Нырнуть без остатка - Катя Саммер

Он без конца травит шутки, но я сосредоточена на другом. Боковым зрением наблюдаю, как дамочка целует Горского в щеку и что-то шепчет на ухо. Я не сдерживаюсь и морщусь.

– Вы в бассейне познакомились, что ли? – неймется бородачу. – Нет, ну правда!

– Я не умею плавать, – наконец выдавливаю из себя, когда «подруга» благополучно уходит вместе с биглем.

– Ну камон! И ты ее еще не научил? – говорит он Никите и лишь после мне: – Слушай, тебе мастер-класс может дать двукратный чемпион Европы, чемпион мира!

– Он не предлагал мне.

– Это вызов? – подает голос Горский, и я не сдерживаю внутреннее ликование, потому что вижу блеск в его глазах.

К счастью, не успеваю ответить – приходит официант с чем-то невероятным. От одного аромата слюнки текут.

– Это отсюда? – не успеваю я закончить мысль, как слышу короткое «да».

Да, это именно то мясо, которое мы ели у Никиты дома.

Конечно, время в приятной компании летит незаметно. Ужин проходит тихо-миро, даже немного весело. Наевшись до отвала, я удаляюсь «припудрить носик», как сказала бы та прилипала, а возвращаюсь, наверное, слишком быстро, потому что парни громко разговаривают, явно не ожидают встречи со мной. Я останавливаюсь за углом, как подсказали инстинкты.

– Это странно даже для тебя, – голос Макса. – Она ровесница моей сестры, если не младше. Нет, конечно, такую можно воспитать под себя, но…

– Завались, – отвечает лишь одним словом Горский.

Волк выдает меня, несется во весь опор и чуть не сбивает с ног. Глажу красавца – тот похрюкивает в сторону Клеопатры, которую так и обхаживает этот бигль, чтоб его.

– Ты ей не пара, малыш.

Собственно, как и я Горскому.

Наблюдаю, как хозяйка бигля на высоких каблуках с гордостью шествует вместе с собакой на выход и машет на прощание, будто с подиума конкурса красоты.

– Можешь оставить Волка на ночь, – говорит Никита, когда равняюсь с ним.

– В общежитии ему не место.

– Решила ехать туда?

– Да, мне написали, что комната готова.

– Уверена?

– Завтра утром с наставницей нужно встретиться, – начинаю зачем-то оправдываться и тут же прикусываю язык.

Извиняться за поведение я не собираюсь. Спасибо ему уже говорила, а оставаться ни с ним, ни с бородатым, который ядовито улыбается, я не намерена.

Мы скомкано прощаемся с Максом, в танке Горского снова гробовая тишина. Завозим Волка, пока не поздно, а уже у общежития я просто открываю дверь и спрыгиваю с рюкзаком на асфальт – теперь помню о высоте.

– Рада!

Оборачиваюсь так же резко, как и выскочила из машины. Никита вышел за мной, стоит.

– Будь аккуратна.

И? Он что-то хочет сказать.

– И ты всегда можешь набрать меня, если понадобится помощь.

Да ладно!

– Скажи, тебе не понравилось? – бросаю я, просто потому что не могу и дальше ломать себе голову из-за дурацкого поцелуя. – Ты даже не пытался… в ответ.

– Не нужно таким образом благодарить меня.

– Что? Бред!

Откуда мысли вообще такие? Кто благодарит поцелуями?

Снова пытаюсь уйти, но не двигаюсь. Черт!

– Я, между прочим, ничего не почувствовала! – со злостью выплевываю. – Вот вообще ни капли!

Горский ухмыляется и даже не скрывает. Чему-то кивает, возвращается к машине, открывает дверь. Но, прежде чем сесть и уехать, снова смотрит на меня, и каждый нерв коротит от такого напряжения.

– Потому что это был не поцелуй, – говорит он негромко, а его слова подхватывает ветер и разносит по двору.

Глава 19

Рада

Сегодня после дежурства я быстро высыпаюсь. Уже к полудню, чуть зевая, ставлю чайник – электрический, между прочим, купила его на радостях в прошлый выходной. Мой кипятильник сломался после потопа: когда включила, издал хлопок и отошел в мир иной. А новый покупать в чистую и обновленную комнату рука не поднялась.

Вью чай с тортом, впервые взятым не по скидке, листаю книжку с размякшим корешком и, к своему удивлению, обнаруживаю, что она гораздо интереснее экранизации. А еще мне тепло. Впервые с лета хожу по комнате в коротких шортиках и босиком – у меня теперь ворсистый ковер под ногами и плотные шторы на окне. Сказка.

Вот только с волшебником, который все это наколдовал, мы не виделись уже неделю. Горский больше не объявлялся. И я честно стараюсь не думать о нем. Хотя его голос назойливо раз за разом повторяет в голове: «это был не поцелуй». Что тогда? Собираюсь снова убеждать себя, что нам и правда лучше не общаться, а в результате задумываюсь и завариваю слишком крепкий чай. Не могу пить – горько. Накидываю пальто, потому что в коридоре Арктика, и иду выливать, а когда возвращаюсь, телефон поет мелодию в две ноты.

На экране высвечиваются знакомые цифры. Это он.

– Ты собираешься на пробежку? – звучит из динамика.

– И тебе здрасьте.

Какой вопрос, такой ответ. Не рассказывать же ему о том, что единственные кеды пали жертвой наводнения – от кипятка расклеилась подошва, а вместо новых я купила чайник. Вешаю трубку, он ведь молчит. Я только-только пришла к мысли, что у меня все хорошо и без него, зачем звонит? Опять!

– Алло! – произношу раздраженно.

– Здравствуй, девочка Рада, – слышу все тот же знакомый и безучастный голос.

– Нет, я не собираюсь бегать, холодно уже. Это все?

– Тогда просто спустись.

Прежде чем я успеваю спросить зачем, Никита отключается. Теперь он. И что все это должно значить?

Могла бы, конечно, пойти и в спортивных штанах, только на всякий случай