Компиляция. Введение в патологическую антропологию - Энди Фокстейл

Гэри всерьез задумался о природе своих видений. Он понял, что они занимают уже чуть ли не половину его субъективного времени. Но как такое может быть? Гэри взял листок бумаги. Долго рылся в поисках ручки. Не нашел. Зато отыскал огрызок карандаша. Сойдет. Гэри поминутно описал минувший день. Начиная с подъема. Писал долго. Когда закончил, прочитал и поразился тому, сколько всякой ерунды было в него понапихано. Ежедневные бытовые события, на которые никогда не обращаешь внимания, но на которые, как оказалось, тратишь кучу времени. События новые, свежие, уникальные… Встречи, запланированные и неожиданные. Знакомые и незнакомые люди, так или иначе вторгающиеся в твое личное пространство. Даже просто фривольные мысли, возникающие при взгляде на стройные ноги случайной соседки в автобусе. И все это — совершенно непрерывно. По всему выходило так, что ни для каких путешествий в 40-е года двадцатого века попросту не оставалось места. Гэри взял второй листок и столь же подробно описал свои сегодняшние галлюцинации. В этом пространстве также было тесновато. Гэри оценил их общую продолжительность часов в пять-шесть. Это был удар. Гэри долго сидел, пялясь на постер с видами Венеции, стоявший у него на столе, да так и заснул.

А на следующее утро проснулся в необъяснимо хорошем настроении. Вспомнив о вчерашнем вечере, он только усмехнулся и постановил себе обо всем забыть. Что удалось ему как нельзя лучше, поскольку с этой минуты все странности прекратились. Сумасшедшим зачастую свойственна невообразимая хитрость, благодаря которой они могут при необходимости успешно симулировать душевное здоровье. При этом продолжая вынашивать и пестовать свои безумные планы. Когда приходит пора, а она неизменно приходит, они приступают к их реализации. И упаси Боже вовремя не распознать симулянта!

Вот и чокнутое время, имевшее на Гэри свои виды, решило затаиться. И таилось полтора месяца. А потом выкинуло такое коленце, что и представить на трезвую голову сложно.

Гэри спускался в лифте. Собирался сходить в ближайший магазинчик за парой пива и сигаретами. И вдруг осознал себя офицером японских императорских ВВС, стоящим в строю перед боевым вылетом. Старший офицер шел вдоль строя и раздавал полетные задания. Вот он остановился напротив Гэри и протянул ему конверт. Гэри его принял. В ту самую секунду, когда его пальцы коснулись плотной серой бумаги, ему стало отчетливо ясно, что у него за спиной — целая жизнь. Не жизнь редактора— стажера отцовского издательства и прилежного студента университета, но жизнь потомка древнего самурайского рода, которого с детства готовили к великой миссии — служить стране и императору. Гэри знал, что он блестяще ее осуществляет. Он не раз награджден. Его карьера идет в рост. Совсем не по годам, но он того заслуживает. У него есть семья. Он помнит, как его дразнили в детстве. Своих наставников. Свой первый вылет. Все.

На раздвоение личности это не походило. Гэри ощущал себя вполне целостным человеком. Пусть и живущим в разных эпохах одновременно. Удивительно, конечно, и непонятно, но не в строю же об этом размышлять. Сегодня большой день. Идем на Перл-Харбор.

Так думал Гэри-летчик. Воин с железным очком. А вот у Гэри-студента очко сыграло. Причем нешуточно. Две реальности… Абсолютно равнозначные… Какая-то из них явно поддельная. Но какая именно? — спрашивал себя Гэри-студент и не находил ответа. И в конце концов принял решение навестить мозговеда-кудесника.

Доктор визиту Гэри нисколько не удивился. Казалось, он его ждал. Да так оно, по совести, и было.

— Здравствуй, Гэри! — поприветствовал Накамуру врач. Он улыбался Гэри, словно лучшему другу. Он даже привстал из-за своего массивного стола и протянул руку для пожатия. — Располагайся!

Гэри направился к кушетке для пациентов, но доктор его остановил.

— Нет, Гэри, не туда! — и указал на два шикарных мягких кресла, стоявших в дальнем углу его кабинета. Между креслами находился кофейный столик. Антикварный. — Выбирай любое!

Гэри было все равно, поэтому он разместился в том, которое было ближе. Доктор занял другое.

— Сейчас принесут кофе, — сказал он — Ты ведь предпочитаешь гляссе, не так ли?

— Я бы выпил чаю — ответил Гэри. — С жасминовыми лепестками.

— Как пожелаешь, Гэри! — согласился доктор. — С тобой случилось что-то, чему ты не можешь найти объяснения? — продолжил он без всякого перехода.

— Да, именно так.

— И ты, по всей видимости, обеспокоен?

— А как по-Вашему? — возмутился Гэри — Если меня, как сраный теннисный мячик, перебрасывает из настоящего в прошлое или, я уж не знаю, из настоящего в будущее, смотря что считать настоящим, если я не могу понять, кто я сам и откуда, это что, не повод для беспокойства?!

— Не всегда, — усмехнулся доктор — и у тебя как раз такой случай. Думаю, пришло время кое о чем тебе рассказать.

— Так валяйте, рассказывайте!

— Терпение, Гэри, терпение! Только рассказывать буду не я. Другой человек. Но сначала ответь, Гэри, — ты мне доверяешь?

— Так Вы же мой чертов доктор, — хмыкнул Гэри — Как же не доверять?

— Замечательно. В таком случае, я попросил бы тебя доверять тому человеку, с которым ты вскоре встретишься, так же, как мне.

— Он что, тоже врач?

— Не совсем. Хотя… Можно и так сказать.

— ОК. Допустим, я попытаюсь.

— У тебя получится. — доктор встал, вернулся к своему столу, взял телефонную трубку и нажал клавишу быстрого набора.

— Он здесь, — доложил врач кому-то на другом конце линии. — Да, полностью готов. Как и ожидалось. Ключ «Opfer»[1]. Ждем.

Доктор дал отбой и обратился к Гэри:

— Ну, а теперь я тебя оставлю. Удачи.

Вышел из кабинета. Через минуту секретарша принесла чай. Улыбнулась Гэри и упорхнула. Ждать пришлось недолго. Вскоре в кабинет проскользнул крепко сбитый мужчина лет сорока восьми. Именно проскользнул, поскольку не смотря на свои внушительные габариты, двигался он легко и проворно. Гэри глазом не успел моргнуть, как незнакомец очутился перед ним.

— Конисива! — поздоровался он, слегка поклонившись.

— Ты не японец! — резко ответил ему Гэри по-японски. Ответил, как Гэри-летчик.

— Японец! — возразил незнакомец — такой же, как и ты, тайи[2].

Гэри расхохотался.

— Ах, это… — человек провел рукой по своему лицу — Не верь тому, что снаружи. Пластическая хирургия. Слыхал про такую?

— Не убеждает! — отрезал Гэри.

— Тогда позволь мне тебя убедить! Я присяду? — спросил мужчина, однако дожидаться позволения не стал. Плюхнулся в кресло и бесцеремонно закинул ногу на ногу. — Итак, — начал он — прежде всего, тебе нужно как-то ко мне обращаться. Своего настоящего имени и звания я тебе сообщить не могу. Не имею права. Таков устав «Токуму-Кикан». Поэтому называй меня, ну, скажем, Джейк. Так я зовусь среди гайдзинов. Я здесь для того, чтобы открыть тебе истину о тебе самом. А ты — потому, что с тобой происходит… — и Джейк в подробностях стал описывать все, что переживал Гэри в обоих своих реальностях. — Ну, и как ты считаешь, что из этого всего — настоящее?

Гэри был в замешательстве.

— Понимаю тебя, — продолжил Джейк. — По сему выслушай меня до конца и не перебивая, какими бы странными не показались тебе мои слова. Истина в том, что идет война. Большая война, от исхода которой зависит будущее мира. Это будущее может быть каким угодно. Одна и та же ситуация, которую мы имеем в определенный момент времени, может развиваться согласно множеству сценариев. Одни из них более вероятны, другие — менее. Наши ученые давно работали над тем, чтобы научиться прогнозировать будущее и, в случае необходимости, изменять его. И это им удалось. Сейчас мы с тобой находимся в максимально вероятном сценарии. Он же, как ты можешь убедиться — наихудший. Наихудший для нашей страны… Вот во что превратится мир, если мы не вмешаемся. И ты, и я здесь не случайно. Нам предстоит осуществить специальную операцию, разработанную нашим Генштабом совместно с учеными. Существует принцип обратной вероятностной зависимости. Чтобы было понятней — если в будущем происходит некое ключевое событие, то изменяются направления вероятностных потоков в нашем настоящем. И ТАКОЕ будущее не сбывается. Оно уступает место другому, светлому и великому. В котором Япония повелевает миром. В котором японская цивилизация достигает такого расцвета, какого не достигала ни одна прежде. И не достигнет ни одна после, ибо наш расцвет продлится вечность. И вечность требует жертвы.

Как только прозвучало слово «жертва», Гэри-студент перестал существовать. Остался только Гэри — императорский ас, живущий во времени Гэри студента. Но от студента осталась его память.

— Я все понял-сказал Гэри — Я готов служить Императору. В чем заключается мое задание?