Секундант одиннадцатого - Хаим Калин

пересылки: портмоне, кэш (за минусом стоимости билета), кредитки, мобильный. Паспорт и посадочный талон – в руках у сопровождающего. Он вручил их Алексу лишь в момент фактической посадки на рейс, невозмутимо отстояв с ним очередь и корректно пожелав «Счастливого пути!»

Алекс брел по рукаву в общем потоке, пытаясь сконцентрироваться. И не выходило определиться – Берлин вместо Тель-Авива – благо или нет. Но главное, рамка реальности то блекла, то мельтешила, а то и вовсе ускользала. И самое любопытное – его это подспудно устраивало. Да, на фоне пресыщения драмой и поднакопившейся усталости, но всего, чего ему в глубине души хотелось – это пуститься в беспечный дрейф. Хотя бы на месяц. Так что Европа, от его проблем будто в стороне, казалась сей момент, как минимум, плюсом.

И пусть идут все лесом! Магаданским. Он же пока в Черный (Schwarzwald)…

Показались подступы к зеву лайнера. Алекс рефлекторно чуть прибавил шаг, притомившись от настоящего марша; дольше, чем в Копенгагене, подумал он. Тут он услышал из-за спины: «Ваш месседж достиг адресата. Не оборачивайтесь и возьмите вправо. Курс – на парней в желтых жилетах техперсонала у входа в самолет. Замедлите шаг… Аккуратно проскользните за их спинами на лестницу, которая ведет вниз, на бетонку. Вас там встретят и сопроводят в микроавтобус. Медленнее, еще медленнее… И как можно естественнее».

Мистический тембр голоса и чуть растянутая тональность фраз невидимого «регулировщика» казалась настоящим сеансом гипноза, притом что процедура вполне могла быть замышлена таковой. Между тем Алекс, чуждый какой-либо эзотерике, даже не вздрогнул и почти сразу перестроился с волны беспечности на конкретику инструкции, сколько бы та не отдавала потусторонним. И не прошло минуты, как оказался на земле, а чуть позже – в «Форде» с тонированными стеклами.

Оплеуха метаморфозы его настигла только у вертолета, на который Алекс воззрился, точно на канатную дорогу, которую – через пропасть – предстоит без страховки преодолеть. И вся беда была в том, что к Алексу не столько вернулась аэрофобия из-за незнакомого ему воздухоплавательного средства, сколько, он полагал, с небом покончено надолго и иного транспорта, кроме микроавтобуса, сегодня не предвидится. Но, скорее всего, по совокупности тестов на разрыв и подгонку битами, его в очередной раз с катушек снесло.

Так или иначе, все полчаса полета он просидел с мертвенно бледным лицом, точно вкопанный и вцепившись в поручни кресла. От предложенной воды едва заметным покачиванием головы отнекивался и лишь однажды подал голос, истерически взвинченный: «Водка есть!?»

На борту был полноценный бар, но задействовать его эскорт не решился – в подробной инструкции, ими полученной, такому повороту событий места не нашлось. Да и не выходило понять, кто таков их подопечный – то ли перебежчик, то ли предатель-провокатор. Бабу ему еще…

***

Подмосковье, спустя четыре часа

По пути в столовую с пригласившим его на ужин охранником Алекс осматривался. И как ни одергивал себя, изумления махиной и дизайном строения, куда был доставлен, скрыть не мог. Он понимал, что причиной тому не зависть и не его провинциальный бэкграунд, а неспособность переварить реалии постсоветского уклада, прежде знакомые виртуально. Формации, даровавшей российскому правящему классу блага, не снившиеся брежневскому Политбюро с Фордами и Дюпонами в придачу.

Сколько бы этот тезис ни был вторичен, если не затерт до дыр, при физическом соприкосновении с фактурой строя плутократов Алекса утерял фасон. Изумление множилось тем, что внушительное подразделение охраны и ряд деталей, улавливаемых по большей мере интуитивно, говорили: трехэтажный дом-усадьба с крытым бассейном, теннисным кортом, боулингом и вертолетной площадкой, надо полагать, правительственный объект, а не частная вотчина. И функция его обитателей, судя по инфраструктуре досуга и богатейшему декору, скорее, роскошествовать, нежели восстанавливаться от бремени государственных дел.

Интерьер отсвечивал: за безумной расточительностью объекта стоят поколения недоедавшего плебса, чьим отпрыскам, дорвавшимся до кормушки, тупо «транжирить калории» еще не один десяток лет. Прежде чем генетический голод – хватать и чавкать до опупения – культурный слой не приглушит.

Алекс несколько опешил, встретив в столовой всего одну персону. Отталкиваясь от потсдамского опыта, полагал, что и здесь коммуна, столующаяся вместе. Потому минутой ранее задумался, как себя в новом коллективе вести, дабы не быть со своей эксцентрикой в тягость.

Но проблема отпала само собой: господа – в палатах, обслуга – в людской. Исчез и его эскорт без всяких комментариев. Мотай на ус.

Набрал в рот воды и «барин», без особого дружелюбия осматривая гостя. Впрочем, совка по рождению этим было не удивить. За четверть века, проведенного на Западе, он постиг: культура приветливости и этикета – продукт длительной эволюции европейского оазиса. На скорую руку не пришить.

– Здравствуйте, – так и не дождавшись приглашения, поприветствовал гость. После чего уверенно двинулся к огромному столу. Погремев стулом, уселся в том же, что и «барин» ряду, ближе к входу.

– Добрый вечер, – с явной задержкой откликнулся «барин», будто переваривал нежданного, а то и непонятно как затесавшегося посетителя. Склонившись, нечто привел в действие под крышкой стола.

Объявились на диво аппетитные «пышки», как Алекс окрестил про себя двух молодок в униформе официанток, своей сексуальной привлекательностью способные отбить аппетит. Приблизившись к клиентам, стали зачитывать меню. Спустя минуту, утомившись от терминов франко-итальянской кухни, Алекс попросил ядерную обслугу ограничиться plat du jour и особо не заморачиваться. Молодки исчезли, смутив гостя будто радушными, но оставляющими неприятный осадок взглядами. Утробной цепкости.

Тут Алекс озадачился: собственно, кто этот моложавый господин, напоминающий комсомольского вожака и яппи разом? Интуиция подсказывала, что встретились они в столовой не случайно. Но внятного ответа он не нашел и покосился в сторону соседа. Казалось, сигнализировал: не прочь познакомиться.

– Вы как-то странно уселись, точно ваша хата с краю, – озвучил «барин», на Алекса даже не взглянув. Что могло быть воспринято, как декламация некой цитаты.

Алекс развел руками, предпочтя многозначный жест словесной реакции. Не в его ситуации сболтнуть лишнее, не говоря уже, садиться на своего конка – пикировок. Ведь к 13.00 он физически растворился. Не исключено, некто, под Алекса Куршина загримированный, прошел в Берлине пограничный контроль, предъявив фиктивный паспорт на его имя. Не только комар, но и ЦРУ носа не подточит; здесь, в России, с соблюдением всего протокола выслан, там, на немецкой проходной, въезд в ЕС зафиксировал. Видеосъемка же в аэропортах, словно в русской бане…

На одного «потрошителя» пенсионных фондов меньше… Сын же с подругой месяц-другой даже не рыпнутся, принимая «нырок» за очередной загул.

– Как здесь? – задал «барин» будто понятный, но слабо мотивированный вопрос.

– Если вопрос