Бесшумный фронт - Люциан Воляновский

Посредине комнаты — накрытый льняной ска­тертью стол, на нем большая стеклянная пепель­ница. У окна около стены стоит потрепанная ко­зетка с вылезающими пружинами. Комод—ка­кая-то безликая рухлядь: нечто среднее между шкафчиком и ящиком для мусора. Видимо, совсем случайно попавший сюда небольшой полирован­ный шкафчик—единственный приятный предмет из всей меблировки этой невзрачной комнаты. Над ночным столиком — маленький образок «Скорбящей Матки Боски»...

Здесь скрывала Конрада Врукка его приятель­ница Евгения Кнець. По рассказам соседей, это была высокая шатенка с коротко подстрижен­ными волосами, худощавая и изящная.

— Надо же так случиться: на такого подлеца нарвалась! — судачат теперь в доме номер 22 на улице Малковского. Но вообще люди тут говорят об этом случае неохотно, тем более с чужим че­ловеком.

Дворник Халабурда тоже не слишком распро­странялся на интересующую нас тему:

— Дык вот... приходили к ней разные там зна­комые...

Во всяком случае не следует представлять себе, что Евгения Кнець — это шпионка в стиле детек­тивных романов, какая-то щецинская Мата Хари. Попросту она легкомысленно доверилась мужчине, о котором знала много плохого, но тем не менее укрывала в своей квартире. Понятие «укрывала» тут звучит немного ошибочно... Как говорится, Врукк не стоил тех марок, которые на него по­тратил генерал Гелен, и, между прочим, именно потому, что Врукк не умел скрываться. Замашки сутенера и страсть к водке гнали его чуть ли не каждый вечер в ночные рестораны этого порто­вого города. Кельнеры вежливо кланялись высо­кому молодому человеку, который читал только левую сторону меню, даже не заглядывая в цен­ник. А на фабрику на улице Рузвельта после каж­дого такого вечера не являлись на работу две швеи.

Собственно говоря, в Щецине Врукк не пред­принимает никаких попыток возобновить свою шпионскую работу. Не пробует он и завязывать разговоры с незнакомыми мужчинами. Пристает лишь к посторонним женщинам, и Евгения Кнець, быстро раскусив и исследовав существо этих зна­комств, однажды из зависти отказывается впу­стить Врукка ночью в свою квартиру. В этом городе Врукк уже не бродит около казарм и не пытается раздобыть бланки документов. Зато бук­вально на второй день приезда мы видим его в ресторанчике «Байка» («Сказка»). Он приходит туда с двумя женщинами из квартиры номер 31. Занимает столик во втором зале, где стеклянный паркет освещен снизу разноцветными лампочками. Здесь, в специальной нише, сидит джаз из шести человек. Шпион с любопытством оглядывается по сторонам: тут в этот вечер пируют скандинав­ские офицеры с торговых кораблей и несколько работников местной верфи.

Врукк мало танцует — видно, ему тут не очень нравится. Он выходит отсюда в 1.26 ночи и на­правляется в свою берлогу, не очень крепко дер­жась на ногах. Весь следующий день он не по­казывается из квартиры и только вечером снова отправляется в город. На этот раз он появляется в баре «Котвица» («Якорь»), который расположен через два дома от «Байки». Выбирает столик и садится в длинном, как трамвай, зале без окон, где днем и ночью горит электрический свет. Тут Врукк приглашает на танцы какую-то скромно одетую девушку, но наталкивается на отказ со стороны ее спутника. Тогда шпион быстро переходит к дру­гой девушке. Танцует с ней несколько раз и пы­тается присесть к ее столику. Девушка отказы­вается, так как не хочет нарываться на скандал с наблюдающей за этими маневрами Евгенией Кнець. Однако и этот отказ не портит настроения шпиона, который приглашает кельнера выпить с ним. «Пане, прошу одну полную за морскую братву!» — кричит Врукк, наливая себе сразу пол­стакана водки. Еще до полуночи Врукк перестает интересоваться окружающими — время от вре­мени его голова бессильно склоняется на столик. Однако окружающие очень интересуются им и следят неустанно. Ежедневно в «личный счет» шпиона аккуратно вписываются выдержки из под­робных донесений о его действиях.

Бухгалтерия эта ведется в рубрике «приход». В рубрике «расход» будут отмечены только при­говор суда, который рассмотрит очередное дело из цикла «генерал Гелен против народной Польши».

Вместе с Врукком сюда приходили и люди, ко­торым было поручено следить, чтобы агент Ге­лена за стаканом водки не получил каких-либо информации от моряков или не добрался до бу­мажника с документами беззаботно веселяще­гося человека. Так по крайней мере было во вто­рой приход Врукка в «Котвицу», когда он неза­метно вытащил из пиджака у захмелевшего боц­мана бумажник с деньгами и документами.

Через три дня Врукк идет в «Магнолию». Про­ходя мимо 1-го комиссариата гражданской ми­лиции, шпион с забавной предосторожностью пе­реходит на другую сторону улицы, а потом снова возвращается на тротуар. В «Магнолии» он остав­ляет своих подружек и подсаживается к столику какой-то незнакомой женщины. Вскоре подходит ее компаньон: в воздухе пахнет дракой. Однако Врукк овладевает собой, извиняется перед обоими и быстро покидает ресторан.

Несколько позже на пути пьяных похождений Врукка, кроме упомянутых трех ресторанов, ока­зывается еще и «Камеральный». Отсюда всего два квартала до норы Врукка. В «Камеральном» часто бывает молодежь из ближайшего студен­ческого городка и из техникума мореплавания. Под влиянием винных паров перед Врукком тает опасность, которой он подвергается каждый день пребывания в чужой стране. В ресторанах, за танцами и под музыку, время до отъезда в Берлин проходит незаметно. Быстро летят пьяные ночи и сонные дни, и вот на стенном календаре появ­ляется воскресный листок с красной датой: 27 сентября 1953 года.

Глава двадцать четвертая Посланец «Канцлера агрессии»

Вы, конечно, не запомнили этой даты. Для большинства из нас она не означала ничего осо­бенного. Польша закончила еще один трудовой день и подытожила еще одну неделю шестилет­него плана — плана построения основ социализма. Страна узнала, что в этот день, на сто два дня до срока, открыто движение по шестидесятипятики­лометровой железнодорожной линии из Колховиц в Заверцье. В этот день на линиях варшав­ского узла начал работать первый польский элек­тровоз, построенный во Вроцлаве. Гданьская верфь в этот день передала в эксплуатацию три новых морских корабля. Стальные конструкции Дворца культуры и науки в Варшаве в этот день поднялись на высоту сто сорок два метра, а на базу в Еленках поступили новые партии материа­лов из СССР: стальные связи для купола зала конгрессов, асбестобетонные и керамические трубы. В этот же день был пущен первый на Любельщизне сахарный завод в старинном имении .князей Замойских в Клеменсове. На складах этого завода для начала оказалось уже свыше тридцати тысяч квинталов сахарной свеклы. В Гдыньский порт с морского лова около Клайпеды возвра­тился сейнер «Гд-47», который привез семь тысяч пятьсот тридцать восемь килограммов морской рыбы. Во Вроцлаве открыт большой продоволь­ственный магазин, работающий с 4 часов утра до 24 часов ночи. Вице-министр здравоохранения заявил в этот день, что количество смертей от ту­беркулеза в Польше за последнее время умень­шилось на 52 процента по сравнению с 1945 го­дом. Доклад об этой страшной болезни, сделан­ный в Гданьске на Всепольском съезде по борьбе с туберкулезом, был основан на скрупулезном ис­следовании результатов шести тысяч курсов ле­чения, проведенных с применением нового препа­рата. В Познани, на заводе имени Сталина, при­ступили к серийному выпуску револьверных станков типа «Р.В.80», очень легких в обслужи­вании и очень производительных: их образец был встречен с большим интересом в Париже, Лейпциге и Стокгольме. Общество Крестьянской взаимопомощи сообщило, что в четвертом квар­тале 1953 года польское село получит промыш­ленных товаров на миллиард злотых больше, чем за этот же период в прошлом году.