Секундант одиннадцатого - Хаим Калин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Именно потому Алекс сейчас творил нечто несуразное – всячески отстрачивал свою высылку. Ибо всем естеством ощущал: за ним придут снова и снова, без оглядки на формальное исполнение им навязанной Синдикатом миссии – прибыть в Москву. В особенности после того, как подыграл Берлинскому центру СВР в своих показаниях немецкой контрразведке.
Так что, пока он на адреналине недавней драмы, крайне важно одиссею завершить – почетно, с позором, хоть как-то. Но точку поставить. И от злокачественного образования освободится. Если повезет, завести часовой механизм судьбы снова.
Под грузом очередного дня-восхождения Алекс заклевал было носом, когда до него донеслись звуки будто отпираемого замка. Поначалу не отреагировал, в полудреме не соотнося тот шум с реальностью. Но тут услышал голоса некой свары, будто по-русски, но узнаваемой, скорее, по самому лексически богатому в мире мату, и почему-то с польским акцентом.
Такую аттракцию не проигнорировать – глаза Алекса открылись. В камере – поднадоевший за вечер Миронов, похоже, отбывающий ночное дежурство, и очень знакомый парень, поганящий русский «эсперанто» слащавой фонетикой и носовыми.
Алекс стал приподниматься на второй за неделю шконке, заинтригованный неизбитым действом в исполнении… Якуба Корейбо, завсегдатая российских ток-шоу, как несложно было догадаться, угодившего в похожий с ним переплет.
Если отбросить интонации, то Якуб добивался того же, что и двумя часами ранее Алекс – задействовать канал связи. Только не замотанной эвфемизмами, а вполне себе конкретной – разговора со своим адвокатом. Миронов вяло кормил завтраками, а Якуб чихвостил путинизм. Впрочем, амплуа для него привычное. Новым было лишь то, что приличный литературный русский Якуба все же уступал блестящему владению им обсценной лексики.
– Якуб, чего разорался на ночь глядя? – поставил на вид основной квартиросъемщик. – «Jeszcze Polska nie zginęła!»
Вновьприбывшие на мгновение замерли, после чего переглянулись в растерянности, казалось, недоумевая, с каких лесов свалился этот староста пересылки, щеголяющий не только польским, но знакомством с останкинской тусовкой. Алекс же со смешинкой во взоре рассматривал депутацию, словно выискивая, к чему еще прицепиться. В конце концов, произнес, взмахом руки зазывая Якуба устраиваться:
– Спасибо тебе, Миронов, за козырного компаньона, с кем ночь-день перекантоваться. Но учти, если у нас кипиш какой, это не я, а Якуб Корейбо – первый забияка на росгостелевидении. Но, думаю, сладим… На то мы и артисты разговорного жанра… – и как бы вспомнив, пробубнил: – Надеюсь, вы его не из Варшавы по мою душу выписали…
– Так, что б тихо было! – оклемавшись от двух демагогов по призванию, Миронов напомнил правила внутреннего распорядка и, погремев ключами, убыл.
Будто не в своей тарелке, Якуб с опаской стал осматриваться, но не в поиске кровати, а знакомясь, казалось, с малопривычной для него обстановкой. При этом избегал пересечься с Алексом взглядом, ничуть не походя на неистового гладиатора российских телевизионных ристалищ.
– Да ты устраивайся, Якуб, место нормальное… – благожелательно принимал гостя Алекс. – По крайней мере, бруклинской предвариловке фору дает. Туалет с умывальником, слава богу, раздельные. У тех – комбайн, причем без всякой перегородки… К счастью, не посредине хаты…
Корейбо бросил на Алекса едкий взгляд, наверное, посчитав, что компаньон его троллит. Демонстративно повернулся и зашагал к дальнему от «старосты» лежаку. Скинул с себя полуботинки, куртку и завалился спать. К Алексу спиной.
«Староста» хмыкнул и сам стал укладываться, просовывая ладони под голову. Казалось, повестка события себя исчерпала, но спустя минуту «староста» все же озвучил:
– Что, Роскомнадзор и тебе краник перекрыл? Сочувствую, хотя и не совсем чтобы…
Поскольку ответа не последовало, Алекс принялся разоблачаться, но спустя минуту Корейбо откликнулся:
– Вы, кто? Хотелось бы верить, что не подсадной, привлеченный оттоптаться по мне, чтобы другим неповадно было… Вы слишком в теме… Не похоже для провокатора…
– Не скажи… – чуть подумав, прокомментировал воскрешение дара речи у сокамерника Алекс. – Ты ольгинских троллей читал? Средний уровень – прочный PhD по одной из общественных наук. Это тебе не голь на выдумки хитра, в разы круче. Чуть оговорился или схалтурил немного, филигранно рвут в клочья. Да так, что неделю стучать по клавиатуре не можешь… Впрочем, тебе ли не знать!
– Вы кто, все же? – призвал представиться Якуб. – Кажется, я ваше фото где-то видел…
– Может быть, и видел, но не думаю… – уходил от прямого ответа Алекс. – Скажем так, если оперировать таким феноменом, как местный либеральный комментарий, то внизу иерархии я присутствую. И, как понимаешь, в России я не живу. Иначе в этом загоне-лепрозории для авантюристов и идеалистов мы бы не встретились… Но, поверь, для тебя же лучше со мной не знакомиться. Парень ты молодой и, ничего не скажешь, растешь на глазах. Пообщаться – с превеликим удовольствием, но кто и что – уволь! В общем и целом, давно хотелось кому-либо из вашей артели в глаза взглянуть…
– В смысле? И что за артель? – всполошился Корейбо, казалось, понимая, о чем пойдет речь.
– Западных и украинских комментаторов, которые зашибают в Останкино неслабую деньгу, явно и неявно подмахивая российским информвойскам в их миссии по околпачивании населения, при этом формально отстаивая западную систему ценностей… – бесстрастно озвучил Алекс.
– Подождите… – искренне недоумевал Корейбо. – Вам знаком вид занятости, не предполагающий заработной платы?.. Ведь это само собой разумеется, не так ли?
– Не так, – твердо ответил Алекс. – Испытывай ты, и твои коллеги брезгливость к шабашу вампиров, дегенератов и прочих низких млекопитающихся, во что сподобилось росгостелевидение, то, думается, кремлевский экспансионизм не пользовался бы столь широкой поддержкой у россиян. За немалые и по европейским меркам деньги ваш брат заделался многопрофильной боксерской грушей и одновременно индикатором легитимности гангстерского режима. В качестве освистываемого посмешища ваша артель создала благоприятный фон, обосновывающий русское псевдо-превосходство над прочим миром. Если взглянуть со стороны, то ваша функция сродни работе ассенизаторов. Только та профессия общественно значима и почетна как важный инструмент общественной гигиены. Ваше же ремесло отдает институтализацией нужника как естественной среды обитания. Да, мир далек от совершенства, в нем миллионы рабочих мест, на которых наемники недолюбливают, а то и ненавидят своих работодателей. И так многие годы. Вдобавок мы часто улыбаемся отталкивающим персонажам только
