Соня рапортует - Рут Вернер

Мы надеялись раздобыть в Мукдене трансформатор, необходимый для включения выпрямителя. Этот трансформатор из единого куска железа представлял собой очень тяжелую болванку, каждая сторона которой равнялась примерно двадцати сантиметрам. Вопреки, однако, нашим ожиданиям в Мукдене вообще не было каких-либо частей, и Эрнст отправился в Шанхай, чтобы достать там трансформатор. Тяньцзинь был значительно ближе, и, возможно, трансформатор можно было достать там. Однако необходимо было тщательно замаскировать трансформатор, а это было легче сделать в Шанхае. Эрнст обратился за помощью к Рольфу, который охотно откликнулся на его просьбу. Мы купили и привезли в нашу шанхайскую квартиру большое клубное кресло. Рольф и Эрнст осторожно извлекли набивку сиденья и закрепили трансформатор проволокой между пружинами.

Эрнст и Рольф всегда серьезно подходили к любому делу. В последний момент кто-то из них решил дополнительно укрепить трансформатор крепким шпагатом. Затем они вновь прибили набивку и послали кресло по моему или Эрнста адресу. Думается, что именно по моему адресу, поскольку естественно было предположить, что я распорядилась выслать мне мебель из Шанхая. Кресло прибыло, однако проволока была разорвана. Удерживаемый лишь шпагатом, трансформатор опустился вниз и был едва прикрыт обивкой. Одно-два лишних движения при транспортировке — и он бы выпал, прорвав острой железной окантовкой обивку. В условиях шпиономании, характерной для японцев в Маньчжурии, этого было бы более чем достаточно, чтобы взять нас под подозрение, что послужило нам еще одним уроком работать не только вдвойне, но втройне осторожно.

В мае 1934 года мы прибыли в Мукден и остановились в отеле Ямато. Пишущую машинку фирмы «Рейнметалл», некоторые рекомендации, которые раздобыл Эрнст, а также мое удостоверение, полученное от книжной фирмы Эванса, мы оставили на видном месте в номере, дабы облегчить шпикам работу. В отеле мы никогда не говорили о нашей работе.

Наши задачи в Мукдене вытекали из специфической ситуации в Маньчжурии. С момента японской агрессии прогрессивные силы Китая начали активное сопротивление. В горах Маньчжурии, а также в небольших городах и деревнях возникли партизанские отряды, в которые входили рабочие, крестьяне, студенты и солдаты. Во главе многих отрядов стояли коммунисты. В промышленно развитой Маньчжурии имелся многочисленный рабочий класс.

Партизанское движение в Китае имело свою историю и традиции. VI съезд Коммунистической партии Китая принял решение о создании партизанских отрядов, составивших впоследствии ядро китайской Красной армии. Присутствовавшие на этом партийном съезде представители Коммунистического Интернационала встретили это решение аплодисментами. Еще до этого Исполком Коминтерна — его высший орган — обязал партии всех входящих в него стран всеми возможными средствами поддерживать китайскую компартию. Само собой разумеется, что Советский Союз принимал наиболее действенное участие в этой интернациональной помощи, и не удивительно, что товарищи в оккупированной японцами Маньчжурии рассчитывали на помощь Советского Союза, которая им действительно оказывалась. Китайские товарищи обучались в Советском Союзе методам партизанской войны и очень гордились тем, что выбор пал именно на них. Мы располагали кличками и конспиративными пунктами для встреч с рядом партизан, которые должны были создать, обучить отряд и повести его на борьбу. Возникающие в мое время партизанские отряды еще не вели бои с японскими войсками. Они действовали на транспорте и в промышленных центрах, совершали нападения на японские штабы. Наш передатчик должен был установить связь между партизанами и Советским Союзом, передавать информацию и запросы отрядов, а также рекомендации советских товарищей, если их не в состоянии был дать Эрнст, который обладал такой же подготовкой, как и я.

Эрнст и я имели дело с тремя партизанскими руководителями. Как это обычно бывает при решении больших задач, наша работа состояла из отдельных действий, связанных с текущими делами, причем успехи чередовались с неудачами. К сожалению, наша работа началась с неудачи.

По приезде мы должны были прежде всего согласовать условия наших встреч с партизанами и найти подходящую квартиру, где бы мы могли смонтировать передатчик и начать на нем работать.

Каждый вечер после моего отъезда из Москвы я восстанавливала в памяти место и время встреч, а также схему кода моих передач. В соответствии с принципом оберегать руководящих товарищей, несущих на своих плечах большую долю ответственности, было решено, что встречаться с партизанами и работать на передатчике буду я. Это не набрасывало на Эрнста тень подозрения, что он избегает любого риска. Он был человеком мужественным, склонным скорее брать на себя больше, чем положено.

Спустя несколько дней после нашего приезда в Мукден наступал срок моей встречи с китайцем Ли в Харбине. После длительного путешествия из Шанхая в Мукден я не хотела еще раз подвергать испытанию Мишу, взяв его в длительную поездку. Заболевание коклюшем его очень ослабило, и я делала все, чтобы поправить его здоровье. Эрнст, который был готов ухаживать за Мишей, был снабжен обширным списком рекомендаций, вплоть до уловки, с помощью которой ему, возможно, удалось бы заставить Мишу пить рыбий жир.

Из всех городов, в которых мне когда-либо пришлось побывать, Харбин тех лет был самый ужасный, Помимо китайцев и японцев, там жили главным образом русские эмигранты. Все они были отмечены печатью Каина. Они никак не могли смириться с тем, что в России произошла Октябрьская революция, и были полностью деморализованы. Многие из них выпрашивали подаяние на уличных перекрестках. Вид этих нищих в китайском городе производил еще более жалкое впечатление, чем в Европе. Лицо города определяли нищие, воры-наркоманы, проститутки. Было опасно ходить вечерами одной по улицам.

Кто-то предложил, чтобы я встретилась с Ли поздно вечером у входа одного отдаленного кладбища. Я отправилась на пустынную окраину города, где лишь изредка можно было увидеть спотыкающегося пьяницу. Страх овладел мной — не столько из-за мертвых, сколько из-за живых. Прошло десять минут, напряжение росло. Дважды ко мне пытались приставать. Я прождала двадцать пять минут. Ли не пришел. На следующий вечер я вновь пришла на кладбище. И снова прождала двадцать минут. Ли не пришел. Расстроенная, я вернулась в Мукден. Эрнст и мой сын как раз ужинали в отеле. Эрнст кормил Мишу с ложки кашей. Я была растрогана, а Эрнст обрадован свиданием со мной. Мое затянувшееся путешествие встревожило его. Когда же я рассказала ему подробно о моей поездке, то лицо его омрачилось и он спросил меня, действительно ли я была на месте встречи и достаточно ли долго там ждала. Неудачи в работе он не переносил.