Притворись влюбленной - Бэт Риклз

но постараюсь быть милой и ворковать при упоминании младенцев так же, как и все остальные.

Проблема скорее в другом… во всем остальном. Там меня будут уверять: «Скоро и твоя очередь!» – притом что рождение ребенка совершенно не входит в мои ближайшие планы. Я даже не решила, хочу ли детей. Гарри меня понимает: когда он был женат, то привык к вопросам наподобие «А вы уже пытаетесь завести ребенка?». Он походя замечает, что с удовольствием стал бы отцом, – но по его тону я чувствую, что за этими словами скрывается другой, гораздо более серьезный вопрос, который он не хочет обсуждать, а я не настаиваю.

К тому же, объясняю я, там будет и моя мама, а она… ну, как выражается папа, «в лучшем случае – непогода, в худшем – стихийное бедствие». По словам мамы, ее отношения с папой были полны огня и страсти (фу, какая пошлость). А это означает, что все было в общем-то неплохо, но они оказались никудышными партнерами в бытовом плане.

Папа в принципе не опровергает ее слова, но их брак, на который мама смотрит как на очередную главу в своей жизни, он видит иначе – лишь вздыхает и говорит:

– Если честно, Софи, твоя мама… В общем, удачи тому, кто ее укротит.

Назвать ее легкомысленной было бы слишком, но моя мама совершенно точно любит приключения – ну, во всяком случае, старается в них влипнуть. Она работала над исследовательскими проектами на Большом Барьерном рифе в Австралии, в парке Йеллоустон, в заповедниках Африки и Таиланда… Я жила с отцом, когда он снова женился, а мама в то время месяцами пропадала в своих рабочих поездках. Мне это даже нравилось. Я чувствовала себя героиней подросткового сериала и всем твердила о своей невероятной, потрясающей матери, которая занята невероятно, потрясающе важными делами: каждый раз после того, как она звонила мне по видеосвязи из какого-нибудь нового экзотического места, я пересказывала истории о ее приключениях.

У меня отличные отношения с обоими родителями, но порой с мамой… трудновато.

Я негромко говорю, убаюканная темнотой спальни.

– Не знаю, то ли я ей завидую, то ли обижаюсь на нее, но почему-то ее приключения заставляют меня думать о себе хуже.

Гарри кивает, словно ему все понятно. Сомневаюсь в этом, но я рада, что он не переспрашивает, пытаясь разобраться, – я бы чувствовала себя по-дурацки, если бы начала объяснять, что имела в виду.

– Тупо, – продолжаю я, – потому что она моя мама и это ее жизнь, а я никогда и не хотела заниматься тем же самым, но…

Тетя Доун домоседка и никогда не понимала свою сестру. Ей достаточно раз в год съездить на недельку в Испанию или Грецию, а в выходные выбираться в Озерный край или Западный Уэльс. Этих приключений ей вполне хватает. Она всегда любила слушать мамины истории, и они не заставляют ее чувствовать себя жалкой, как меня. Однажды я пыталась объяснить тете Доун, что чувствую, – а она просто предложила взять годовой отпуск и попутешествовать, хотя я имела в виду совсем не это. Словом, она и не подумала вникнуть в суть.

Если честно, я и сама не могу вникнуть.

Просто порой я чувствую себя дерьмово, вот и все.

Обычно я рассказываю о таких вещах Талли, но, помню, когда я предложила ей встретиться и выпить чашечку кофе или даже пообедать вместе, она сказала, что на этой неделе ей не очень удобно. Она была так занята, что даже не спросила меня, что стряслось.

Это не семейная драма, вот в чем дело. Это моя собственная драма, которую я придумала сама для себя – и себе же в ущерб.

Так странно говорить о чем-то подобном с малознакомым человеком, но в то же время – нисколечко не странно. Слова даются мне с легкостью, Гарри меня не осуждает, а его редкие ободряющие фразы только помогают говорить дальше.

Разительный контраст с тем, что я говорила о маме Джейксону: я развлекала его самыми занимательными историями из ее жизни – сначала пересказала случай, когда вомбат пробрался к ней в машину и она, не заметив его, уже проехала половину дороги до дома, а затем плавно перешла к рассказу о том, как она пошла завтракать с Кейт Бланшетт и в ресторане познакомилась с парнем, с которым потом встречалась четыре месяца.

Мама ведет такую жизнь, которая у меня даже не укладывается в голове – по понятным причинам.

– А у меня нет парня, проблемы на работе, о которых я не хочу рассказывать своей семье, но больше рассказывать не о чем. Я люблю своих родных, но каждый разговор с ними меня задалбывает. Они как будто вымотали меня до предела, и я все время чувствую себя какой-то жалкой и бесполезной. Со мной на вечеринку должна была пойти Талли, чтобы я там была не одна, но она не сможет, у нее какие-то проблемы с парнем, и…

– И…

Я сажусь, поворачиваюсь, чтобы посмотреть Гарри в глаза, которые светятся, как посеребренные, в темноте спальни.

– Ты пойдешь со мной на следующей неделе на вечеринку по случаю рождения малыша?

Его губы растягиваются в насмешливой улыбке, которую он пытается сдержать, но картинно-серьезное выражение лица ему удается сохранить на секунду-другую, не дольше.

– Ты хочешь извлечь выгоду из договоренности о наших фейковых отношениях?

– Ага.

– Тогда ладно.

– А еще пойдем на ужин к маме и на барбекю к бабушке и дедушке в воскресенье, – выпаливаю я, хотя тут же осознаю, что Гарри стал бы отличным предлогом не ходить ни к маме, ни на барбекю.

Но я хочу пойти. Хочу увидеться с родными и провести с ними время. Правда, я бы предпочла, чтобы при этом было поменьше разговоров о младенцах.

Гарри ненадолго замолкает, а лицо у него делается такое серьезное, что я вздрагиваю. Мало того, что я выставила его напоказ перед моей семьей на свадьбе, – а теперь еще и тащу беднягу на очередной уик-энд с другими родственниками. Теперь он начнет меня игнорить, как Джейксон, которого я попросила пойти со мной на свадьбу, и я опять все испортила, и…

– Софи, я буду не я, если пропущу барбекю, – говорит он все с тем же убийственно серьезным выражением лица.

Мне становится так легко, что я готова признаться ему в любви.

Глава 19

– Софи, милая! Привет! Боже, как ты поживаешь? Как доехала?

Мама стискивает меня в объятиях. Она сменила парфюм, и я чувствую цветочный запах. Этот мне нравится, он ей подходит. На ней черные джинсы-дудочки, а на мне – розовая юбка до колена, и мне кажется, что я слишком разоделась.

Мама – одна из тех миниатюрных тоненьких блондинок, которым я порой завидую: даже если надеть на нее мешок из-под картошки, она все равно будет выглядеть стильно. А у меня папины гены – я выше ростом, волосы у меня темнее, и сама идея, что у женщины между бедер должен быть промежуток, для меня непредставима с физической точки зрения.

Я знаю, что дело не только во внешности и что очарование таких людей, как моя мама, – и особенно моей мамы, – во многом зависит от их отношения к жизни.

Порой мне хочется научиться такому отношению.

Я обнимаю ее в ответ, и она берет у меня из рук дорожную сумку.

– Привет, мам. Все хорошо. Как ты думаешь, стоит мне переодеться, прежде чем мы поедем к тете Доун?

– Нет! Что за ерунда? Ты хорошо выглядишь. – Она замолкает, расстегивает мою коротенькую курточку и придирчиво осматривает топ. «Вот насчет топа я бы не была так уверена», – написано у нее на лице. Но она тут же добавляет: – Все в порядке, у тетушки обычное домашнее мероприятие.

Затем мама поворачивается к Гарри – хотя «поворачивается» не совсем то слово: ей приходится сделать шажок назад и задрать голову, чтобы взглянуть на него. Она тепло ему улыбается и, судя по ее виду, действительно рада с ним познакомиться. По-моему, она испытывает такое же облегчение, какое испытали Камилла и Надин, когда я представила им Гарри перед свадьбой Джесс. Ее реакция так похожа на их, что я даже вздрагиваю.

– А вы, наверное, тот милый Гарри, о котором мы столько слышали! Рада наконец с вами познакомиться. Софи столько времени вас прятала!

Мама смеется и, чтобы подчеркнуть всю тяжесть мной содеянного, бросает на меня укоризненный, но ласковый взгляд. Я морщусь, а Гарри обнимает меня за плечи.

– Ох, вы же знаете Софи! У нее больше секретов, чем у МИ-6.

Мама снова смеется – как будто ей кажется нелепой сама мысль, что мне удалось бы держать Гарри в тайне от всех.

Как мало ты знаешь, мама.

Мы втроем идем к машине, мама и Гарри вежливо беседуют,