Кладезь Погибших Сюжетов, или Марш генератов - Джаспер Ффорде

Маленький и довольно бледный человечек занял место на кафедре. Он был в белой рубашке с коротким рукавом, которую оттягивал набок набитый ручками нагрудный карман. Все мы снова уселись и с интересом уставились на него. СуперСлово™ уже много сотен лет служило в Кладезе излюбленной темой для пересудов, и всем очень хотелось узнать, верны ли слухи о его технической виртуозности.

– Всем доброго утра, – нервно начал Либрис. – В течение следующих тридцати минут я постараюсь рассказать вам о нашей новейшей операционной системе КНИГА, версия 9, которой мы присвоили кодовое имя СуперСлово™.

Повисла тишина. Агенты переваривали услышанное. Я кожей почувствовала, что это не просто важно, а очень важно. Как подписание мирного договора или что-то в этом роде. Даже Брэдшоу, отнюдь не фанат высоких технологий, подался вперед и с интересом слушал, нахмурив лоб.

Либрис вытащил из папки первый лист с изображением старой книги.

– Итак, – начал он, – когда мы впервые столкнулись с концепцией страницы при разработке КНИГИ 1, то подумали, что достигли потолка вместительности повествования – создали компактную, легкую для чтения модель и при помощи встроенных программ Нумератор и Заголовок получили систему индексирования, намного превосходящую все, что мог предложить СВИТОК. Много лет, – он перевернул лист, показав нам различные варианты книг, появлявшиеся в течение столетий, – мы совершенствовали систему КНИГА. Первым нововведением в версии 1.1 были иллюстрации, в 3.1 – стандартизация правописания, в 4.2 – стабилизация употребления гласных и неправильных глаголов. Сегодня мы используем систему КНИГА 8.3, одну из наиболее стабильных и сложных в истории технологий вымыслопередачи – никогда прежде написанное слово не передавалось в воображение читателя столь быстро и равномерно.

Он на мгновение остановился. Мы все знали, что КНИГА 8.3 превосходна. Если не считать попадающихся иногда опечаток и неровного качества повествования (что не относилось к системным ошибкам), система была действительно хороша.

– Сборка книг в подвальных этажах, хотя и требует времени, идет хорошо, пусть и несколько хаотично.

Агенты одобрительно зашептались: внизу, понятное дело, никому особенно не нравилось.

– Но, – говорил Либрис, – бесконечная переработка старых идей больше не может удерживать внимание читателя. Маркетинговые исследования Совета жанров показывают, что читателям надоедает схожесть сюжетных линий.

– По-моему, такое и прежде бывало, – вклинился Глашатай, но быстренько спохватился, извинился за то, что перебил выступающего, и позволил Либрису продолжать.

– Для того чтобы понять проблему, – развивал свою мысль словомагистр, – нам нужно обратиться к истории. Когда восемнадцать столетий назад мы впервые ввели систему КНИГА, то разработали ее прежде всего для записи реальных событий. Мы никогда и не думали, что появится такой спрос на беллетристику. В десятом веке выдуманные истории встречались так редко, что нам хватило сюжетов на целую тысячу лет. В семнадцатом столетии количество сюжетов снизилось до шестисот, но по-прежнему не подавало поводов для беспокойства. Затем произошло событие, которое исчерпало возможности операционной системы.

– Появилась массовая грамотность, – вставила мисс Хэвишем.

– Именно, – подхватил Либрис – Спрос на литературу в восемнадцатом и девятнадцатом столетиях вырос экспоненциально. За десять лет до публикации «Памелы» в тысяча семьсот сороковом у нас хватало новых идей, чтобы продержаться еще несколько сотен лет. Но ко времени Диккенса почти все идеи оказались использованы не по разу. Начиная с тринадцатого столетия мы время от времени прибегали к подобной практике, стремясь отсрочить неизбежное. Однако к тысяча восемьсот восемьдесят четвертому году, несмотря на все наши старания, запас оригинальных историй полностью истощился.

Агенты беллетриции зашептались.

– «Плоский мир», – выдал Брэдшоу после короткого размышления. – Это была последняя оригинальная идея, да?

– Именно так. Остатки поглотило движение научной фантастики в пятидесятых годах двадцатого века, но последние чистые идеи закончились в тысяча восемьсот восемьдесят четвертом. Мы ожидали худшего – полного растворения Книгомирья и массового оттока читателей. И все же этого не произошло. Вопреки всем ожиданиям, повторяемые истории работали!

– А разве не так происходит при их изложении? – спросила Хэвишем своим непререкаемым тоном. – Пермутации рассказа беспредельны!

– Пределы эти огромны, но не бесконечны, мисс Хэвишем. Я пытаюсь донести до вас, что, когда все пермутации окажутся исчерпаны, нам окажется некуда двигаться. В двадцатом столетии книги писались и печатались в огромном объеме. Даже появление потусторонних вирусов Тормоз 1.3 и Стоп-писатель 2.4 не смогли остановить авторов. По Ту Сторону появились законы об авторском праве: авторы начали писать одинаковые книги! По моим прикидкам, нам остается год – в лучшем случае восемнадцать месяцев – до того, как литература иссякнет.

Либрис умолк, чтобы дошло до всех.

– Вот потому нам пришлось снова сесть за чертежную доску и пересмотреть всю ситуацию.

Он достал новый лист, и раздались ахи и охи. На чертеже была представлена тридцатидвухсюжетная система.

– Как вы знаете, – продолжал словомагистр, – любая Книжная операционная система построена на восьмисюжетной основе, унаследованной еще от системы ТрадУст. Мы обычно говорим: «Никому не понадобится более восьми сюжетов».

– Девяти, если учесть «взросление», – пискнула Беатриче.

– Разве это не «путешествие и приключение»? – возразил Твид.

– А что тогда «Макбет»? – спросил Бенедикт.

– Это сюжет «жестокое соперничество/месть», дорогуша, – просветила его Хэвишем.

– Мне казалось, что это скорее «соблазн», – задумчиво проговорила Беатриче, которая по возможности всегда и все делала в пику Бенедикту.

– Прошу вас! – воскликнул Глашатай. – Мы весь день можем об этом спорить! Дайте Либрису закончить, а потом, пожалуйста, ругайтесь на здоровье!

Агенты замолчали. Я поняла, что этот спор у них вечен.

– Итак, единственным путем для поступательного развития, – продолжил словомагистр, – является полная перестройка операционной системы. В результате перехода на тридцатидвухсюжетную базу появится куда больше идей, чем мы в силах применить. Книгомирье не знало такого прорыва со дня изобретения наборного шрифта!

– Я всегда была сторонницей новых технологий, мистер Либрис, – искренне сказала леди Кэвендиш, – но разве популярность книг не является объективным показателем работы системы?