А еще был случай… Записки репортера - Илья Борисович Гейман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
У меня есть замечание для всех студентов. Когда вы хотите присвоить чужую работу, посмотрите, какими чернилами она написана. В нашем случае диктант был написан черными чернилами, а фамилия автора – фиолетовыми и совсем другим почерком. Кстати, если бы он так не опростоволосился, был бы в выигрыше: в присвоенном диктанте я не нашел ни одной ошибки.
…Через несколько дней был экзамен по русскому языку. На вопросы билета я ответил без проблем. Профессор задал мне дополнительный вопрос, потом еще один, еще…
Видимо, истощившись, он взял зачетку и расписался. Посмотрел на меня и спросил:
– Правильно?
Я раскрыл зачетку. Там стоял трояк.
– Правильно, профессор, большое спасибо!
С того дня, на каких бы экзаменах судьба не сталкивала меня с профессором, я неизменно получал свою тройку.
Лишь один раз он изменил себе – на государственных экзаменах.
* * *
В горячем споре равных жалко
и дурака, и мудреца,
поскольку истина, как палка, —
всегда имеет два конца.
Игорь Губерман.
Однажды ко мне в цехе подошел наш бывший директор. Теперь он работал начальником управления издательств и полиграфии Латвии. По сути – министр печати.
Сказал, что специально ко мне приехал. Я был польщен – впевые в жизни принимал на службе министра.
– Что-то случилось?
– И представить себе не можешь, что… Сегодня ты один в состоянии мне помочь. Пойми, я пришел с личной просьбой. Не с приказом, не с распоряжением… Как человек к человеку.
– Я вас понял. Если это в моих силах – сделаю.
– Ты знаешь, сейчас в Москве идет съезд КПСС. Сам набираешь столько материалов, что они не вмещаются в номер газеты. Приходится увеличивать количество страниц.
У нас в Латвии, в городе Лиепая выпускается областная газета. Такая же большая, как здешняя. И все несчастье в том, что она уже несколько дней не выходит. С того времени, как начался съезд. В типографии в линотипном цехе осталась одна ученица. Некому набирать.
Это мы так говорим. А те, кто выше нас, говорят, что это саботаж.
Представляешь себе, в дни работы съезда партии в результате саботажа не выходит партийная газета!
Вижу, ты понял. У меня личная просьба. Поезжай в Лиепаю. Сделай так, чтобы отставание выпуска газеты было как можно быстрее ликвидировано.
– Когда ехать?
– Сейчас. У подъезда стоит моя машина. Поезжай на ней.
– А можно, я минут на десять заеду домой, скажу родителям и возьму пару запасных трусов?
– Конечно. Водитель будет делать все, что ты ему скажешь.
– А как же моя смена. Идет набор номера…
– Тут не твое дело. Я все решу сам.
…До Лиепаи мы добрались к сумеркам. Подъехали к типографии. Водитель двинулся в обратный путь, я поднялся в наборный цех. Там были унылые люди.
– Где линотипный? – спросил я.
– Вы из Риги?
– Да.
– Мы вас ждем.
– Я не виноват. Расстояние – больше двухсот километров.
– Мы не о том. Пойдемте.
В цехе было две машины. За одной сидела девушка.
– Что делаешь? – спросил я.
– Не знаю. Что-то набираю…
– Теперь будешь править корректуру. Мои гранки и полосы. Если что неясно, сразу говори. Работаем до потери пульса. Выполняешь только мои распоряжения. Никого больше. Понятно?
– Да.
– Давайте посмотрим, с чего начинать, – сказал я людям, которые зашли со мной в цех. – На какой точке мы находимся сейчас и с чего мне начинать.
С этой точки разложите материалы для набора по полосам в папки и в строгой последовательности. Чтобы ничего не пропустить и не перепутать.
– Давайте мне начало и, если можно, чаю с куском хлеба.
Я включил машину и мы с девочкой начали работать. Дальше пошло привычное – гранки, полосы, резолюция “В печать”…
В цех зашла женщина средних лет, очень энергичная.
– Я – главный инженер такой-то типографии (одной из самых крупных в Риге). Меня срочно выдернул с работы начальник управления. Послал сюда для того, чтобы я организовала лично для вас условия работы и быта. Что за пожар?
Я коротко рассказал, что произошло, как мы пытаемся быстрее выйти из неприятности.
– Вы приехали кстати. Понимаете, здесь провинция и люди не очень поворотливы. Боюсь, они не все поймут.
Что нам нужно? Материалы для набора разложить строго по номерам газеты, чтобы из-за путаницы не терялось время. Каждый номер верстать в таком порядке, в каком удобно печатникам. Вы знаете, у них уходит время на подготовку машины. Здесь будет реальная экономия не минут, а часов. Не хочется терять того, что я попробую сберечь.
– Понятно, я займусь оргработой.
С каждым днем задолженность сокращалась. Газетные номера выходили один за другим. Правда, я никак не мог понять, когда подписчики успевали читать такую уйму материалов съезда партии.
В один из вечеров я решил пойти в гостиницу и отоспаться. Номер мне забронировали щедро – трехместный. Это сейчас так звучит. А по тем временам – большая комната с тремя койками и печным отоплением.
Разделся и почувствовал жуткий холод. Собрал подушки и одеяла со всех трех коек, смастерил себе теплый кокон и поспал всласть. На следующий день моя опекунша спросила, как отдохнул. Я сказал, что выспался, хотя и было холодновато.
В тот вечер я снова дал себе передышку. Зашел в гостиницу и вижу: у моей двери у открытой печки стоит на коленях старик и разжигает дрова. Подошел ближе и узнал в старике директора типографии.
– Что вы делаете, – в ужасе закричал я. – У меня проблем нет. Собрал одеяла со всех коек и стало тепло. Да и не живу я здесь.
– Это вам тепло. А мне уже из Риги звонили: “Почему холодный номер забронировали?”.
…Газета вошла в график. Моя кураторша уехала в Ригу. Я остался до тех пор, пока не будут напечатаны все материалы съезда.
В Риге ко мне в цех снова пришел министр.
– Заехал тебя поблагодарить и сказать твоему начальству, чтобы тебе командировочные и премию выплатили. Вопрос о Лиепае обсуждали на заседании бюро Центрального Комитета. Меня бог миловал, на этот раз пронесло. Правда, человек из Лиепайского обкома партии сказал, что я прислал чемпиона и выскользнул. А что, дескать, будет теперь, когда чемпион уехал?
– И правда, – спросил я, – Что теперь будет? Девочка-то одна осталась.
– Не беспокойся. Самое главное дело сделал ты. Теперь мы мобилизовали несколько человек в ремесленном училище полиграфистов и они на тех двух линотипах работают круглые сутки.
Да, кстати, главный инженер, которую я
