Обратный отсчет: Распад - Токацин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Гедими-ин! — донеслось с запада. Вепуат стоял в полусотне метров от него. Он выпрямился, прижал контейнер с пробирками к груди и теперь призывно махал свободной рукой. Гедимин, махнув в ответ, направился к нему. «А, ещё ж то дохлое насекомое,» — с досадой вспомнил он. «Сейчас посмотрим, как достать его, не повредив.»
…Замороженные останки, обмотанные защитным полем, болтались на рюкзаке Гедимина, поверх контейнеров с пробами. Всё, что могло торчать из глыбы льда, обломилось ещё до того, как сарматы на неё наткнулись, — оставалось только уберечь находку от таяния.
— Не навались на неё, слышишь? — в очередной раз напомнил Вепуат, обеспокоенно заглядывая сармату за спину. — Встанешь лицом к стене, а сзади я прикрою.
Гедимин сердито сощурился, но промолчал. Они уже выходили на край разведанной пустоши, в двух шагах начинались расчищенные участки, а через пару минут должен был прилететь глайдер, — не так уж много времени на глазение по сторонам и болтовню о дохлых насекомых. «Тут этих гимов были миллионы. Кому надо, давно себе образцов набрал,» — подумал он, отвернувшись от Вепуата, и тут же забыл и о нём, и о находке. Он стоял на границе будущего гетто «Лоривег» — или, может быть, «Сатханга». Гедимин так и не запомнил, где разделительная черта, а сарматы двух поселений работали пока вместе.
Работы в Хоппер Хиллз начались три дня назад; сейчас каменная пустошь покрылась сетью глубоких канав и колодцев. Четыре гидромолота наметили очертания огромной подземной цистерны-отстойника; сейчас над выдолбленной шахтой в сумерках горели фонари, а по краям возились рабочие, выравнивая стенки и досверливая шпуры под сольвентные сетки. Вдоль продолбленных канав ползали погрузчики, вычёрпывая битый камень. За каждым из них шли двое сарматов с лопатами, подбирая и закидывая на прицеп остатки. Поодаль между двумя прицепами стоял камнедробильный агрегат, с грохотом перемалывая крупные обломки; в огромный полупустой контейнер сыпался щебень. Уже смеркалось, небо стало тёмно-синим, над пустошью загорелись фонари, но работы не прекращались — и, насколько Гедимин знал, они не прекратятся и ночью.
За спиной загудел незаметно подъехавший глайдер; обернувшись, сармат увидел, что вокруг уже никого нет, а из фургона выглядывает встревоженный Вепуат.
— Чуть не остался за стеной! — выдохнул он, недовольно щурясь на Гедимина. Тот влез в фургон, но внутри было тесно, и встать так, чтобы не повредить ни мёрзлое насекомое, ни окружающих сарматов, никак не получалось. Он упёрся ладонью в потолок и выпустил для фиксации когти, стараясь не раскачиваться вместе с летящим глайдером. Снаружи осталась ярко освещённая красноватая пустошь, постепенно ломающийся гидромолот и неизученная подстанция. «Обычный преобразователь, скорее всего,» — подумал Гедимин, вспомнив о ней. «Как в бараках. Странно, что всего один. Заменяет пару дизелей?»
— Ты какой-то странный, — заметил Вепуат, с опаской глядя на Гедимина. — Всегда был странным, но в последние дни — особенно. Давай внимательнее, а? На пустоши пропадёшь — даже дроны не отыщут.
07 января 18 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
— Знаешь новость? — спросил Вепуат, повернувшись к вошедшему Гедимину. — «Сарма» будет строить ещё двадцать энергостанций. Совбез дал разрешение. Наши новые две — это из тех двадцати. Будут стягивать к нашим станциям всю промышленность… всё энергоёмкое и грязное.
Гедимин мигнул.
— Откуда знаешь?
В туннеле, откуда он только что выбрался, было тихо и пустынно, и никто не мешал разрядить все шесть аккумуляторов, забрызгав всё помещение остывающей плазмой. Гедимин положил разряженный сфалт на стол, горячим соплом на подставку, и вскрыл корпус, чтобы вынуть аккумуляторы. От лабораторного оборудования на секунду отвернулся Ренгер, одобрительно хмыкнул и вернулся к препарированию оттаявшего «кузнечика».
— В сети пишут, — отозвался Вепуат. — Ты что, новости не читаешь?
Гедимин досадливо сощурился. В сети он с вечера просидел почти час, выискивая информацию об энергонакопителе — и так и не нашёл ничего, кроме упоминаний договоров о его поставках. Договора заключали «макаки» с чем-то под общим названием «Сарма» — видимо, с объединённой администрацией сарматских гетто. «В каждом гетто по семь советников. Всего две сотни поселений… М-да. Понятно, почему „мартышки“ норовят купить „стекло“ у кого попало…» — думал Гедимин, натыкаясь на упоминания скандалов с поддельным накопителем. Где конкретно делают «стекло», и тем более — как, сармат так и не выяснил — и ему уже было не до новостей.
— Гетто урежут, но в каждом воткнут по станции, — негромко проговорил Ренгер, разглядывая обугленный хитин. — Сто ирренциевых АЭС… Куда они спустят столько энергии?
Вепуат пожал плечами.
— Может, не сто. Может, на полусотне остановятся. И нам сюда сбросят ещё десять тысяч переселенцев. Говорят, до войны тут жило под двести тысяч.
Ренгер хмыкнул.
— То они раскидывали нас по городам, чтобы помногу не селились. Теперь свозят обратно. Гоняют туда-сюда, чтобы некогда было строить флот?
Вепуат усмехнулся. Гедимин, повернувшись к ним спиной, укладывал аккумуляторы на зарядку и радовался, что скафандр скрывает его дрожь, а под респиратором не видно стиснутых зубов. «Шутки шутками… а ведь они начнут заново. И по третьему, и по четвёртому разу. Пока нас наконец не перестреляют. И что стоило пятнадцать лет назад всем перебраться на Кагет⁈ Хорошая же была планета…»
10 января 18 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
Когда Гедимин пришёл в штаб ликвидаторов, на часах было полседьмого. Дверь в комнату, где спали переселенцы, была открыта нараспашку и прижата фиксаторами. Чужаки одевались
