Тридцать дней тьмы - Дженни Лунд Мэдсен

class="p1">Маргрет усмехнулась. Ханна так и не смогла понять, считает ли она эту мысль далекой от правды или же это насмешливое «да мы все и так это знаем».

– Неужели это абсолютно невероятно?

Маргрет присела на кровать. Ханна посмотрела на нее: о, с каким удовольствием она бы сейчас уложила Маргрет в свою постель!

– Ты думаешь, что Эгир убил собственного сына? Он любил его больше всего на свете.

– И ты считаешь это невозможным?

Маргрет повела плечами.

– Ведь не я же веду расследование.

– И не я.

– Зато поступаешь как следователь.

И, очевидно, не лучший, подумала Ханна, раз уж у этого следователя возникают такие бредовые теории, что сделал это тот, кто больше всех похож на виновного. Ханна увидела, что Маргрет нахмурилась.

– С другой стороны, у Эгира, разумеется, был мотив.

Ханна спрыгнула со стола.

– Что? Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что у него был мотив?

Сидящая на кровати Маргрет от неожиданности отшатнулась.

– Я не выдаю чужие тайны. Спроси об этом Йонни.

Ханна чувствовала себя совершенно сбитой с толку. Какого черта, что все это значит? И что означает, что Маргрет еще глубже откинулась у нее на постели? Ханна приблизилась на шаг, теперь между ними оставалось всего каких-то полметра. Не отрываясь, она смотрела Маргрет прямо в глаза, сердце в груди отчаянно колотилось. Наклонившись вперед, чтобы поцеловать вулканическую женщину, она почувствовала, что на кону вся ее жизнь, а когда оказалось, что этот поцелуй не остался без ответа, ощутила, что падает в пропасть, из которой никогда не сможет выбраться.

22

Невозможно сказать, сколько времени прошло до того момента, как Элла осторожно постучала в дверь. Вероятно, Ханна уснула, поскольку, когда она открыла глаза, постель была уже пуста, а сама она не могла вспомнить момент ухода Маргрет. Ее охватило похожее на грусть чувство – чувство потери чего-то, что она могла бы удержать, будь она более внимательна. Несколько темных волос на подушке и чужой, не ее запах навеяли ощущение острой тоски. Внезапно Ханна осознала, что ее воспоминания о том, как обнаженная кожа касалась обнаженной кожи, были вовсе не фрагментами мечты или сна, – нет, это был полноценный роман с человеком, с которым она хотела не только заниматься любовью снова и снова, но и планировать совместное будущее. Лишь перекинув ноги через край кровати, она подумала о том, что недостаточно романтична, чтобы всерьез поверить в эту свою фантазию. Вместо того чтобы гоняться за призрачным счастьем, лучше, наверное, попытаться извлечь чуть больше из привычной меланхолии.

Ужин состоял из рыбы с картошкой и был съеден в полной тишине. Ханна медленно пережевывала пищу и рассматривала Эллу, которая в кои-то веки, казалось, была рада установившемуся молчанию. Или, может, просто не знала, как начать разговор о том, что произошло? Смерть, убийство и угрозы – все это, пожалуй, даже слишком вне зависимости от того, стар ты или молод. Да и эта неловкая ситуация сегодня вечером. Интересно, знает ли она о них с Маргрет? Ханна сомневалась, что сама Маргрет могла что-то рассказать – уж больно тихо и незаметно она ушла. Однако вполне вероятно, что все женщины подсознательно чувствуют неверность, в особенности когда дело происходит под крышей их собственного дома.

Ханна вспомнила, что Элла собиралась к Вигдис, чтобы спланировать похороны Тора.

– Вы подготовились к похоронам?

В ответ Элла то ли кивнула, то ли покачала головой.

– Церемония пройдет в церкви?

Утвердительный наклон головы.

– А после церкви? Потом еще что-то будет?

Снова кивок. Ханна заметила, что Элла перестала есть. Наступила абсолютная тишина, подобная необъяснимой силе, претендующей на собственное пространство. Они сидели и ощущали эту тишину, не торопясь ее нарушить. В оконные стекла стучался ветер, камин потрескивал, искрил и, если бы не все эти их горести, сидеть в гостиной сейчас было бы уютно и даже приятно.

– О-хо-хо-хо!

Возглас Эллы испугал Ханну и вывел ее из задумчивости. Вскрик сменился горькими рыданиями. Элла осела на пол и замерла в беспомощной позе: слезы безудержным потоком струились по ее щекам, рукам, коленям. На этот раз, ни минуты не мешкая, Ханна бросилась к своей квартирной хозяйке, обняла ее и села рядом, как будто пытаясь вслед за весом ее тела принять на себя ее горе. Они долго сидели так – Элла рыдая, Ханна молча, стараясь ни о чем не думать. Она смотрела на языки пламени до тех пор, пока Элла не перестала всхлипывать. Рыдания стали для нее сродни кровопусканию, которое постепенно унимает боль. Несмотря на затекшие ноги, Ханна все же поднялась и помогла встать Элле. Похоже было, что вот с этого момента они начнут строить свои отношения заново. О том, что произошло, не было сказано ни слова. Элла сходила в туалет, а вернувшись, поставила кофе. Ханна убрала со стола и вымыла посуду. Ей пришло в голову, что сейчас они больше всего напоминают пожилую супружескую пару, и от этой мысли ей стало как-то удивительно тепло и приятно.

Закутавшись в пледы, они устроились каждая на своем диванчике и пили из больших кружек кофе. Обе женщины молчали: возникшее между ними взаимопонимание не требовало слов. Спустя какое-то время Элла потянулась к журнальному столику, отыскала на нем свою адресную книгу, открыла чистый листок и написала:

– Ты собераешься на похороны?

Ханна кивнула. Конечно. Исходя из того, как все складывается, это наиболее удобный повод попробовать добиться хоть какого-то прорыва в данном деле. Разумеется, если до тех пор ничего не выяснится, а в этом она весьма сомневалась. Она собиралась завтра с утра под тем или иным предлогом навестить Эгира, если, разумеется, это не вызовет особых проблем. Кстати, о проблемах. Отныне ей нужно постараться держаться подальше от Маргрет. Она покосилась на лежащую между ними на столике предупредительно раскрытую адресную книгу Эллы.

Когда Ханна вернулась в свою комнату, на часах было уже начало третьего ночи. Ужинали они, по-видимому, где-то в районе полуночи, однако все эти часы беспросветной тьмы постепенно сбили ее с привычного дневного ритма. Темнота здесь пронизывала все вокруг. На самом деле она чувствовала себя слишком усталой, чтобы продолжать писать, однако, если верить в успех своего детективного проекта, следовало все же соблюдать определенный ритм в работе. Сонно зевая, Ханна уселась за клавиатуру компьютера, поставив рядом с собой бокал красного вина из последней бутылки. Сделав небольшой глоток, она продолжила с того места, где остановилась.

Все они знали, кто убийца, однако с ней об этом никто говорить