Давай никому не скажем - Агата Лель

Часть 14. Ян

— Я в последний раз спрашиваю, поганец, что ты там натворил? Ну что ты тащишься, баран недоделанный! — промокнув лоснящуюся лысину, отец нервно посигналил плетущейся впереди «шестерке», после чего снова стрельнул на меня грозным взглядом. — Так ты собираешься отвечать или нет?

Двойной подбородок трясся, словно подтверждая каждое слово, и я еле сдерживался, чтобы не заржать.

Вообще, конечно, в самой ситуации смешного было мало. Когда я вчера пошел на ковер к Кураге, то думал, что она отчитает, погрозит пальчиком и отпустит, но дело приняло неожиданный поворот: прямо с порога она заявила, что не станет терпеть мое вопиющее неуважение к педагогам и что завтра утром ждет в технаре отца. Даже слушать ничего не стала. Не знаю, что за ужасы ей наговорила англичанка, но выглядела директриса дико разъяренной.

— Да ничего не произошло, — отмахнулся я и отвернулся к запотевшему стеклу.

— Да, конечно, ничего! А зачем тогда меня снова вызвала эта ваша старая калоша? Соскучилась?

— Ага, по твоим благотворительным взносам. Один ты, что ли, их любишь.

Отец замахнулся и отвесил довольно ощутимый подзатыльник.

— Рот закрой! Копейки не заработал, чтобы чужие деньги считать! Не твое дело, как они в мой в карман попадают.

Он что-то еще причитал, но я слушал его вполуха, рассматривая мелькающие за окном автомобили, магазины и серые многоэтажки. Все его привычки уже выбиты на подкорке: пока свой лимит не проорет, бесполезно даже пытаться вставить хоть слово.

Впереди показалось обшарпанное здание технаря. У порога столпились прибывшие пораньше разгильдяи, среди которых я сразу узнал лохматую гриву Горшка.

Взвизгнув шинами, отец резко затормозил у ворот, вызвав среди собравшихся небывалый ажиотаж. Все сразу притихли и, перешептываясь, уставились на батину тачку.

— Только попробуй меня хоть как-то сегодня опозорить, уверяю, никакие уговоры матери больше не помогут, — шикнул он и, открыв дверь, не без труда выбрался из машины. Проведя ладонью по лысине и одернув смявшийся на спине пиджак, переваливаясь, засеменил к главному входу.

— Че, впрягли батю? — тихо прыснул Стас, протягивая руку.

— Ага, иду на Голгофу. Не поминайте лихом, пацаны.

— Ян! — рявкнул отец, и я поторопился следом. Нервировать его сейчас не самая лучшая мысль.

Нацепив дежурную улыбку, специально отрепетированную для таких вот случаев, он громко постучал в дверь с надписью: «Директор. Поликарпова Эмма Валентиновна».

— Да-да, входите, — донеслось из кабинета, и отец смело шагнул внутрь.

Курага стояла у окна и поливала многочисленные плошки с фиалками.

— Здра-авствуйте, Эмма Валентиновна, — протянул отец, слишком переигрывая с показной радостью. — Как я рад нашей встрече, жаль, что видимся мы всегда лишь по не слишком приятным поводам.

— Роман Алексеевич, доброе утро, — отставив трехлитровую банку, директриса задернула занавеску и, подойдя к своему столу, протянула отцу руку. Тот взял ее своими пухлыми ладошками, немного потряс, а затем легко коснулся губами тыльной стороны.

А батя ловелас, оказывается. Скрывая улыбку, скрестил руки на груди, облокотившись о стеллаж с книгами. Пусть полюбезничают. Дураку понятно, что я всего лишь посредник. Ей нужна спонсорская помощь, отцу нужны хорошие отметки в моем дипломе. Сейчас договорятся, перетрут детали и разойдутся.

— Присаживайтесь, — Эмма Валентиновна кивнула на свободный стул, важно опускаясь в свое шикарное кресло.

Отец подобрал живот и осторожно присел на не внушающую большого доверия поскрипывающую табуретку. Сцепив пухлые пальцы, уставился на директрису, не стирая с лица дурацкую улыбку.

Забавно наблюдать за эмоциями хорошо знакомых тебе людей, как они меняются в зависимости от ситуации и «нужности». Еще недавно, в машине, батя орал как потерпевший, брызгая слюной и матерясь, а сейчас давил лыбу, потому что того требовала ситуация. Кругом одно лицемерие.

— Вы знаете, Роман Алексеевич, вчера произошел неприятный инцидент между вашим сыном и одним из наших педагогов. Я бы не стала дергать вас по пустякам, знаю, насколько вы занятой человек, но дело не требует отлагательств. Я просто не имею права спустить это на тормозах.

— Конечно-конечно, Эмма Валентиновна, я внимательно вас слушаю, — быстро закивал отец и, обернувшись на меня, одарил уничижительным взглядом.

— Вчера утром Ян оскорбил нашу новую преподавательницу английского языка. И выразился матом, как вы понимаете, я не могла оставить без должного внимания этот вопиющий случай. Яна Альбертовна застала вашего сына с одной из студенток под лестницей. С девочкой из очень интеллигентной семьи! Ее мама — уважаемый всеми в городе судья!

Отец побледнел и, протянув руку к горлу, чуть ослабил узел галстука.

— В к-каком... в каком смысле — застала? — заикаясь, ужаснулся он, стопудово снова представив кричащие заголовки: «Сын главы администрации совратил студентку в стенах родного колледжа». — Н-наш Ян и эта девочка, они что... они...

— О, боже, конечно, нет! — всплеснула руками директриса, слегка порозовев. — Они громко ругались, после чего Полина Минаева — так зовут девочку — ударила вашего сына по щеке. Уж не знаю, что у них там произошло, они предпочли об этом умолчать. Именно эту нелицеприятную сцену и застала Яна Альбертовна.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍