Руководство джентльмена по пороку и добродетели - Маккензи Ли

сунул в рот большой палец и задумчиво пожевывает подушечку. У меня прихватывает сердце: почему, ну почему он сомневается? Но вот он кивает.

– Думаю, Монти прав, шкатулку надо вернуть Роблесу. Она же его.

Мне нестерпимо хочется его обнять, но я только говорю Фелисити:

– Не хочешь с нами ездить – пожалуйста, тут как раз рядом твой пансион. Учебный год еще не начался, ты даже успеешь к первому уроку по светской болтовне.

Сестра делает вид, что не слышит, и спрашивает Перси:

– Ты точно не против?

– По-моему… – начинаю я, но она меня перебивает:

– Генри, я не к тебе обращалась. – И снова спрашивает Перси: – Ты сейчас сможешь куда-то ехать?

Какой же я болван, об этом даже не подумал. Но Перси кивает.

– Я почти поправился.

У Фелисити раздуваются ноздри, как будто выздоровление Перси разрушило все ее планы.

– Давайте хотя бы договоримся, – просит она, – что без денег никуда не поедем. Я и так-то не представляю, как мы доедем до Испании, а пускаться в путь с пустым карманом совсем уж глупо. Мы даже из Марселя без денег не выедем.

– Согласен, – отвечает Перси и смотрит на меня. Я надеялся, что деньги – это вопрос, который мы можем сообща решить, а не непременное условие путешествия, но киваю.

Фелисити потягивается и встает.

– Просто имейте в виду: я позволила себя уговорить, но я все равно не в восторге от вашей затеи.

– Не притворяйся, ты тоже хочешь в Испанию, – говорю я. – Алхимия же как раз по твоей части.

– Медицина никак не связана с алхимией, – отвечает сестра, впрочем, даже не пытаясь скрыть огонька в глазах.

– Допустим. Что ж, мы учтем твою точку зрения.

Фелисити завязывает волосы в узел.

– Пойду вздремну, пока нас не выгнали. Перси, тебя отвести в каюту?

– Нет, спасибо, я тут побуду, – отвечает он.

– Тогда спокойной ночи. Если что-нибудь понадобится, скажи.

Фелисити пробирается по узкой палубе в сторону каюты, а я смотрю на Перси. Он задрал голову к звездам, серебристый свет луны скользит по воде и дорожкой стежков пробегает по его коже. В лунном сиянии Перси будто светится и сам, словно сделан из драгоценных камней и перламутра.

– По-моему, мы верно решили, – говорю я не то Перси, не то себе самому.

– Хоть узнаем, что в шкатулке, – с легкой улыбкой отвечает он. – Но насчет Локвуда Фелисити права. Если мы отправимся в Испанию, он пошлет нас домой сразу, как только увидит.

– Но вдруг Матеу Роблес сможет тебе помочь и ты вернешься домой?

– А если не сможет, получится, что ты зря пожертвовал своим гран-туром.

– Я готов рискнуть. – Я запускаю пальцы в волосы. – Но вообще… нас же хотели отправить в Англию в основном из-за меня. Так что… прости. За это и за шкатулку. Зря я ее стянул.

– Прости, что не сказал про эпилепсию.

– Это ты зря, да.

Перси кивает. Я делаю еще глоток.

– Монти, ты мой лучший друг, – неожиданно произносит Перси. – И я не хочу тебя терять. Особенно сейчас. Я не говорил тебе, потому что боялся тебя отпугнуть, а если бы тебя не было рядом все эти годы, я бы, наверно, сошел с ума. Мы с тобой наломали дров, но давай хотя бы будем нормально разговаривать. Я запрещаю тебе неловко молчать и бояться лишний раз вздохнуть.

– Если ты обещаешь в меня не влюбляться.

Не знаю, зачем это говорю. Может статься, мщу за свое несчастное сердце. Перси резко отворачивается, ссутулившись. Как будто я его ударил. Но потом отвечает:

– Попробую.

Похоже, он хочет меня коснуться, но мы оба совершенно забыли, как это делают друзья, которые не целовались. Наконец Перси коротко хлопает меня раскрытой ладонью по колену. В детстве мы так подносили руки к свечкам, чтобы не обжечься. Интересно, наступит ли когда-нибудь день, когда я смогу обнять Перси и не бояться, что он разлетится на мелкие кусочки?

12

Утром, на восходе солнца, мы прощаемся с Паскалем и бабушками. На берегу не осталось ни следа ярмарки, и первые баржи уже отдали концы и медленно плывут по течению, похожие на стаю разноцветных лебедей.

Мы с Перси и Фелисити бродим по городу в поисках французского отделения Английского банка. Еще совсем рано, но солнце уже нагрело камни. От них идут волны жара, кажется, сам воздух дрожит. Открываются лавки, продавцы развешивают вывески и раскладывают по мостовой товар: еду, цветы и готовое платье. Из кузни едко пахнет порохом и разносится звон молота о наковальню. На крыльце кофейни сидит чистильщик сапог – из кармана брюк торчит грязная тряпка, в ладонях он катает шарик липкой политуры. Завидев Фелисити, он залихватски свистит. Я элегантно вытягиваю в его сторону средний палец.

Банк обнаруживается на главной улице. Это здание в классическом стиле, внутри все покрыто мрамором, а вдоль стен идут ряды окошек с деревянными решетками. За каждым сидит клерк в парике. По камню стучат, будто кости, каблуки и трости с медным набалдашником.

– Если так и будем тут стоять, они решат, что мы планируем ограбление, – замечает Фелисити, когда мы стоим в лобби уже полчаса и просто озираемся по сторонам. Согласен, выглядит подозрительно.

– Можем просто рассказать все как есть, – предлагает Перси.

– Можем, – соглашается сестра, – но у нас всего одна попытка. А наша история слишком невероятна, чтобы кто-нибудь нам поверил. Грабители, алхимия, все дела.

Я почти не вслушиваюсь в их беседу: бóльшую часть времени я рассматривал клерка в ближайшем к двери окошке, и то, как он держал себя с последней парой-тройкой клиентов, позволяет мне заключить, что у нас с ним есть один общий секрет.

Если вам довелось родиться юношей, которому нравится делить постель с другими юношами, приходится научиться довольно точно определять, кто обладает сходным вкусом, иначе и на виселице кончить недолго. Если бы я встретил этого клерка в баре, я бы уже купил ему выпить и вылизал его пальцы. Я очень рискую: я не просто принимаю желаемое за действительное, но ставлю на это желаемое все, что у меня есть. И все же я почти уверен, что прав.

– Ждите здесь, – командую я.

– Что ты задумал? – шепчет Фелисити, когда я направляюсь к тому окошку.

– Увидишь. – Я наскоро смотрюсь в одно из многочисленных настенных зеркал, на всякий случай хорошенько ерошу волосы, выхожу из атриума и иду прямо к окну того юноши. Его даже мужчиной не назовешь, так он молод: еще ученик, наверно, даже младше меня. Он поднимает на меня взгляд, и я сражаю его первосортными ямочками на щеках, уже повергшими к моим ногам целые королевства.

– Кхм, bonjour. Parlez-vous anglais[17]?

– Oui, – отвечает он. – Чем могу помочь?

– У меня к вам несколько… необычная просьба. – Я издаю смущенный смешок, опускаю взгляд к полу и снова смотрю на юношу сквозь ресницы. У него розовеет шея. Чудесно, то что нужно. – Видите ли, я совершаю гран-тур…

– Я