Рикошет - Юлия Александровна Лавряшина

ничего не говорила. Просто ходила от одного к другому… Что это может значить?

— Понятия не имею, — отозвался Артур озадаченно. — Но какая-то мысль ею двигала. Загадочная женщина…

Оставалась надежда на Регину, которая и вправду оказалась старой подругой Татьяны Андреевны. Хорошей подругой, потому что зарыдала, когда Логов сообщил ей о случившемся.

— Танечка… Как же так?! Да что это такое…

Переждав, Артур мягко спросил:

— Регина, о чем вы сегодня говорили с Татьяной Андреевной? Вы были последним человеком, кому она звонила…

— Она спрашивала о возможных последствиях коронавируса — зимой переболела.

— А вы — доктор?

— Да, терапевт.

Любопытство Артура иссякало с каждой секундой, но все же он уточнил:

— А что за последствия?

— Запаховые галлюцинации.

— И такие бывают? — удивился он.

— О да! И довольно часто. Это называется паросмия — искаженное восприятие запахов.

— А что мерещилось Татьяне Андреевне?

— Она не могла определить… Какой-то сладковатый, но неприятный запах. Он преследовал ее, — отозвалась Регина, делая паузы между словами.

Логов с недоумением повторил:

— Сладковатый, но неприятный?

— Ей казалось… То есть она предположила, что это душок смерти. Трупный запах, исходивший от тела убитого банкира.

— Он только директор банка, не владелец, — поправил Артур машинально.

В трубке прошелестело:

— Какое это имеет значение? Перед смертью все равны.

Поморщившись от привкуса банальности, он подтвердил:

— Татьяна Андреевна действительно долго находилась в одном помещении с телом жертвы. Думаете, этот запах и вправду может преследовать?

— Вы сами такого не испытывали? Что сказать? Вы — следователь. Человек подготовленный. А для Танюши это… событие стало страшным потрясением.

— Да-да, — пробормотал он. — Понятно. Больше Бочкарева ничего вам не сообщала?

Когда она замолчала, задумавшись, Артур замер: «Пусть она вспомнит! Мне нужно хоть что-то… Хоть какая-нибудь паршивенькая деталька».

Но вновь услышал:

— Больше ничего. Ее мучило, что она не может идентифицировать запах.

— Но ведь он мог ей только мерещиться, как вы говорите?

— Верно…

— Хорошо, спасибо, — отозвался он, думая уже о другом, и спрятал телефон.

Этот разговор напомнил ему о Жене — его как раз и поразило, что от нее не исходило противного запашка, хотя они встретились в настоящем бомжатнике. Артур перепоручил ее Овчинникову, и с того момента ни от кого из них не было вестей. Стоило поинтересоваться…

Набрав номер Володи, он подошел к окну, из которого был виден только кусок неба, подернутого дымкой. С тех пор, как они поселились в Образцове, каждый день восхищал Артура облаками и закатами — в Москве такого не увидишь. Вчера слегка спала жара, и к вечеру небо выглядело посыпанным пухлыми клочками серой ваты. А ближе к горизонту их словно укладывали на алые подставочки, и это выглядело невероятно!

Утром же дух захватило от вольготной шири, открывшейся взгляду. За ночь небо очистилось и снова начинало накаляться. Махнуть бы в такую погоду на море, только чтобы вышло не как в прошлом году, когда вместо отдыха им с Сашкой пришлось разгадывать тайну шагов, звучащих в пустоте…

Когда вспоминалось об этом, сразу пропадало желание ехать в Крым, а кавказский климат казался Артуру слишком влажным — тяжелее переносится жара. Лучше уж остаться в Подмосковье: природа чудесная, вот только купаться опасно — глисты хватать… Власти все обещали очистить Клязьму, но до дела пока не дошло.

Но с ними оставалось наслаждение красотой, моменты истинного восторга. На днях они с Сашкой пешком отправились в местный магазинчик, миновали грохочущий металлический мостик, под которым струились длинные зеленые водоросли. Артур каждый раз опасался, что они напомнят ей о Русалке, но то ли у Сашки и впрямь не возникало никаких жутковатых ассоциаций, то ли она старательно делала вид, потому что любила и Клязьму, и впадающую в нее Учу и не хотела даже мысленно связывать их ни с чем страшным.

В тот день под мостиком резвились утята-подростки, и Саша уговорила Артура купить батон, чтобы подкормить их на обратном пути. Они решили бросать крошки не с мостика, а спустились по травянистому берегу к самой воде. И тут же из зарослей камышей к ним выскочили утята поменьше, веселые и шустрые, как первоклашки.

— Только отщипывай поменьше, — предупредила Сашка. — Еще подавятся…

Но утята пировали недолго. Мир быстро увлек их целой чередой вещей куда более интересных, чем хлеб насущный, и Артуру вспомнилось, как мама цепко держала его за футболку, чтоб он не удрал во двор, не позавтракав. Утка тоже недовольно покрякивала, но попробуй удержи семерых малышей одновременно!

Им на смену стремительным косяком примчались рыбки, среди которых была и парочка крупных. Они сновали от одной хлебной крошки к другой, отщипывали неразличимые кусочки и за минуту основательно очистили небольшую заводь. В это время и появилось третье утиное семейство: совсем крохи, видно, недавно вылупились… Они походили на малюсенькие пушистые мячики с полосками.

— Ути мои крохотулечки, — запела Сашка, исходя нежностью. — Ну ты посмотри на них! Это же милота невероятная…

Неугомонных «первоклашек» малыши явно побаивались и держались поодаль. С озабоченным видом накрошив кусок батона в ладонь, Саша размахнулась и забросила крошки подальше — туда, где трогательно жались друг к другу полосатики. Но это резкое движение только напугало их: быстро-быстро работая лапками, они бросились к надежным камышам, где можно было спрятаться от всех страхов. Раздосадованная утка поспешила за ними…

Саша расстроилась:

— Ну вот… Теперь не выползут больше, пока мы не уйдем.

Но тут «в столовку» нагрянули те самые утиные подростки, которые встретились на реке первыми. Их «Яжемать», как атаманша, неслась впереди и с ходу накинулась на другую утку, принялась щипать ее, выкрикивая явную нецензурщину. На миг они даже сцепились клювами, заставив Сашку охнуть от испуга. Артур надеялся, что мать «первоклашек» даст отпор, но та предпочла сохранить перышки в целости-сохранности… Тем более не так уж ее детям и нужны были эти жалкие крошки хлеба.

— Пошли отсюда, — Сашка сердито швырнула в воду последние куски. — Не хочу ее подкармливать… Гадина такая! Разогнала всех.

— Когда у тебя будут дети, придется учиться давать отпор таким теткам, — сказал Артур, направляясь к мостику, лязгающему под ногами прохожих.

Она посмотрела на него с удивлением:

— Думаешь, у меня будут дети?

— А как же! Чем ты хуже других женщин?

Ее брови болезненно напряглись:

— Не хуже. Не в этом дело. Понимаешь, я не успела дожить свое детство. Закрыть гештальт… Боюсь, внутри себя я так и останусь ребенком.

— Ничего страшного, — заверил Артур. — Значит, ты лучше будешь понимать своего ребенка. Чувствовать мир так же, как он.

Остановившись на середине моста, Сашка вцепилась в ржавые перила. Лицо ее просияло так, точно Логов посулил ей вечную и счастливую жизнь. Ему показалось, что даже