Политические сочинения. Том II. Социальная статика - Герберт Спенсер

представляющихся при дворе, занимаются сплетнями высшего общества, которым приятнее производить свое происхождение от какого-нибудь барона – разбойника, от какого-нибудь Фрон де Бёф[30], чем от Уатта или Аркрайта? Можно ли сколько-нибудь положиться на решения авторитета, который воздвигнул с полдюжины общественных памятников своим Веллингтонам и ни одного – своим Шекспирам, Ньютонам и Бэконам? Какой это авторитет, который сторожу при палате общин назначает 74 ф. ст. в год – более, чем королевскому астроному? По мнению Джонсона, «самую лучшую славу каждого народа составляют его писатели», а у нас писатели почитаются несравненно менее, чем титулованный народ; писатели наших руководящих журналов неизвестны, и несравненно более уважения оказывается Ротшильдам и Берингам, чем Фарадеям и Оуэнам.

Если оценка относительных достоинств, сделанная общественным мнением, оказывается в такой степени неверной, то где же найти оценку, достойную доверия? Ясно, что если свобода каждого должна изменяться с его достоинством, то нужно сначала найти удовлетворительный способ определения этого достоинства, а затем уже сделается возможным установить какие-либо правильные отношения между людьми. Кто же укажет нам такой способ?

§ 7. Если мы сделаем еще одну уступку, если мы допустим, что относительное право на требования людей может быть справедливо определено, то и в таком случае невозможно было бы привести в исполнение это учение о неравенстве. Нам пришлось бы найти правило для распределения между людьми долей преимуществ. Какого рода постепенность этих преимуществ даст нам возможность уделять каждому то, что ему следует? Какая единица меры должна быть употреблена для этого рода распределения? Положим, что права торговца будут выражаться числом десять с дробью. Какое число будет представлять право доктора? Свобода банкира насколько должна быть обширнее свободы швеи? Даны два артиста, один из них вдвое искуснее другого; следует найти предел, до которого каждый из них может упражнять свои способности? Как величие первого министра относится к значению мальчишки-идиота, так относится полная свобода действий к желаемому здесь ответу. Вот немногие из бесчисленных подобных вопросов. Когда будет найден способ для их разрешения, тогда будет и время рассматривать учение о неравенстве прав.

§ 8. Теперь мы должны эти отрицательные основания присоединить к положительным причинам, заставляющим нас утверждать, что каждый человек должен иметь свободу делать все, что он хочет, пока он не нарушает равной свободы другого человека. Мы не можем принять ни одного из путей, по которому нам придется идти, если мы отвергнем это основное начало. Учение о том, что люди не имеют естественных прав, приводит нас к жалким заключениям, что сила дает право и что божество есть существо недоброжелательное. Сказать же, что люди имеют неравные права – это значит утверждать две вещи невозможные: сначала то, что мы способны определять размеры человеческих достоинств, а затем – что мы можем после такого определения отмерить каждому надлежащую пропорцию следующих ему преимуществ.

VII

Применение основного начала

§ 1. Способ, посредством которого мы можем из основного начала развить систематическое учение о естественной справедливости, достаточно очевиден. Мы должны правильно отличить действия, которые дозволяются им, от тех, которые исключаются из сферы дозволенных; мы должны определить, что лежит в пределах разрешенной для каждого лица деятельности и что лежит за этими проблемами. Наша цель должна заключаться в том, чтобы определить территорию, где господствует «можно», и границы, где начинается «нельзя». Относительно каждого поступка мы должны определить, переходит ли совершающий его в область свободы своего соседа или нет, равны ли будут доли свободы каждой стороны, если мы их сопоставим друг с другом. Таким образом, отделяя то, что может быть каждым сделано, не касаясь преимуществ других, от того, что не может быть сделано, без нарушения этого условия, мы должны разделить действия на законные и незаконные.

§ 2. Там и сям могут встретиться затруднения при выполнении этой задачи. Может быть, при случае окажется, что мы относительно известного, данного поступка не способны решить, преступает он закон равной свободы или нет. Подобное признание неспособности ни в каком случае не показывает недостатка в законе. Оно доказывает только неспособность человеческую – неспособность, которая полагает предел нашим открытиям как по отношению к материальным, так и к нравственным истинам. Так, например, определение градуса и минуты угла, до которого человек может наклониться не падая, лежит вполне за пределами возможности для математика. Так как для него невозможно с точностью определить центр тяжести человеческого тела, то он не может достоверно знать, когда линия, соединяющая этот центр тяжести с центром земли, будет проходить через основание, на котором покоится тело, и когда – вне этого основания. Мы, однако же, этого не ставим в виду основным началам механики. Мы понимаем, что, несмотря на нашу неспособность выводить из этих основных начал все заключения, устойчивость или неустойчивость равновесия нашего тела могла бы быть с точностью определена, если бы мы были способны получить точное понятие обо всех условиях, необходимых для решения задачи. На том же основании мы утверждаем, что, хотя среди более сложных социальных отношений могут возродиться вопросы, которые, по-видимому, не разрешимы путем сравнения относительных размеров свободы, требуемой каждой из частей, несмотря на то, следует допустить, что, хотя мы этого и не можем видеть, их требования должны быть или равны, или не равны, и сообразно этому и поступки их будут или справедливыми, или несправедливыми.

§ 3. Для тех, которые верят в отвлеченное мышление, для достаточно смелых, чтобы следовать за признанным ими учением всюду, куда бы оно их ни привело, достаточно указать на различные выводы, которые могут быть сделаны из этого основного начала; затем эти заключения можно предоставить самим себе, и они сохранят свою силу или падут, смотря по степени логической правильности их построения. Но надобно опасаться, что результаты, полученные таким чисто философским путем, будут иметь мало значения для большинства. Заключениями, выведенными таким образом, нельзя действовать на людей, которые «не в состоянии понять начала прежде, чем оно осветит какой-либо факт». Избирая себе руководителем поверхностный опыт, они глухи к выражению законов природы и жизни. Они не понимают, что опыт свой они выводят из сложных явлений, которые ни более ни менее как порождение тех же законов. Несмотря на это, нам приходится иметь с ними дело и справляться как сумеем. Чтобы достигнуть тут цели, нужно привести доказательства так называемого практического свойства. Когда нам придется делать выводы, не согласные с общественным мнением, тогда мы будем подкреплять доказательства данными из опыта и покажем, что данные эти, объясненные надлежащим образом, подтверждают выводы.