Кевин Гарнетт. Азбука самого безбашенного игрока в истории НБА - Дэвид Ритц
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
За Сисеро давно и прочно закрепилась репутация рассадника расизма, но это не помешало Волку отвезти туда свою команду. Он хотел узнать, можем ли мы есть везде, где захотим. И хотя он знал, что в Сисеро случалось всякое дерьмо, он напоминал нам о том, что хорошие люди есть везде.
В то же время могу сказать, что именно в Сисеро меня впервые остановили копы. Мы спросили у копа, чем провинились.
«Вы не в тот район заехали, – это все, что он сказал. – А теперь проваливайте на хер».
На хер такое дерьмо. Я подумал про себя, но не сказал вслух. В конце концов, я все еще был на условке и не мог позволить им закрыть меня. Но я увидел, что полиция Сисеро – просто еще одна городская банда.
Homework / Домашка
Моим любимым учителем в Фаррагуте был мистер Кларк. Он был темнокожим мужчиной с седыми, цвета кокаина, волосами а-ля Кенни Роджерс и здоровенными седыми же усами – в его лице сочетались черты дядюшки Бена с упаковок риса Uncle Ben’s и Фредерика Дугласа. Он носил джинсы, поло и кейс. У него были небольшой живот и правильная осанка. Она разговаривал на литературном английском. Но делал это с душой.
«Класс, – говорил он в своей обаятельной стильной манере, – я желаю вам доброго утра. Доброе утро, дамы. Доброе утро, господа. Сегодня я бы хотел озадачить вас несколькими интригующими теориями».
Мистер Кларк, также умевший хорошо петь, преподавал математику, научную теорию и музыку. А так как я любил математику и науку, я слушал его на уроках. Другие учителя были жутко скучными. Мистер Кларк же был склонен к театральности. Широкие жесты. Сильный громогласный голос. Он требовал внимания. А еще делал отсылки, которые мне очень нравились. Рассказывал о сэре Исааке Ньютоне, открывшем гравитацию. Рассказывал об Александре Грэме Белле, изобретателе телефона. Рассказывал об Альберте Эйнштейне, открывшем относительность.
Мистер Кларк был интеллектуалом, а еще он был из братьев. Он рассказывал о движении за гражданские права. И читал не из учебников, а делился реальным жизненным опытом. Он маршировал с демонстрантами. Ездил на Юг и сносил там тумаки.
«Я рос без привилегий, – сказал он. – Наоборот, меня топили в грязи».
Мне нравилось, как он использовал слово «топили».
«Я поднялся из грязи, – добавлял он, – потому что был настроен развивать свой ум и укреплять дух. Этого же я желаю всем своим студентам. Пусть ваш ум и дух никогда не перестают расти и развиваться».
Эти слова тронули меня.
Фаррагут определенно был паршивой школой – в туалете можно было увидеть, как какая-нибудь девка отсасывает парню, но к учебе там я относился серьезно. Я слушал. Я участвовал. Я поднимал руку. Благодаря тем речам, которые мне приходилось толкать в Зале Царства, я уверенно выступал как оратор. Когда я первым решал задачу по алгебре, я издавал крик. На уроках науки мне нравилось узнавать о стенках клеток, клеточных мембранах и фотосинтезе. Когда мистер Кларк заговорил о теории эволюции Дарвина, я стал задавать ему вопросы и спрашивал, пока не понял всю концепцию.
«Любопытство, – говорил мистер Кларк, – стимулирует нас».
Ментальная стимуляция помогала не только моему разуму, она помогала мне и с девушками. Я же не просто баскетболист. Я тот, кто может им помочь с домашкой.
Hot Dog / Хот-Дог
В Фаррагуте были серьезные проблемы с бандами. Расовые бунты были обычным явлением. А теперь туда приезжаю из Каролины я – со своей условкой за якобы подстрекательство к расовому бунту, – так что мне надо быть осторожным. Но осторожность не способна изменить окружающую культуру. Банды так и будут враждовать каждый день. И эта вражда вот-вот должна была захлестнуть всех, в том числе и меня.
Я сижу на обеде с Ронни Филдсом и другими партнерами по команде, как вдруг из ниоткуда мне в лицо прилетает хот-дог. Я в ярости. Оглядываю кафетерий и вижу, как один из членов Лэтин Кингс, банды, доминировавшей в школе, встает с места и говорит: «Ну чё как, кореш?»
Я пру на него. Это первый раз, когда мои братишки увидели меня дерущимся. Как я уже говорил, чикагские братаны кулаками не машут. Они палят из стволов. Но моя деревенская натура возвращает меня к тому, что я знаю лучше всего, и я устраиваю лютую взбучку любителю хот-догов. Следом я уже сижу под дверью кабинета директора, ожидая, когда меня вызовут. Вместе с Хот-Догом рядом со мной сидит бандюк, которого я буду называть 7 Стволов.
7 Стволов указывает на Хот-Дога и говорит мне: «Ты знаешь, а ведь он один из моих ребят».
Узнаю, что 7 Стволов – испаноговорящий бандюган, который заправляет всей школой. В Фаррагуте 85 % учеников – латино.
7 Стволов задирает футболку. Два ствола. Я смотрю на его ноги. Еще один ствол привязан к его лодыжке. Другой заткнут за пояс со спины.
«Я вижу, что ты знатный баскетболист, – говорит 7 Стволов, – но я тоже поигрываю. Хочу, чтобы ты продвинул меня в команду. Я играю разыгрывающего. И метаю “трехи”».
«Ну, круто», – говорю я.
Мы дэпнули.
«Поговори со своим тренером. Сделай так, чтобы меня взяли».
«Даю слово», – отвечаю я.
«И еще кое-что, – говорит 7 Стволов. – Я вижу, как ты каждое утро ходишь по Кристиана-стрит. И разные типы тебя достают».
Он прав. Каждый день, пока я иду по улице, меня дразнят четыре бандюка. Они говорят по-испански, поэтому я ничего не разбираю. Но смысл улавливаю. Я перехожу дорогу, чтобы уйти от них. Видеть, как они зубоскалят, значит утратить душевное равновесие.
Сидя рядом с 7, я делаю вид, что мне это побоку.
«Да это фигня», – говорю ему я.
«Пока. Но все может кончиться плохо, если ты не знаешь шейк»[9].
Он учит меня секретному рукопожатию. Этот шейк – секретный ресурс, который при определенных обстоятельствах может спасти мне жизнь. Взамен я кое-что меняю в нашей команде, прося Волка взять 7 Стволов в команду. Это верный ход. 7 Стволов приходит на все тренировки. Выкладывается без остатка. Он любит игру, и ему удается удержать за собой позицию. Что более важно, его присутствие в команде помогает объединить Фаррагут. Когда стартует регулярный сезон, журналисты пишут, что школу удалось объединить мне. Но здесь нужно отдать должное 7. Он был духовитым братишкой, готовым смело нырнуть в баскетбольную культуру, где тон задавали чуваки вроде Ронни Филдса и меня.
Вышло все просто
