Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991 - Анатолий Черняев

Потом заходил ко мне Загладин. Ласково-отчужденно смотрел на меня. Я сообщил ему несколько неотложных дел по службе. Попросил от имени Б. Н. прочитать проект его доклада для секретарей ЦК соцстран. Помолчали. Чтоб как-то продолжить разговор, спросил о Программе… «Все хорошо, мы дружно поработали, сократили, учли замечания, в том числе твои. Теперь уже прилично получается. Не знаю, как на этот раз воспримет Пономарев».

И ни слова о том, о чем рассказал Брутенц.

Под конец сообщил несколько подробностей о пребывании Горбачева в Италии. В духе того, о чем рассказывал он сам на аэродроме. Интересна, пожалуй, добавка: когда делегация КПСС шла сквозь толпу к Центральному Комитету, где стоял гроб, тысячи итальянцев скандировали: «Горбачев, Горбачев, Горбачев! КПСС-ИКП, КПСС-ИКП!» Когда он случайно вышел с Пайеттой на балкон в здании ЦК, чтоб дать интервью киношнику, толпа внизу опять взревела: «Viva Горбачев!» И это продолжалось все те 10–15 минут, пока он стоял на балконе.

Арбатов, зашедший ко мне вечером (он все ждет вызова к Генсеку), добавил: Горбачев сейчас самый популярный наш деятель за границей. Газеты открыто пишут о нем, как о «крон-принце», как о самом интересном человеке с большим будущим.

И это очень хорошо, — сказал я и Загладину, и Арбатову. Опять появилась надежда для России.

Тружусь над пономаревским докладом к Совещанию секретарей ЦК соцстран.

Между прочим, он собирается на закрытой встрече (без румын) произнести доклад еще и о комдвижении. Тут беда — что готовить, когда у него своя точка зрения, например, на ИКП и финнов, у Горбачева и Соломенцева (который был на финском съезде) вроде другая, Черненко (говорит Загладин) «прислушивался» к Горбачеву, вернувшегося из Италии с похорон Берлингуэра с совершенно иными, чем у Пономарева, представлениями о том, как надо вести себя с этой «великой партией». (Кстати, он, вопреки Пономареву, настоял, чтоб ЦК КПСС поздравил итальянцев с выборами в европарламент).

И кроме того, у нас самих, у меня, Загладина, консультантов есть своя («гамбургская») точка зрения на МКД, — близкая к горбачевской=андроповской, и чуждая политическо-инструменталистской точке зрения Пономарева.

Но доклад-то для Пономарева, и он не будет пропущен через Политбюро! Вот и пиши тут!..

Встречался сегодня с Саймоном, генсеком Социалистической партии Австралии. Лидер просоветской секты. Полтора часа морочил мне голову «успехами» и «достижениями» своей марксистско-ленинской партии, а в заключение оставил письмо с просьбой дать денег.

Служба, вышла на последний круг — подготовка к Пражскому совещанию секретарей ЦК соцстран. Лепим доклад об МКД, т. е. фактически о нашем отношении в данный момент к ФКП, ИКП, КПИ, финской КП, КПВ — «Морнинг стар» и кое-что еще. Как «обойти» или хотя бы смазать склеротически-коментерновские, полицейско-идеологические подходы Пономарева?

Он недавно делал доклад перед московским активом. Писал ему его консультант Рыбаков. Б. Н. был очень недоволен текстом, менял его на ходу, в частности, был очень разгневан объективной оценкой ФКП, которая в результате «европарламентских» выборов оказалась в полном дерьме. Но для Пономарева она все равно «лучше», чем ИКП, которая одержала ошеломительную победу (правда, также и помощью «эффекта смерти Берлингуэра»).

Вчера встречал Сюреша (секретарь ЦК ВСРП) и Ко, приехал «представиться» Пономареву и Русакову в качестве секретаря ЦК… Б. Н.'у мы подготовили памяток на 32 страницах. Интересно, неужели он их разложит и будет зачитывать Сюрешу vis-a-vis — «мальчишке», который совсем недавно был референтом и таскал ему чемоданы и который, конечно, будет излагать свои позиции без всякой бумажки?!

Устал я. Загладин и Брутенц опять на «теоретической» даче, дорабатывают проект Программы. Б. Н. мои замечания, по-моему не прочитав даже толком, отдал Александрову. И, кажется, они там при обсуждении вызвали недовольство, либо вовсе были игнорированы. Во всяком случае, Карэн по телефону старается обходить эту тему (чтоб не обижать). Ему, кстати, 4-го июля — 60 лет. Вчера переделывал адрес, начинав его более или менее красивыми оценками, впрочем, правильными.

Вся отдельская текучка опять идет на меня. А главная моя работа — два доклада для Пономарева к Праге. Оттуда приезжали Франта Хлад и прочие. Мы им вручили проекты документов совещания, которые они разошлют (как бы свои) другим участникам. Впрочем, посидели, обсудили эти проекты и кое-что изменили: Хлад предложил толковые поправки.

Казус с моим преждевременным оповещением Трухановского (главный редактор журнала «Вопросы истории») о его награждении орденом «Октябрьской революции». На Секретариате сам слышал, как Горбачев это затвердил и в повестке дня был этот пункт. А в пришедших вчера протоколах Секретариата — не значится! Что бы это могло значить? А он, когда я ему сказал, разволновался, как ребенок, дар связной речи потерял. Вот будет удар-то (а для меня конфуз), если награждение не состоится (т. е., если Политбюро не утвердит).

День тяжелый. В который раз перекраивал доклад для Пономарева в Прагу. А шифровки все идут, а ТАСС и газеты все пишут, — и инициативы всякие появляются. И меняется (обновляется) не только фактура, но и нюансировка политико-пропагандистских формул и заходов (оборотов речи). А он все норовит демонстрировать свое личное участие в подготовке «своих» речей. Сегодня собрал всех консультантов и замов и полтора часа болтал чепуху. В том числе в пятый, по крайней мере раз, я услышал, как он лет пять тому назад возил Берлингуэра по Крыму и убеждал, что социализм у нас есть и что поэтому надо бороться против антисоветизма. «Оценки» положения в мире и в компартиях столь примитивны и пошлы, что противно. Полторы дюжины умных, образованных, осведомленных людей внимали этому трепу, как откровению, которое должно быть положено в основу его докладов в Праге. Я подумал: если бы действительно на таком уровне готовили ему тексты, что было бы! Впрочем, не прошло бы. Он разбирается в том, что хорошо и что плохо сделано. Даже сам любит употреблять оценки: «убого», «примитивно» и т. п.

Завтра опять все сначала. И вот сейчас читаю в «Монде» убийственную статью Андре Фонтена «ФКП между государством и революцией» и все отрываюсь, чтоб записать приходящие «интеллигентные» мысли для включения в пономаревский текст. Так и все мы: лучшее, на что мы можем «в данном контексте» — ему. Впрочем, другие успевают и для себя. А для него (и для меня, как промежуточной инстанции) — не все самое лучшее.

Сегодня вечером уезжаю в Юрмалу. Б. Н. неожиданно меня «выдворил», так как сам собирается в отпуск с 1 августа, чтоб я оставался на хозяйстве, пока никого не будет. 5 августа я должен быть на работе.