Аю-Даг. Роман. Второе издание - Наталья Струтинская

– Как же не те? Разве могут быть «не теми» те, кто нас любит?

– Как же быть? И отпустить нельзя, и удержать…

– О ком ты говоришь, Маша?

– Да так, – вздохнула я, – просто говорю.

– Не горюй по тому, чего изменить не можешь.

– Как же понять, что можно изменить, а чего нельзя?

Бабушка наклонилась ко мне.

– А ты сделай несколько шагов и посмотри, меняется ли что-нибудь. А если нет, то и не делай больше. Значит, не от тебя зависит.

– Как бы не споткнуться… и не упасть.

– Ничего. Даже если упадешь, ничего.

Бабушка поглаживала мою голову, перебирая густые, вьющиеся пряди волос.

– Девочка моя, – шептала она, – у тебя впереди такая жизнь длинная. Интересная жизнь. Неужто убиваться надо по всяким пустякам? Так и сердца не хватит.

– А может быть, и вовсе неинтересная, – вздохнула я.

– Разве же может быть жизнь неинтересной?

– Может. Когда пустая она… и ничего нет.

– Разве может ничего не быть?

– Когда любви нет, – тихо уточнила я.

– Как же ее нет? – удивилась бабушка. – Тебя ведь любят, Машенька. У тебя есть семья…

– Нет, я не то сказать хотела… А как понять ее, любовь эту? Как узнать ее?

– А как узнать?.. Сердце тебе скажет.

– Молчит оно…

– Молчит, потому что не нашло оно еще своего.

– А если нашло, только не может выбрать?

– Это разум твой не может выбрать, а у сердца выбор один.

– Как же быть?

Бабушка глубоко вздохнула.

– Кабы люди знали, как быть…

– Бабушка, – прошептала я и, приподняв голову, посмотрела на нее, – ты счастлива?

Бабушка поцеловала меня в лоб.

– Да, потому что у меня есть вы.

– Так просто?

– Маленькая ты еще, не понимаешь. Это самое большое счастье – любить.

– А как же, чтобы тебя любили?

– Это тоже, – сказала бабушка, – но это уже другое счастье.

– Как все сложно, – вздохнула я.

– Нет, глупенькая. Все просто, и всегда намного проще, чем кажется. Ведь любовь – она огню подобна. Когда делишься ею, теплее становится вокруг.

Луна медленно ползла по небу. Лунная дорожка исчезла, затерявшись в светлых занавесках. В комнате потемнело. Бонус, разбуженный движением, подошел к кровати и, задрав свой пушистый хвостик, стал мяукать.

– Вот и Боня к нам пришел, – сказала бабушка и, подняв котенка, положила его между нами.

Бонус, покачиваясь, взобрался ко мне на колени и стал разминать их своими лапками, а потом, свернувшись калачиком, задремал, изредка приоткрывая глазки, блестевшие в свете луны.

Заплаканные глаза мои тоже начали слипаться. Мягкая дрема окутывала сознание.

Я не могла с точностью определить причину тоски, сжимавшей сердце. Была ли причина в Василии, чьи действия не оправдывали мои ожидания, или же в Вадиме, чувства к которому я не могла разобрать.

Можно ли вообще что-либо утверждать с уверенностью? Не искажаются ли события призмой нашего восприятия? Не мешает ли чувственное воспринимать материальное? Правильно ли мы понимаем действия людей, направленные на нас? Не видим ли мы то, что подсознательно желаем увидеть?

Ответы на эти вопросы я тогда не знала, а копаться в причинах и следствиях я не испытывала никакого желания. С одной стороны я видела, что меня не держат, не завоевывают, не лелеют моего самолюбия. С другой же проявлялся живейший интерес к моей жизни и полное доверие своей.

Человек, как всякое живое существо, инстинктивно тянется туда, где его встречают с теплом и вниманием, а не настороженной учтивостью.

И душа моя, подобно мотыльку, направилась туда, где ярче всего светило.

– Спи, Машенька, – говорила бабушка. – Все будет хорошо.

Глава 20

На городском причале покачивался на волнах белоснежный теплоход «Жемчужина». В воде, гладкой, словно зеркало, отражались огни ярко освещенной пристани. Темная, тихонько шурша, вода облизывала берег.

Было пятнадцатое июля – день рождения Вадима, и по этому случаю был арендован теплоход, а точнее сказать, был пришвартован теплоход, пригнанный сюда близким другом Вадима, который так же был приглашен.

Приглашены, собственно, были все. Как я говорила ранее, Вадима знал весь город, и, несмотря на то что одна половина его осуждала, а другая – воздыхала, все были счастливы весело провести время в его компании.

Когда я появилась на причале в своем ярко-изумрудном летнем платье с обнаженной спиной, из шумной толпы молодежи, что образовалась у мостика, ко мне вышел Вадим. Темно-синяя рубашка его оттеняла красивое загорелое лицо.

– С днем рождения, – сказала я и поцеловала его в щеку, вручив ему маленький презент – кожаный ремень, на пряжке которого была выгравирована змея с изумрудным глазом – подарок какого-то папиного коллеги, врученный ему при открытии выставки недвижимости, и осмотрительно привезенный нами сюда. Приглашение на празднование дня рождения Вадима было неожиданностью для меня.

– Не стоило, – прошептал Вадим, восхищенно улыбаясь.

– У меня было не так много времени обдумать подарок, – в ответ улыбнулась я.

– Лучший мой подарок сегодня – это ты, – сказал он и, свернув ремень обратно в коробку, он добавил, окинув взглядом мое платье: – Он теперь будет напоминать мне о тебе.

Это было первое наше совместное появление на публике, поэтому многие, особенно девушки, оборачивались и с интересом рассматривали меня. Вадим, ни секунды не колеблясь, взял меня за руку и повел сквозь толпу к теплоходу.

На открытой просторной палубе были подвешены шарообразные фонари, которые создавали приглушенный свет, тихо играла музыка. В ресторане уже были накрыты столы с закусками. Вадима кто-то окликнул, и, оставив меня в ресторане, он ушел.

Несколько официантов еще разносили на широких подносах шампанское. Для меня было в некоторой степени неожиданностью такое грандиозное празднество. Семья Вадима не отличалась богатством, но его коммуникабельность и умение привлекать людей окружали его людьми совершенно разными. Так, у него было много приятелей в разных сферах услуг, и многие местные развлечения были доступны ему совершенно бесплатно.

Столы пестрили различными рулетиками из баклажанов с орехами, икры и рыбы, хачапури, треугольничками, запеченными тарталетками, корзинками с разнообразными начинками и канапе. В широких плетеных корзинках лежали фрукты. Вадим с минимальными затратами создал вокруг себя атмосферу уютного достатка. Стол был подобен тем столам, которые я привыкла видеть в Санкт-Петербурге, за исключением отсутствия золотых пирамид из пенящегося шампанского, шоколадных фонтанов и явного присутствия винных бокалов под российским полусладким.

Перед выходом я долго думала, что мне надеть. Вадим сказал, что праздник намечается с размахом, но что он подразумевал под словом «размах», я не знала. Честно признаться, я не знала, к чему готовиться – к местной молодежной тусовке с пивом, сигаретами и шашлычком, или же будет что-то более утонченное. И я выбрала оптимальный вариант – короткое, легкое изумрудное платье с глубоким вырезом на спине и телесного цвета балетки. Каштановые пышные волосы я распустила, и они волной лежали на моих худеньких плечах.

Я вышла на палубу, с которой доносилась музыка. Палуба постепенно наполнялась людьми, среди которых я сразу разглядела Никиту, который разговаривал с какими-то незнакомыми мне двумя девушками, и Лену, так же, как и я, оглядывающуюся по сторонам в поиске знакомых лиц. На ней было симпатичное короткое малиновое платье свободного кроя, подпоясанное тонким коричневым ремешком. Ее длинные прямые волосы блестели в свете огней. Я направилась к Лене, когда перед моим взором неожиданно возникла Виктория.

На ней было облегающее голубое трикотажное платье, которое как нельзя лучше гармонировало с ее светлыми волосами. Маленькая, худая, она словно кукла смотрелась на общем фоне молодежи.

– Так вы вместе? – воскликнула она, целуя меня в щеку как старую подругу. – А ты, тихоня, молчала!

– Говорить, собственно, не о чем, – озадаченно протянула я. – Мы просто хорошо общаемся…

С Викторией за это время мы несколько раз пересекались в городе. При виде меня ее тонкое лицо озарялось самой милой из ее улыбок, сразу располагающей к себе.

Первое впечатление о ней оказалось не ошибочным, – это была холодная, неприступная девушка. Но она чудесным образом перевоплощалась, становясь открытой и дружелюбной для тех, кому симпатизировала. Но рамки своей открытости она определяла сама. Она могла с легкостью расспрашивать о тебе, но о себе рассказывала с неохотой, отвечая односложно и взвешивая каждое слово. Ее отношения с Вадимом оставались для меня загадкой. Можно ли сохранить дружбу с человеком, которого в прошлом любил?

– Ну, ладно, – подмигнула мне Виктория. – Только приглядывай внимательней за своим платьем, иначе его случайно могут облить шампанским.