Нырнуть без остатка - Катя Саммер

гляжу в окно. Только раз нарушаю тишину и прошу остановить у аптеки, где покупаю одноразовую бритву. За пару дней Армагеддон вряд ли случился, но лучше перестраховаться.

Бассейн, куда меня привозит Горский, оказывается совсем другим, не таким, как я представляла. Я ожидала шика-блеска, чего-то модного и фешенебельного, а мы заходим в обычное, потрепанное временем здание с тусклой надписью «Коралл» на фасаде, где с порога пахнет хлоркой. Внутри носятся дети, которых журят сердитые матери, кто-то даже отгребает подзатыльник и заливается слезами. Я невольно улыбаюсь, когда вместо длинноногой администраторши с острыми скулами, вроде той хозяйки бигля, которую я не могу забыть, нас встречает полная женщина с румянцем на щеках. Она отставляет швабру за стойку и обнимает Никиту.

– А что это с тобой за красавица такая? Прямо куколка!

Она и меня стискивает изо всех сил. Горский видит мое лицо и забавляется.

– Теть Ань, это Рада, – сообщает он. – Вы дадите ей все, что попросит? У нас ни купальника с собой, ни шапочки.

– Конечно, дорогой! В лучшем виде нарядим красавицу твою.

Твою.

Кусаю нервно губы, даже чувствую металлический привкус. Эта дурацкая привычка когда-нибудь пройдет? Получаю в дар от Горского полотенце, затем скрываюсь в небольшой комнате следом за женщиной, а выхожу с полным набором атрибутики.

На подготовку у меня уходит двадцать минут – собственно, двенадцать из них я пытаюсь нормально натянуть на голову черную шапочку, и все равно выгляжу, как страшный гуманоид. Очки так и оставляю в руках, в них я вообще похожа на муравья. Чуть было не теряюсь по дороге – сворачиваю не туда и ретируюсь, увидев «мужской» знак. Быстро привожу в порядок ноги и принимаю душ, как говорила тетя Аня. К бассейну иду, гордо задрав подбородок вверх. Ага, завернутая в плотное полотенце.

Мне до жути неловко. Что я вообще здесь забыла? Это же явно не мое. Чуть выдыхаю, когда не замечаю посторонних, но, увидев Горского, что с шумом рассекает воду и двигается, как чертова амфибия, снова начинаю хныкать и пячусь назад. В этот миг Никита доплывает до противоположного конца бассейна и рывком отталкивается от стены. Вау, просто вау!

Засматриваюсь, и меня ловят с поличным. Я поправляю край полотенца и сильнее затягиваю его на груди. Мне не по себе. В купальнике, хоть и слитном, видно шрам на лопатке – я даже забыла, какой он некрасивый, у меня дома зеркала нет. А еще я бледная, как поганка, особенно на его фоне – Горский будто только с пляжа пришел. И пока я тут страдаю, он облокачивается на бортик и поднимает очки на лоб.

– Будет тяжеловато плавать в полотенце.

– Это вызов?

А это нервы, вот почему мой голос дрожит, и я крепко держу махровую защиту.

Горский пропускает вопрос мимо ушей.

– Так что? Правильно помню, ты вообще не плаваешь?

– В семь лет меня скинули в бассейн, и я чуть не утонула.

– Не утонула же.

– Но… – пытаюсь возмутиться.

– У нас в команде был парень с похожей историей. В четыре года отец сбросил его в бассейн, а тот потом чемпионом мира на короткой воде стал.

Не уточняю, что он имеет в виду под «короткой водой», не хочу выглядеть еще глупее. Да и вообще язык прилипает к нёбу, когда Никита подтягивается и выныривает из бассейна. Мышцы на руках и животе играют, рисуют рельеф под кожей.

Горский обходит меня, берет со скамьи полотенце и, хмурясь, вытирает лицо. А я забавляюсь его видом в неизменно желтой шапочке и таких же ярких плавках.

– Что это? – бестактно тычет в мой шрам.

Где твои манеры? – хочу сказать.

– Расскажу, если поведаешь, где пропадал неделю, – зачем-то говорю я.

Ну не дает мне это покоя, да.

Никита берет очки из моих рук и надевает на голову, фиксирует, как нужно. Только потом отвечает.

– Скажем так… в моей жизни есть проблема, которая требует большого запаса терпения, сил и внимания.

– Эту проблему зовут Лиля?

Черт, больно прикусываю язык, но поздно.

– Нет.

– Хорошо, – поддерживаю несуразный диалог, – потому что, если ты хочешь знать мое мнение, нечестно и некрасиво звать меня на свидание, когда у тебя есть невеста.

– Все не так, как кажется, – невозмутимо говорит Горский и сворачивает совсем не туда: – Значит, свидание. Хорошо, пусть будет свидание.

– Так просто? – сначала удивляюсь я, что он определился со статусом этих плавательных уроков, а потом понимаю, в чем дело. – Нет, ты от меня не отделаешься. Если твоя «сложная» неделя не связана с невестой, с чем же тогда?

– Ты не отстанешь, да?

Киваю, он усмехается. А после – я не успеваю за его перевоплощениями – снова становится серьезным.

– Я был в Германии. Старая травма обострилась. Пробовал новую терапию.

Ого. И после приехал ко мне?

– Так что насчет шрама?

В ответ на его честность не хочется врать.

– Детдомовские дети бывают очень жестокими. – В подробности ударятся не собираюсь, есть случаи, о которых просто нет желания вспоминать.

И, кажется, Горский понимает. Он вообще хорошо чувствует перемены в моем настроении.

– Все-таки в полотенце плавать будешь? – Никита довольно улыбается.

А я назло ему скидываю кокон. Вижу, как секунду-две его взгляд гуляет по моему телу, плавно опускается вдоль изгибов, а затем внезапно возвращается к глазам.

Остался он доволен или?..

– Давай с нуля. Спускайся в воду здесь. – Он указывает на лестницу, а сам садится напротив. – Не переживай, тут мелко.

Блин, а страшно так, будто собираюсь прыгнуть в бездну! И все же я аккуратно спускаюсь по ступенькам. Не хочу выглядеть трусихой. Надеюсь, на расстоянии не видно, как сильно я впиваюсь в поручни.

Когда встаю на