Тени в холодных ивах - Анна Васильевна Дубчак

и теперь с удовольствием открывал для себя каждую ее грань, находя все больше и больше привлекательных черт.

Она вела себя естественно, с аппетитом ела салат, отбивную, но вот заплатить за себя почему-то ему не позволила. Мелочь, конечно, но Сергей воспринял это как ее нежелание быть обязанной ему. В тот момент, когда она достала деньги и положила на стол со словами «я сама», между ними словно выросла стена. Вот только что они были парой, так, во всяком случае, чувствовал себя Сергей, и вдруг она как бы отделилась от него, стала чужой, просто коллегой, с которой они заехали в кафе перекусить.

– Как ты думаешь, за что твой Мезенцев убил Фионову? – спросила она уже в машине, когда он кружился по новому микрорайону в поисках нужного дома.

– Да не он это. Посуди сама: если бы он, неглупый человек, решился на такое зверство, на то, чтобы прирезать ее, неужели сделал бы таким идиотским способом? Ведь он же засветился везде, где только можно! Если бы это был он, разве стал бы он это делать на открытой поляне, куда в любой момент могут приехать другие любители природы?

– Ты хочешь сказать, что убийство было преднамеренным? А с чего ты это решил? Быть может, он и не собирался ее убивать, не планировал, не готовился и на самом деле приехал туда следом за ней, а вот на берегу уже они поссорились. Возможно, она наговорила ему чего-то такого, что обидело его, оскорбило его чувства, к примеру, или вообще унизила. Предположим, она отказала ему, сказав, что от него дурно пахнет или что не хочет иметь дело с импотентом. Вот вы, мужчины, всегда ищете какой-то простой, я бы даже сказала, дежурный мотив, который на поверхности, а если копнуть глубже, то многие убийства совершаются от стыда. Возможно, она наговорила ему такого, что ему стало стыдно. Унизила его как мужчину, и он не мог допустить, чтобы женщина, которая его так оскорбила и обидела, растоптала его чувства к ней и смешала его с грязью, вообще жила на этом свете! Она в тот момент, когда все это ему вывалила, превратилась для него в оборотня, в сущее зло, она в эту минуту уже перестала быть Мариной Фионовой, она была монстром.

– Ты полагаешь? – Сергей резко крутанул руль, и машина втиснулась между двумя автомобилями на парковке перед новой девятиэтажкой, в которой и проживал Мезенцев.

– Женщина может одним словом убить мужчину.

– Рожкова, вот ты точно можешь пригвоздить мужика не только словом, но и взглядом. От тебя вообще нужно держаться подальше.

– Это почему еще?

– Опасная ты, – отбоярился он общей фразой, зная, что интригует ее. – Ладно, пошли.

– Он один живет?

– Да, я взял ключи.

Он открыл подъезд «таблеткой». Они вошли, поднялись на восьмой этаж, открыли дверь и оказались в квартире. Первое, что бросилось в глаза, это женский халат в передней на вешалке. Розовый, махровый, новый.

– Это точно не его халат, – заметила Люся. Она прошла в ванную комнату, и оттуда донеслось: – А вот это его халат, темно-синий, сам посмотри.

На полочке в ванной комнате, где все было новое, от душевой кабины до сверкающих дорогих кранов и полотенцесушителя, они увидели целую батарею женских шампуней и кремов. – Видишь? Он не один живет. У него есть женщина, и это вряд ли Фионова. Ты же сам говорил, что они с ней как бы недавно стали общаться, что пока что только прогуливались по парку да ходили в кино. Так, подожди…

Она вернулась в прихожую, открыла тумбочку и достала оттуда домашние тапочки, изящные бархатные танкетки красного цвета с таким же помпоном.

– Размер примерно тридцать третий или тридцать четвертый. У его подружки маленькая ножка, чего не скажешь о Фионовой. Она женщина высокая, с большой ногой, примерно тридцать восьмого или тридцать девятого размера.

– Да, это ты точно подметила.

Квартира была двухкомнатная, чистая, уютная, почти все было тоже новое – мебель, занавески.

– Как видишь, квартира меньше всего напоминает жилище мужчины. Все обставлено со вкусом и наверняка женщиной.

В спальне в шкафах они нашли немного женских вещей: пижамы, сорочку, косметичку с косметикой.

– Дама его сердца предпочитала бледно-розовую помаду, светлую пудру, из чего можно сделать вывод, что она была белокожей, нежной женщиной. Во всяком случае, именно такой я ее и представляю…

И вдруг они оба замерли, остолбенели, когда в самом углу спальни, под иконой Николая Чудотворца, увидели небольшой портрет в застекленной рамке, угол которого был задрапирован черной лентой. С портрета на них смотрела совсем юная девушка, блондинка с ангелоподобным лицом.

– А вот и она. – Рожкова взяла портрет в руки и принялась рассматривать его. – Он что, вдовец?

– По документам холост.

– Значит, недавно потерял возлюбленную, – заключила она. – Интересно, что же с ней случилось.

– Как ты определила, что недавно?

– Да потому что в доме полно ее вещей, и все выглядит так, словно она живая, понимаешь? Он не может с ними расстаться – рана еще слишком свежая! А ведь начал встречаться с Фионовой и мог пригласить ее к себе домой. Как бы он объяснил ей все эти халаты, сорочки и помады?

– Значит, не собирался пока ее приглашать. Да и вообще у них были странные отношения. Знаешь, что он сказал мне, когда я намекнул ему на ревность как мотив убийства? «Она не принадлежала к числу женщин, которых ревнуют или из-за которых теряют голову…» Примерно так.

– Как грубо и цинично! Так, постой… – Рожкова вернулась в гостиную, где на журнальном столике еще раньше заметила ноутбук. – Не знаю, как твой Мезенцев, но вот мой домашний ноут, к примеру, я открываю безо всяких там паролей. Я ведь живу одна, поэтому не боюсь, что в него кто-то залезет и станет проверять, чем я там занимаюсь, на каких сайтах бываю. Я и «историю» свою не стираю – незачем. И не от кого прятаться.

– А когда выйдешь замуж, поставишь пароль и будешь стирать «историю»?

– Пока еще не решила, – бросила она, даже не оборачиваясь на него. – Во всяком случае, порносайты меня в отличие от вас, мужчин, не интересуют, наркотики я по интернету не покупаю, а кому интересны обычные интернет-магазины с косметикой или постельным бельем? У меня все просто и невинно.

Она открыла ноутбук, глаза ее в восхищении засияли – никакого пароля! И затихла.

Потом принялась стучать по клавишам.

17

Клавдия Васильевна Полянкина, сидя за кухонным столом в розовом нейлоновом халатике, намазала голову жгучей смесью из горчицы,