Притворись влюбленной - Бэт Риклз

так что ей приходится забраться на стол, чтобы дотянуться до верхней полки шкафчика. Гарри порывается ей помочь, но я хватаю его за пиджак – бабушка всегда все делает сама, для нее это важно. Она достает с верхней полки еще два бокала.

– По-моему, Джанин спасет только водка, – шепчет она мне. – Ничего, переживет. Они собачатся все утро. Ты бы слышала, как Лора завелась насчет розовых воздушных шариков.

– Ага, – оглядываюсь я. – Они мне нравятся. Симпатичные. Подходят под интерьер.

– Это просто шарики, – отмахивается бабушка. – Малышка еще не родилась, так что вряд ли сможет их оценить.

Я фыркаю, стараясь не рассмеяться.

– Ну, здравствуй, Софи. А вы, наверное, Гарри? Привет. Вы хорошо добрались?

– Да, все в порядке. – Я уже налила шампанское в бокалы и протянула один Джанин. – Можно мне тост или что-нибудь вроде того? Умираю с голоду.

Лора фыркает и поджимает губы. Мое приветствие она, видите ли, не расслышала, а жалобу – пожалуйста.

– Ты что, не знала, что у нас сегодня только легкие закуски?

– Я хотела поесть на станции, но…

Но я была так ошарашена, когда Гарри явился с подарком (я не ожидала, что он вообще придет), и, если честно, рассчитывала перекусить у мамы, прежде чем ехать сюда…

– Угощайся, Софи. А ты, Гарри, чувствуй себя как дома. Мам, это же просто вечеринка для своих. Почему ты так нервничаешь? – спрашивает Джанин.

– Ах, простите, что я хочу сделать идеальный праздник по случаю рождения моей первой внучки… – говорит Лора.

К счастью для всех нас, они спешат прочь из кухни, видимо решив доругаться где-нибудь в другом месте.

Как только они уходят, тетя Доун опасливо заглядывает в кухню.

– Божечки, они все еще цапаются? Всю неделю так. Они друг друга стоят. Гарри, мы не всегда так себя ведем, но мне бы не хотелось заставлять тебя думать о нашей семье лучше, чем следует, – вздыхает она, закатывая глаза, и теперь выглядит в точности как бабуля. Она с завистью смотрит на мой бокал. – Боже, я бы выпила шампанского…

– Если тебя это утешит, – говорит бабушка, – то я взяла самое дешевое.

– Вот и отлично, – отвечаю я. – Значит, никто не будет возражать, если я выпью всю бутылку.

– Сначала поешь чего-нибудь, – предлагает мама. – Давай я тебе приготовлю.

Тетя Доун, кряхтя, садится на стул, который до этого занимала Джанин. Она откидывается на спинку и поглаживает живот.

– Ну что, как вы, голубки? Расскажите мне подробности. Давайте посплетничаем о вас, я хочу знать все, что вы от нас скрываете.

Бабушка мне подмигивает и, откровенно указывая подбородком на Гарри, театрально шепчет:

– Мы хотим все знать, Софи! Ты подцепила такого красавчика!

– Ну… – Вот и все, что я могу из себя выдавить.

Гарри подавляет смешок и прикидывается, что просто закашлялся. Он ничем не пытается мне помочь: очевидно, ему доставляет удовольствие смотреть, как я трепыхаюсь.

– Больше всего меня интересует, – начинает мама, – почему я узнаю о твоем парне от твоей бывшей мачехи, а не от тебя самой.

Забавно, но Камилла и моя мама хорошо ладят. Они вместе посещают спа-центры, ходят вдвоем на шопинг и так далее. И поскольку папа и Камилла расстались по-хорошему, она тоже есть в семейном чате, разросшемся, как виноград. Количество сообщений в нем порой увеличивается с неимоверной скоростью.

– Что ж, – наконец произношу я, – мы просто… как бы это сказать… не торопим события. Сначала надо посмотреть, как будут развиваться отношения, а потом уже о них рассказывать.

– Вот молодежь пошла, – говорит бабушка. – Когда твой дед начал за мной ухаживать…

– «Ухаживать»! Ты же не в восемнадцатом веке родилась, мам, – смеется тетя Доун. – Ты что, «Бриджертонов» насмотрелась? Ваше первое свидание было в кино, так что не говори ерунды. И не делай вид, будто он пригласил тебя станцевать кадриль на балу!

Наконец-то сжалившись, Гарри приходит мне на помощь:

– Как бы то ни было, мы приехали сюда вместе. Верно, Соф? Удивительно, что тебя еще не тошнит от моей физиономии после всех «ухаживаний».

Он мне подмигивает, и у меня в животе начинают порхать бабочки. Бабушка тычет в Гарри пальцем и объявляет в пространство:

– Он мне нравится.

И тут мама спрашивает меня о работе.

Лучше бы она этого не делала: я бормочу нечто невнятное, с трудом подбираю слова и пытаюсь представить свою нынешнюю ситуацию на работе в более выгодном свете. И, конечно, им не следует знать, что я до смерти напугана очередным провалом. А колонкой в газете не могу похвастаться по понятным причинам. К несчастью для меня, Доун припоминает повышение, о котором я сболтнула еще в январе: я так его и не получила, и надо делать вид, что эта тема все еще актуальна, хотя на самом-то деле я пытаюсь не вылететь с работы.

Но в кои-то веки мне не приходится долго говорить о работе. Ведь теперь это не единственное, что у меня есть: я обзавелась парнем и, значит, могу перевести тему на него, пусть и ненадолго. Так я и делаю.

Мне всегда казалось, что работа хоть как-то оправдывает мое существование: не так уж и страшно, что я одинока, ведь карьера идет в гору. Я карьеристка – и всем так говорила. Люди склонны относиться к тебе более терпимо, когда ты заявляешь, что «сейчас сосредоточилась на карьере» и поэтому ни с кем не встречаешься.

Карьера – одна из больных тем при общении с этой частью моей семьи, особенно с мамой. Почему? Потому что у мамы есть страсть, причем в избытке. Она построила карьеру на этой страсти – страсти изменить мир к лучшему и защитить окружающую среду. Тетя Доун – музыкант, в свободное время она играет в оркестре, страсть к музыке передалась ей от дедушки. Бабушка любит рисовать и начала лепить из глины, выйдя на пенсию. Джанин работает учителем – она ведет детские кружки, дополнительные занятия, да еще и вызвалась тренировать девчоночью футбольную команду.

Я всегда восхищалась ими.

И всегда злилась, что, похоже, на мне природа отдохнула. Моя карьера не такая блестящая, как у мамы, а в свободное время я занимаюсь бытом и смотрю сериалы. Порой немного фотографирую (если я в настроении) или хожу по вечеринкам своих друзей, чтобы отметить новый виток их успешной жизни.

Но хотя бы сейчас мне не нужно оправдываться. Мне необязательно притворяться карьеристкой или кем-то там еще. В глазах семьи у меня все наладилось, моя жизнь прекрасна.

Ведь у меня есть парень. И теперь я – состоявшаяся женщина.

Чего мне еще желать?

Глава 20

При всех минусах вечеринка проходит неплохо.

Мне, в общем-то, не с чем сравнивать, но тетя Доун и Джанин выглядят счастливыми, и это главное. Они пригласили друзей и коллег, с которыми тесно общаются, и кузину Джанин. Две гостьи тоже беременны, а у многих уже есть дети. Все хорошо проводят время – например, пьют шампанское (или не пьют, но всем все равно). Закусок достаточно: еда всем понравилась, никто не голодает. Гости заливаются смехом, когда мы играем в игры и рассказываем друг другу истории из жизни, и умиляются подаркам, когда хозяйка дома разворачивает свертки.

– А ты-то когда собираешься? – в какой-то момент спрашивает меня один парень, коллега Джанин.

– Я? Ну… – Я озираюсь в поисках поддержки, но тетя Доун ужасно занята – она только что развернула подарок, достала детский комбинезончик с слониками и теперь умиляется крошечной шапочке ему в тон. Я посмеиваюсь (может, слишком уж громко) и делаю маленький глоток шампанского. – Думаю, я еще слишком молода, чтобы заводить детей.

К сожалению, тетя Доун все-таки меня слышит.

– На твоем месте я бы не была так уверена, Соф! Не успеешь оглянуться, как будешь в моем возрасте.

– Когда мне было столько, сколько тебе, у меня уже была, можно сказать, взрослая дочь – ты, – добавляет мама.

– А у меня в твоем возрасте первенец родился, – подхватывает кто-то из университетских друзей Доун. – Тебе сколько, Софи? Двадцать три?

– Почти двадцать шесть… – бормочу я, пытаясь вжаться в стул.

– Часики тикают, – засмеялся кто-то. – Ты же не хочешь опоздать, в конце-то концов!

А какая-то абсолютная злодейка окидывает нас с Гарри взглядом:

– Вы еще не строите планы насчет детей?

По большому счету, это очень смешно – если учесть, что мы не пара. Но гости об этом не знают, и вместо ответа на вопрос я давлюсь дешевым шампанским. У нас не слишком-то набожное семейство, но я вдруг начинаю истово молиться про себя.

«Господи Боже – или кто там на небесах, – если Ты меня слышишь, пожалуйста, спаси меня от этого разговора».

Но небеса глухи к моим мольбам, так что я продолжаю кашлять, лопоча что-то бессвязное. Наконец