Нырнуть без остатка - Катя Саммер

очень прямо отказываю ему. Пояснять причину не приходится – вовремя звонит телефон. И то, что я сияю, как новогодняя елка, остужает пыл незнакомца.

– Привет, – слишком радостно вырывается у меня.

– Здравствуй, Рада.

После слов Никиты я чувствую робость и не нахожу, что сказать. Сотни мыслей сменяют одна другую, но я хмурюсь и решаю: раз это он мне звонит, пусть и придумывает, что говорить, а я, так уж и быть, послушаю.

– Ты, наверное, спишь и видишь…

Тебя? Да.

– …когда мы продолжим уроки плавания?

– Коне-ечно, – отвечаю я и заливаюсь хохотом.

Парень в костюме косится на меня, а я лишь пожимаю плечами. И представляю, как улыбается Никита.

– Рад тебя слышать, – говорит он.

– И я рада, – произношу тихо.

– Забавно.

– Что?

– Ты рада. И… ты – Рада.

– А-а. – Снова мой глупый смех.

– Остановите на Театральной! – кричат над ухом.

– Куда-то едешь? – спрашивает Горский.

Удивлен?

– К Волку. У девочки с работы ребенок заболел, попросили выйти.

– И Рада спешит всем помочь. – Это укор в его голосе? – Береги себя.

Я не нахожу, что ответить, быстро прощаюсь и вешаю трубку, а внутри, в груди, у самого сердца, разливается тепло.

Которое быстро исчезает, когда я приближаюсь к питомнику и одновременно с этим из маленькой красной машины выходит девушка. Я сразу узнаю в ней невесту Горского. Лиля преграждает мне путь.

– Утро доброе.

Или нет.

Невольно напрягаюсь, но сохраняю спокойствие. Мы на моей территории. Плевать, что она собирается сказать. А коготки-то по нервам скребут-скребут.

Интересно, а она знает, что больше не его невеста?

– Я спешу, – ворчу в ответ.

– Надолго тебя не задержу.

Странно, что она не визжит и не дергает мне волосы. Поглядывает в сторону КПП, откуда доносится лай.

Да-да, бойся, я на тебя всех собак спущу, – это я пытаюсь выразить взглядом, потому что, если честно, мне безумно страшно. Не из-за того, что она может сделать, а из-за того, что может сказать.

– До меня дошли слухи, – начинает она, и мне уже хочется уйти, – что вас с Никитой видели в «Аляске».

И? Молчу. Пусть думает, что я немая.

– Хочу напомнить, меня связывает с Никитой почти десять лет отношений.

Я продолжаю – нема как рыба. Язык отсох, и я могу изъясняться лишь жестами, поэтому слегка приподнимаю брови, мол, продолжай.

– Да, между нами все сложно…

Все не так, как кажется, – звучат его слова в голове. – Она мне больше не невеста.

– Я совершила ошибку и собираюсь все исправить. Мы расставались десятки раз, но обязательно помиримся. А ты пострадаешь. Я хочу, как лучше, даже если тебе сейчас так не кажется.

Доверься мне. – Мурашки от одного воспоминания.

– Я понятно изъясняюсь? – слишком резко вырывается у нее.

Она пытается говорить вежливо и сдержать бурлящее в ней зло, но я все вижу по глазам. Добра она мне точно не желает.

– Боже правый, как же туго! Никита собирается возвращаться в Москву. У него там обязательства, работа, дом и я. Так что отвали, ты ему не пара.

Больше похоже на правду.

– Возможно, – соглашаюсь я, и на лице королевны появляется оскал, – только не тебе это решать.

Она психует, я не слушаю, удаляюсь от нее, смакуя мысль, которая дает второе дыхание: они расстались. Что бы ни случилось потом, сейчас с ней его не связывает ровным счетом ничего.

И разом наш поцелуй становится прекраснее, а образ Никиты в голове светлее. Он не мог, я ведь знала. Это не похоже на него – предательство, измена. Поцелуй – это ведь измена, да?

И если все не так, как кажется, может быть, нам все-таки можно…

– Что за Бритни Спирс тебе докучает? – спрашивает охранник на входе.

– Да неважно, – отмахиваюсь я, – перепутала меня с кем-то.

– Недобрым взглядом она тебя провожала, кроха. Осторожнее.

– Хорошо, – соглашаюсь я, когда он тормошит мне волосы, и понимаю, что еще услышу об этом на работе.

Сегодня я много тренируюсь сама – во мне бурлит энергия и силы. Я давно не была на таком подъеме. Бегаю, приседаю, даже подтягиваюсь. Волк в ужасе смотрит на меня и ничего не понимает. Я сама плохо соображаю, просто знаю: мне нужно что-то делать, чтобы не сойти с ума! Потому как все – абсолютно и тотально все – мысли только о Никите.

– Маугли, – зовет Кощеев, когда я делаю третий подход прыжков. – Дуй на вызов.

– Сама?

– Да, снова дурацкий «Рассвет», четвертый раз. Кто-то и правда издевается над семейкой.

– И ты не поедешь контролировать каждый мой шаг?

– У нас снова Ворошиловский.

– Опять?

– Да, страх потеряли. Наводка пришла из таксопарка. В одно и то же место нариков за закладками возят. Они умнее стали, обратно другие тачки вызывают, но нужно проверить.

– Удачи вам.

– И тебе.

Кажется, сам Кощей удивлен, что наш диалог не завершился колкостями.

Что ж, приходится сосредоточиться на работе. Честно? Я даже рада. И Волку лишняя тренировка не помешает.

Мы долго и нудно обшариваем торговый центр. Я пытаюсь понять, для чего устраивают весь этот цирк. Неужели общество защиты окружающей среды, о котором на днях говорил Макаров, и правда затеяло такую полномасштабную войну с Горскими? Все склоняются к подобной версии. Может, и так. Но мне чудится за этим нечто большее. Слишком продуманно: я читала, что стройка приостановлена, акции фирмы упали, идут