Полное собрание стихотворений под ред. Фридмана - Константин Батюшков

                Около 1810 (?)

Радость. Вольный перевод стихотворения Касти «Il contento». Впервые — «Опыты», стр. 196—198. Печ. без подзаголовка «Подражание Касти», который Батюшков зачеркнул при подготовке нового издания книги. Касти — см. стр. 280. Пушкин отметил музыкальность этого стихотворения, написав на полях «Опытов»: «Вот Бат‹юшковск›ая гармония» (П, т. 12, стр. 279).

Лира тииская — лира Анакреона (см. стр. 263), уроженца города Теоса.  

Сон воинов:

Из поэмы "Иснель и Аслега"

("...Но вскоре пламень потухает...")

Битва кончилась, ратники пируют вокруг зажженных дубов...

...Но вскоре пламень потухает,И гаснет пепел черных пней,И томный сон отягощаетЛежащих воев средь полей.Сомкнулись очи; но призрАкиТревожат краткий их покой:Иный лесов проходит мраки,Зверей голодных слышит вой;Иный на лодке легкой реетСреди кипящих в море волн;Веслом десница не владеет,И гибнет в бездне бренный челн;Иный места узрел знакомы,Места отчизны, милый край!Уж слышит псов домашних лайИ зрит отцов поля и домыИ нежных чад своих... Мечты!Проснулся в бездне темноты!Иный чудовище сражает —Бесплодно меч его сверкает;Махнул еще, его рука,Подъята вверх... окостенела;Бежать хотел — его ногаДрожит, недвижима, замлела;Встает — и пал! Иный плыветПоверх прозрачных тихих водИ пенит волны под рукою;Волна, усиленна волною,Клубится, пенится горойИ вдруг обрушилась, клокочет;Несчастный борется с рекой,Воззвать к дружине верной хочет, —И голос замер на устах!Другой бежит на поле ратном,Бежит, глотая пыль и прах;Трикрат сверкнул мечом булатным,И в воздухе недвижим меч!Звеня упали латы с плеч...Копье рамена прободает,И хлещет кровь из них рекой;Несчастный раны зажимаетХолодной, трепетной рукой!Проснулся он... и тщетно ищетИ ран, и вражьего копья.Но ветр шумит и в роще свищет;И волны мутного ручьяПодошвы скал угрюмых роют,Клубятся, пенятся и воютСредь дебрей снежных и холмов...

    Между 1808 и февралем 1811   

Сон воинов. Вольный перевод отрывка из 3-й песни поэмы Парни «Isnel et Asléga». Впервые — ВЕ, 1811, № 3, стр. 178—180, под заглавием «Сон ратников». Печ. по «Опытам», стр. 177—179. Из нового издания «Опытов» Батюшков хотел это стихотворение исключить. В ВЕ после заглавия были следующие пояснительные строки: «Сражение кончилось. Скандинавцы учреждают пиршество. Пылают дубы, и чаша радости ходит кругом». Кроме того, стихотворение имело такое продолжение:

Все спят у тлеющих костров,Все спят; один Эрик несчастныйПоет, и в мраке гул ужасныйОт скал горам передает:

«Сижу на бреге шумных вод,Всё спит кругом; лишь воют рощи,И Гелы тень во мгле ревет:Не страшны мне призрАки нощи,Мой меч скользит по влаге вод!

Сижу на бреге ярых вод.Страшися, враг, беги стрелою!Ни меч, ни щит уж не спасетТебя с восставшею зарею...Мой меч скользит по влаге вод!

Сижу на бреге ярых вод.Мне ревность сердце раздирает:Супруга, бойся! День придет,И меч отмщенья заблистает!..Но он скользит по влаге вод.

Сижу на бреге шумных вод.Всё спит кругом; лишь воют рощи,Лишь Гелы тень во мгле ревет:Не страшны мне призрАки нощи,Мой меч скользит по влаге вод!»

Батюшков сделал свой перевод со второго издания поэмы Парни, напечатанного в 1808 г. и значительно отличавшегося от ее первого издания, которое вышло в 1802 г. По поводу этого перевода возникла ожесточенная полемика между Батюшковым и Гнедичем, отрицательно относившимся к поэзии Парни, не соответствовавшей его взглядам на искусство, которое, по его мнению, должно было быть посвящено «важным» предметам. Батюшков, со своей стороны, утверждал, что «поэма Парни прекрасна», и указывал на оригинальность и художественность своего перевода. «Кажется, перевод мой не хуже подлинника», — писал он Гнедичу (Соч., т. 3, стр. 113—114), а в другом письме к нему говорил о переводе: «Эти стихи написаны очень хорошо, сильно..., они меня достойны» (Соч., т. 3, стр. 117). Оба поэта остались на своих позициях.

Вои — воины.

Рамена — плечи.

Скальд

("Воспой нам песнь любви и брани...")

«Воспой нам песнь любви и брани,О скальд, свидетель древних лет,Твой меч тяжел для слабой длани,Но глас века переживет!»— «Отцов великих славны чада! —Егил героям отвечал, —Священных скальдов песнь — наградаТому, кто в битвах славно пал:И щит его, и метки стрелы —Они спасут от алчной Гелы.Ах, мне ли петь? Мой глас исчез,Как бури усыпленный ропот,Который, чуть колебля лес,Несет в долины томный шепот.Но славны подвиги отцовЖивут в моем воспоминаньи;При тусклом зарева мерцаньиПрострите взор на ряд холмов,На ветхи стены и могилы,Покры‹ты› мхом, — там ветр унылыйС усопших прахом говорит;Там меч, копье и звонкий щитПокрыты пылью и забвенны...Остатки храброго священны!Я их принес на гроб друзей,На гроб Аскара и Елои!..А вы, о юноши-герои,Внемлите повести моей».

    Между 1809 и 1811

Скальд. Впервые — «Известия Академии наук СССР», Отделение литературы и языка, 1955, т. 14, вып. 4, стр. 364—365, по автографу ПД. Стихотворение представляет собой очень вольную обработку начала первой песни поэмы Парни «Иснель и Аслега». Превращая отрывок в самостоятельное художественное произведение, Батюшков исключает находящиеся в начале первой песни слова о героях поэмы Иснеле и Аслеге и заменяет их упоминанием о других героях оссиановского цикла (Оскаре и Элое). По всей вероятности, это произведение относится к тому периоду, когда Батюшков работал над «Сном воинов». Так как бумага, на которой написано стихотворение, имеет водяной знак 1809 г., датируем его между 1809 и 1811 гг.   

На смерть супруги Ф. Ф. Кокошкина

("Нет подруги нежной, нет прелестной Лилы!..")

Nell’età sua più bella e più fiorita...

...E viva, e bella al ciel salita.

Petrarca

Нет подруги нежной, нет прелестной Лилы!                  Всё осиротело!Плачь, любовь и дружба, плачь, Гимен унылый!                  Счастье улетело!Дружба! ты всечасно радости цветами                  Жизнь ее дарила;Ты свою богиню с воплем и слезами                  В землю положила.Ты печальны тисы, кипарисны лОзы                  Насади вкруг урны!Пусть приносит юность в дар чистейший слезы                  И цветы лазурны!Всё вокруг уныло! Чуть зефир весенний                  Памятник лобзает;Здесь, в жилище плача, тихий смерти гений                  Розу обрывает.Здесь Гимен, прикован, бледный и безгласный,                  Вечною тоскою,Гасит у гробницы свой светильник ясный                  Трепетной рукою!

Апрель или май 1811

На смерть супруги Ф. Ф. Кокошкина. Впервые — ССП, ч. 1, стр. 138—139. С исправлением ст. 7 — ПРП, ч. 6, стр. 62—63, где имеет заглавие: «К Ф. Ф. Кокошкину (на смерть его супруги)». Печ. по «Опытам», стр. 84—85. Эпиграф — из 10-го сонета Петрарки на смерть Лауры.

Супруга Ф. Ф. Кокошкина — рано умершая Варвара Ивановна Кокошкина, урожденная Архарова (1786—1811), жена знакомого Батюшкова, поэта-дилетанта, переводчика и театрального деятеля Федора Федоровича Кокошкина (1773—1838)

Тисы — вечнозеленые хвойные деревья и кустарники.  

<Н. И. Гнедичу>

("Сей старец, что всегда летает...")

Сей старец, что всегда летает,Всегда приходит, отъезжает,Везде живет — и здесь и там,С собою водит дни и веки,Съедает горы, сушит рекиИ нову жизнь дает мирам,Сей старец, смертных злое бремя,Желанный всеми, страшный всем,Крылатый, легкий, словом — время,Да будет в дружестве твоемВсегда порукой неизменнойИ, пробегая глупый свет,На дружбы жертвенник священныйЛюбовь и счастье занесет!

5 декабря 1811