Авиатор: назад в СССР 11 (СИ) - Дорин Михаил

— Совсем уже обалдели! За четыре года вторая подобная авария, а на заводах и не чешутся исправлять недостаток, — возмутился Артакович. — Наверняка, доказательств требовали, чтобы всю серию истребителей исправить.

— Теперь у них есть ещё одно доказательство в лице залитого керосином самолёта, — ответил я, выпивая стакан воды.

Пока заканчивалось обсуждение нашей посадки, большая часть коллег покинули лётную комнату, оставив здесь только инструкторов и слушателей.

Только сейчас вспомнил, что нужно позвонить Вере, а то опять будет названивать.

Я набрал её рабочий номер телефона и стал слушать гудки. Один, второй, но к телефону никто не подходит. От чего-то я стал немного потеть. Возможно, это из-за прогулки на свежем воздухе, и нахождения после в тёплом помещении.

Иван Швабрин вопросительно посмотрел на меня, понимая, куда я звоню.

— Не берёт? — спросил он, наливая себе чай.

— Пока нет.

Ещё пара гудков и меня это начало настораживать. Может, пошла к Пчёлкину? Я положил трубку и решил выждать время.

Переодевшись и освежившись в душе, вернулся в лётную комнату. Страсти на тему нашей с Морозовым посадки улеглись. Комнату снова наполнил приятный аромат растворимого кофе, а также звуки прихлёбывания чая.

За бильярдным столом шла очередная партия между Лоскутовым и Купером, во время которой вовсю строились планы на выходные дни.

— Едем ко мне в Радово. С меня мангал, шампуры и зона отдыха, — предложил Лоскутов. — У меня жена будет рада.

Гена уже и список начал писать из того, что необходимо купить. Однако были и другие массовики-затейники.

— Ай, Генчик, так нельзя. Я тоже хочу организовать отдых. Едем все на Быковку. Там место есть просто самое-самое. Я вам как подмосковный грузин это заявляю, — перехватил Зураб пальму первенства в предложениях об отдыхе.

Купер список не стал писать, поскольку он у него уже был заготовлен. Пугало в нём две цифры.

Первая — это по два литра алкоголя на человека. Какого именно, Зураб не уточнял. Вторая — по два килограмма мяса, и тоже на человека.

— Неа, погоди. Мы не с Поволжья, Купер, чтобы столько есть, — остановил Иван зачитывание списка на моменте, где Зураб предложил ящик огурцов достать.

Швабрин, завидев, что я продолжаю мучить телефон, подошёл ко мне.

— Сейчас Вань, — сказал я и стал слушать очередную порцию гудков.

— Тебе к Гурцевичу надо зайти. Он просил срочно, — шепнул Иван.

— Мне жене надо позвонить. Я обещал.

В этот момент трубку на другом конце подняли.

— Лётная станция! — прозвучал недовольный женский голос.

— Добрый вечер! Веру Родину можно услышать? — спросил я.

— А кто это? — переспросили у меня.

Судя по голосу это была Сара.

— Муж. Веру позовите, пожалуйста, — настойчиво повторил я.

— Это вы Серёжа? Так хорошо, что вы позвонили. Верочка наша… кхм, точнее ваша, ушла. Прям убежала. Начальство её отпустило, — сказала Сара с хитрецой в голосе. — Вы не расстраивайтесь. Она домой, наверное, пошла.

Меня эта информация слегка удивила. Согласен, что я сам ей сказал не волноваться, но чтобы уйти с работы раньше времени нужна веская причина.

— Ей не здоровилось?

— Серёженька, я же не доктор, но она очень быстро убежала. Мы, женщины, так торопимся не просто так, — перешла на шёпот Сара.

— Спасибо. Всего хорошего, — ответил я и повесил трубку.

Спокойно выдохнув, постарался отбросить от себя плохие мысли. Но в них постоянно врывался белобрысый человек с голубыми глазами и прожигающим взглядом. Егор Алексеевич уже и ментально меня достаёт, хотя не находится рядом.

— Сергей, иди к Гурцевичу. Он уже минут десять тебя ждёт, — сказал Иван, отхлебнув чаю.

— Дай воды глотну, а то не по себе чего-то.

Действительно, один телефонный звонок и сразу, как поменялось у меня настроение. Только что был рад, что остался жив и спас машину. Потом строили планы на выходные и уже ощущал запах жареных шашлыков. Слюни пускал практически. И тут эта Сара! Может врёт, жучка крашенная?

С этими мыслями я пошёл в кабинет Гурцевича. В истинной причине вызова сомнений не было — доложить все обстоятельства аварии. Только один нюанс, почему меня одного вызывают. Летели ведь вдвоём.

Я постучался и, получив разрешение, вошёл внутрь. И тут в душе стало гораздо теплее.

— Наконец-то, — воскликнула Вера, вскочившая с дивана и рванувшая ко мне.

Я не успел ничего понять. Гурцевич сидел за столом и пристально смотрел на меня. В его взгляде можно было прочитать одно-единственное слово — «бардак».

— Вот видите, Вера Вячеславовна, всё в порядке. А мне уже из Владимирска звонят, из бюро Яковлева Пчёлкин звонил. Все за вас переживают, Сергей Сергеевич. Зачем так жену заставлять волноваться? — произнёс Вячеслав Сергеевич, готовый разорвать меня на части.

Я попытался Веру успокоить, но она вцепилась в меня и не отпускала. На столике перед диваном стоял налитый чай, к которому она почти не притронулась.

Такая же ситуация была и с напитком Гурцевича, стоявшем рядом с ним. В очередной раз он не смог выпить горячий чай и довольствовался холодной жижей.

— Я волновалась. Побежала сюда в лётную комнату, а тебя нет. Ваня успокаивал, а из какого-то динамика я твой голос услышала. Тут вошёл Вячеслав Сергеевич, увидел меня и отвёл сюда.

Понятно, почему так сделал Гурцевич. В лётной комнате стоит динамик прослушивания рабочего канала. Ребята слушали и следили за сообщениями. А тут появилась Вера в самый критический момент.

— Вер, ну нам надо бы уйти. Мы мешаем работе, — тихо сказал я, ловя уничтожающий взгляд Вячеслава Сергеевича.

— Да уже не торопитесь, ребята, — махнул рукой Гурцевич, и поднёс ко рту холодный чай.

— Правда? Мы можем ещё посидеть? — переспросила Вера, и начальник школы чуть чашку не уронил на стол.

Конечно! Я за сегодняшний день был в кабинете начальника школы больше чем, за все остальные дни вместе взятые. Он очень рад меня видеть!

— Верочка, мне кажется, я сегодня пораньше уйду с работы, — улыбнулся я и посмотрел на Гурцевича.

— Да. Я сегодня вашего мужа раньше домой… отпускаю. Много сегодня работал, — сказал Вячеслав Сергеевич, пытаясь быть добрым.

— Ой, спасибо. Я просто перенервничала так.

— Пустяки, Верочка. Он… заслужил, — кивнул начальник школы, проговорив последнее слово сквозь зубы.

Я понял, что нужно исчезать. Причём делать это как можно тише и быстрее. Тем более, в кабинете снова зазвонил телефон.

— У него так часто телефоны здесь звонят. Как в справочной практически, — шепнула мне Вера, когда мы выходили в коридор.

— Занятой человек… — начал говорить я, но тут же прервался, услышав громкий голос из кабинета.

— Родины, а ну назад! — воскликнул Гурцевич.

Очень странно, что позвали именно двоих. Как будто позвонивший знал, что мы с женой в кабинете у начальника школы.

Вернувшись к Гурцевичу, мы обнаружили его всё ещё общающимся по телефону. Он что-то быстро записывал в рабочую тетрадь и внимательно слушал собеседника.

— Именно вдвоём? Что это всё значит? Ого! Даже так! — удивился Вячеслав Сергеевич и посмотрел на нас округлившимися глазами. — Я вас понял. Всего доброго.

Гурцевич положил трубку и расслабил галстук.

— Честно? Сергей, ты уже мне как родственник. Я про тебя всё знаю. И про вас Верочка тоже, — улыбнулся начальник школы.

— Ну… вы хороший человек, — проговорила Вера, мило улыбнувшись.

Вот как ей не восхищаться, когда она так улыбается. Даже Гурцевич подобрел и моментально успокоился.

— Ладно. Дело серьёзное. В понедельник вас обоих вызывают в Москву.

Глава 17

В кабинете начальника школы испытателей воцарилось молчание, нарушаемое жужжанием холодильника и медленным постукиванием Вячеслава Сергеевича шариковой ручкой по столу. Он почесал нос и продолжил смотреть на нас.

— Чего застыли, Родины? — спросил Гурцевич, отклонившись на спинку стула.