца.

Я хотела облегчить боль, которую испытывал Дамиан, как тогда, когда он отвлекал меня непристойными сообщениями на ужине в честь жизни Винса. Вместо этого я достала свой телефон и разблокировала его, пока он смотрел на меня.

Рената: Круглый стол. В том же месте. Полдень… И теперь у тебя есть мой номер. Пожалуйста.

Его телефон зажужжал, и он прочитал сообщение. Мой взгляд заставил его просить о большем. Вместо этого он кивнул головой и сказал:

— Это еще не конец, Рената.

В этом и заключалась проблема.

Я не хотела, чтобы это было так.

ДАМИАНО ДЕ ЛУКА

Семья Де Лука была расколота так долго, что, когда я стал хозяином, я доверил Кристиану стать моим консильери. Время шло, жизнь шла своим чередом, обязанности стали непосильными, и я понял, что мне нужно назначить заместителя босса, если я хочу довести дело до конца.

Я сделал единственное, что пришло мне в голову. Я обратился к своему советнику, и теперь он был одновременно и моим консильери, и моим заместителем. Единственный в своем роде консильери/подчиненный. Этот маленький факт придал ему эго размером с прическу техасской дебютантки. В сочетании с нашей дружбой, длившейся всю жизнь, его эго означало, что он никогда не сдерживался со мной.

Как сейчас.

— Ты ходил к ней. — Он сунул в рот кубик льда, погрузив пальцы в свой "Далмор 62", как гребаный неандерталец. — Первое, что ты сделал в городе. — Он покачал головой. — Не самый лучший вид, чувак.

Мне было тяжело думать о Рен. Она выглядела усталой. Как будто она совсем не спала за последний месяц. Может, это была моя вина. Может, мы не подходили друг другу. Я оборвал эту мысль, прежде чем успел подумать о прекращении своих поисков. Когда я был с Рен, все было лучше и реальнее, чем все, к чему я когда-либо прикасался. Если я потеряю это снова, то чувство утраты вернется и будет мучить меня.

Занимая на диване в отеле больше места, чем нужно, я смерил Криса взглядом, в котором не было ни капли дерьма.

— Я не для этого позвал тебя в свой номер.

Должно быть, он прочитал выражение моего лица, потому что сменил свою беззаботную манеру поведения на жесткое выражение.

— Что случилось?

— Они перенесли дату проведения круглого стола.

Он переместился на диване рядом со мной.

— Ладно… что за… — поклялся он. — О. Они не сказали тебе, и ты узнал об этом через свою девушку. Ублюдки! Что ты собираешься делать?

Я поднял бровь.

— Вот почему ты здесь. — Я сделал разрешающий жест. — Посоветуй мне, консильери.

— Прежде всего. — Он наклонился вперед, уперся локтями в колени и потер ладони. — Брось ты эту мирную чушь. Это никому из нас не поможет. — Я не согласился, но позволил ему продолжить. — Нам нужно больше уважения, пересмотреть наши границы и получить некоторые преимущества в межтерриториальном распределении. Это наш шанс получить хотя бы одну из этих вещей. Отказавшись от этого шанса ради Винсента Романо, которого ты едва знаешь, ты не окажешь синдикату никакой пользы.

— Я приму твои слова к сведению.

— Это то, чего все хотят.

— Принято к сведению.

— Ты ведь не собираешься делать то, о чем я просил?

Я вздохнул и провел рукой по лицу. Крис был прав. Когда я отказался от переговоров, я думал не о синдикате Де Лука. Я думал о Рен. Но здесь у меня были обязанности, и в первую очередь они касались семьи Де Лука.

Я бросил взгляд на Криса.

— Я буду вести переговоры о межтерриториальном маршруте распространения, а если получится, то и о пересмотре границ.

— Спасибо, черт возьми.

Я закатил глаза.

— Я ежедневно жалею, что продвигаю тебя по службе.

— Хорошо, что я твой единственный друг. — Он пригубил остатки своего напитка, как будто это был Two Buck Chuck, а не бутылка с шестизначной суммой. — И как твой друг, я вынужден сказать тебе, что эта твоя связь с девушкой Витали не идет на пользу никому. Если вы будете вместе, то мы окажемся в центре внимания семьи Витали, а это не очень хорошо. Если вы расстанетесь, особенно если это будет некрасивое расставание, то мы окажемся на слуху у семьи Витали, и это будет очень плохо. В любом случае, мы окажемся в дерьме на радаре семьи Витали. Это не очень хорошо для синдиката, Дамиан. Подумай о том, чем ты уже пожертвовал.

Хуже всего было то, насколько он был прав.

— Я не спрашивал твоего мнения.

Он поднял обе руки вверх.

— Ладно. Просто подумай о синдикате. Это буквально твоя единственная работа.