Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991 - Анатолий Черняев

А потом фильмы. Они потрясают: ракеты, которые за сотни и тысячи километров сами находят цель, авианосцы, подводные лодки, танки, способные на все, крылатые ракеты, которые как в мультфильмах идут по каньону и за 2500 км. могут поразить цель величиной в 10 метров диаметром. Фантастические достижения современного гениального ума и умения. И, конечно, немыслимые расходы. Я смотрел и думал: но ведь столько же, даже больше должны на подобное тратить и мы. И все для чего? Чтобы готовить самоубийство человечества. Какое-то безумие! Забываясь, хотелось вскочить и спросить маршала: «Ну а что, если взять и ликвидировать все это оружие, которое у нас тоже, наверно, не хуже и не глупее. И сказать на весь мир: с нас хватит, все, баста! Мы обрели нормальное зрение и здравый смысл! Что будет?… Сразу американцы пойдут нас захватывать?…»

Но это уже неэвклидова геометрия! Вот тогда-то, в твоем звании заместителя заведующего Международным отделом ЦК, и впрямь сочтут тебя спятившим.

Пономарева опять смазали. По итогам поездки академика Велихова в США он «продиктовал» ему — с какими предложениями войти в ЦК (пресс-конференция по милитаризации космоса, обращение Верховного Совета к Конгрессу США, приглашение Кеннеди). Тот дисциплинированно сделал это, президент и главный ученый секретарь подписали. Пришло в ЦК, разослали по ПБ и Громыко с Устиновым вошли с запиской: отказать. Б. Н., естественно, как и все другие, расписался: «за», т. е. отказать своим же собственным идеям.

Его ничтожество. Сам рассказал, как он «организовывал» контакт Черненко с Папаоанну (генсек АКЗЛ КП Кипра). Папаоанну несколько месяцев просил, чтоб во время официальной делегации его партии в Москву его принял Черненко. Вот он приехал. Но как напомнить об этом Черненко? Б. Н. сунулся к Александрову. Тот ехидно возразил: вы, мол, Секретарь ЦК, это ваш вопрос, делегация компартии, вот и обращайтесь к К. У. Но Б. Н. не осмелился. А позвонил Дорошиной (стенографистке Черненко, бывшей при Брежневе самым доверенным лицом) — и предложил ей «текстовочку»: в коммюнике записать, будто Черненко принимал, а на самом деле, мол, не надо его беспокоить. Галя Дорошина так это и исполнила. Так оно и было сделано. И Б. Н. очень доволен: как он угодил и все, думает, довольны. Однако, не думаю, чтоб довольны были киприоты: их «сделали» как мальчишек. При Брежневе такой метод часто практиковался, но ему сходило — все видели, что он уже не в себе. К. У. же рановато ставить в такое положение.

Теперь Б. Н. мне предложил проделать так же с англичанами, с Макленнаном, которому он сам назначил дату — 19 июня. Но с теми так не пройдет. Прямо я это и сказал и постараюсь перенести визит на осень.

Был у меня Арбатов. Только что вернулся из Америки и Канады, целый месяц там провел: десятки встреч, дискуссий, TV, интервью, выступлений перед парламентариями, журналистами и проч. «Кто еще мог бы так это все сделать?!» — сказал Юрка без ложной скромности. Да, и в самом деле: кто еще! Тем более, что он не согласен с политикой, которую отстаивал столь ловко. Он убедился, что наше упорство и «жесткость» по ракетным делам начинают оборачиваться против нас. «Мирное» наступление Рейгана дает результаты: все больше мы выглядим теперь как саботажники переговоров, диалога, разрядки и т. п. На это же намекали мне венгры.

Б. Н. собрал у себя Русакова, Замятина, Стукалина (зав. Отделом пропаганды ЦК), были еще я, Шахназаров, Жилин, Антясов (консультант Отдела по соцстранам) — по подготовке к совещанию Секретарей ЦК соцстран в Праге. Сначала обычное его косноязычие об обострении обстановки, об империализме, о мирном наступлении Рейгана и т. п. Но разговор постепенно переместился на положение у тех, кто будет на совещании, в соцстранах. Русаков вдруг, с несвойственной ему откровенностью заявил, что «положение с друзьями плохо». О Польше и говорить нечего: партия день за днем теряет позиции, а идеологическая жизнь совсем вышла из под контроля. Шахназаров встрял: большое недовольство у чехов из-за установки наших «ответных ракет», хотя руководство и печать во всем следует за нами и неизменно поддерживают наши акции и заявления. А немцы — нет, — добавил Замятин. Договариваемся, например, по вопросам реваншизма, по Китаю. Но увы! Соглашаются, поддакивают, а потом — ни единой статьи на эти темы, ни разу не опубликовали даже корреспонденции «о провокациях Китая на вьетнамской границе». Русаков, согласившись, добавил, это нам известно, что вьетнамцы тайно договариваются о чем-то с Сиануком и против того, чтоб мы его ругали в своей печати.

Б. Н. «смело» повел: не надо задираться с Китаем, не надо создавать второй фронт, надо выдерживать линию на урегулирование. Русаков: да, но нельзя проходить мимо «трех условий», которыми они нас прикладывают всюду и везде.

Стукалин начал говорить, как плохо с венграми в «идеологической координации». Мало того, что они тоже ничего не пишут критического о Китае и о США. Они вроде собираются издать «1984 год» Оруэлла.

Б. Н.: Что-что?

Стукалин: Оруэлла. Такая книга, мерзопакостная, большей антисоветчины трудно себе представить.

«Как же они позволяют себе печатать антисоветскую книжку?» — удивленно настаивает Б. Н., показывая, что он совсем не представляет себе, что это такое и даже не слыхал.

Русаков берется ему объяснять, что это вроде, как бы «социальная фантастика», она написана в 1948 году, автор — англичанин и только имел в виду Советский Союз, описывая как бы будущее человечества, которому де грозит сталинистский коммунизм. Удивительно, что Русаков проявил осведомленность, а наш — к стыду нашему — даже не слышал о книге

Замятин добавил, что венгры выпустили 18-серийный фильм о войне, где хортистская армия на Восточном фронте показана жертвой жестокости русских. Посол, мол, протестовал, венгры выпустили на экран двух товарищей, которые осудили фильм, но на другой день запустили третью серию и так до конца. Русаков добавил о трудностях экономического положения, особенно о долгах Западу. Но, говорит, даже наши экономисты, ездившие изучать этот вопрос к ним, не знают, что предложить и где искать выход.

Замятин вернулся к ГДР, для которой «германо-германские» отношения — самое главное и они их утеплили на несколько десятков градусов как раз за последние полгода — резкого похолодания советско-американских отношений и вообще международной обстановки.

Так вот поговорили и пришли к выводу, что надо все это учитывать на совещании, но не надо ссориться.

Тем более, добавлю, что позавчера наградили Чаушеску Орденом Октябрьской революции за «развитие румыно-советской дружбы». Верх лицемерия и цинизма! Коридоры ЦК урчали целые сутки. Представляю себе всю прочую интеллигенцию. И тех же других друзей из соцстран!